Страница 4 из 13
Сказать по правде, желе я ненавижу больше всего на свете, но миссис Бэддли вбила себе в голову, что я без ума от этой дрожалки, и пичкает, пичкает меня этой своей дрянью с самого детства.
Помня о том, как должна вести себя настоящая леди, я присела на стул и принялась через силу глотать холодное желе, похожее на воняющую малиной медузу, наблюдая при этом за тем, как миссис Бэддли раскатывает тесто. Но вот она улыбнулась, и это означало, что сейчас посыплются дурацкие вопросы. И они посыпались.
– Не собираешься пригласить на чай кого-нибудь из своих подружек, Круэлла? Например, ту милую девочку, Аниту? Я такое угощение могла бы соорудить! Всё, что ты любишь. Анита любит лимонные полоски, не знаешь?
– Любит, а как же, – ответила я, прекращая сражаться с малиновой медузой. Между прочим, мама просила меня не увлекаться сладким, не правда ли?
– Ой, просто глазам не верится, какой ты большой стала. Ведь тебе скоро двенадцать исполнится, мисс Круэлла! Двенадцать лет! Подумать только! Ну, по такому случаю я уж постараюсь приготовить что-нибудь… совершенно особенное, можешь не сомневаться! – Нет, когда миссис Бэддли начинает болтать, её даже пушкой не остановить, честное слово. – И уже совсем недолго осталось до тех пор, когда ты отправишься заканчивать школу. Всего пара лет каких-то. Волнуешься, наверное, а, Круэлла? Нервничаешь? Не стоит, не стоит так переживать. В школе тебе понравится, Круэлла, я уверена. Новые подруги, приключения разные…
И вот так она готова была болтать целую вечность. Без перерыва. Кошмар какой-то! Эта несносная миссис Бэддли вела себя так, словно лучше меня самой знала, что мне понравится, а что не понравится. Интересовалась буквально всем, что было связано со мной – или только делала вид, что интересуется? Не важно, всё равно эта её манера совать свой нос в мои дела доводила меня до белого каления. Моя мама и то никогда не задавала мне столько вопросов! С чего же, интересно, какая-то кухарка взяла, что ей можно меня так расспрашивать? Или так принято, что ли, кухаркам вести себя с хозяйскими детьми? Кстати, может быть, это не так уж редко и случается с кухарками, вполне может быть. Даже мама рассказывала мне о кухарках, которые были в доме её родителей, то есть у моих бабушки и дедушки. Так вот, они тоже постоянно совали маме всякие сладости, а потом приставали с совершенно неуместными расспросами. А Анита, я знаю, просто обожает кухарку своего опекуна, она для неё прямо как вторая мама стала. Ну вот уж этого, извините, я никогда не могла понять. Кухарка – и вторая мама? Бред! У меня была моя мама, и никакой другой я знать не желала. Да разве можно просто рядом поставить мою прекрасную элегантную маму и это вот обсыпанное мукой чучело? Нет, я, конечно, вела себя с миссис Бэддли очень и очень вежливо. Отвечала на её глупые вопросы. Старалась всегда оставаться милой, приятной – не такой, конечно, приторной, как жуткое желе миссис Бэддли, но тем не менее. Одним словом, вела себя так, как подобает юной леди, спустившейся на кухню поблагодарить свою кухарку, и выдерживала эту роль до конца.
Моя мама, кстати, тоже спускалась сюда иногда, чтобы поговорить с кухаркой, поблагодарить её за какое-нибудь особенно удавшееся блюдо или за то, что своей стряпнёй она сумела произвести впечатление на наших гостей. Думаю, что на самом деле мама боялась, что, если не будет изредка хвалить миссис Бэддли, та рано или поздно может перейти на работу к другим хозяевам, к кому-нибудь из наших гостей, например, которым так нравилось, как готовит наша кухарка.
– Да, теперь всё не так, как раньше, – вздыхала порой мама. – В прежние времена слуги на всю жизнь были привязаны к одному дому, одним хозяевам. Это сейчас они свободу получили, выбирать могут, видите ли. Очень умные стали! Некоторые, видите ли, даже читать и писать умеют! Увы, приходится быть с ними ласковей, чтобы удержать их в доме, ведь хорошего, преданного слугу ох как трудно сыскать!
Вот почему моя мама иногда спускалась на кухню в своём роскошном платье и благодарила миссис Бэддли – с улыбкой, но при этом слегка снисходительно, словно щеночка по головке гладила.
Ах, щеночки, щеночки. Но вскоре мы и до этой части истории доберёмся.
Итак, я взяла пример с мамы и отправилась вниз, на кухню, благодарить миссис Бэддли за желе. Самым главным было не забыть сказать ей, что из всех желе мне больше всего нравится малиновое. Бр-р! И я пришла, и ворковала, закатывая глаза, о том, как я обожаю малиновое желе, и спросила, нельзя ли мне увидеть форму, в которой оно делается. Миссис Бэддли сразу же заулыбалась, радостно захихикала и сама стала похожей на своё чёртово желе – так же вся колыхалась и тряслась. Полезла на верхнюю полку, достала с неё жестяные формы и принялась с гордостью показывать их мне. Ну, а я принялась делать вид, что восхищаюсь этими железками.
– Благодарю вас, миссис Бэддли, – заливалась я, непрестанно думая о том, как бы мне поскорее смотаться отсюда. – Скажите, а нельзя ли в следующий раз сделать желе не в овальной форме, а в круглой? Вон в той, с маленькими выпуклыми деревьями вдоль этого… обруча, что ли? Очень мне нравится эта форма.
Честно говоря, мне было совершенно наплевать на то, какой формы будет моё желе – всё равно давиться им придётся. Но я знала, что моя просьба наполнит глупенькое маленькое сердечко миссис Бэддли радостью, и не ошиблась.
– Конечно, конечно, мисс Круэлла! Сделаю в следующий раз желе в форме с деревцами на ободе, непременно! И малиновое, само собой!
– Благодарю вас, миссис Бэддли, – сказала я, а сама подумала: «Ну и дура же ты».
– А как прошла сегодня встреча с вашей мамой? – слегка озабоченно спросила кухарка, глядя почему-то не на меня, а на мисс Прикет, словно именно от неё ждала ответа.
– Замечательно, как всегда, – громко ответила я, давая понять, что мне такие вопросы следует задавать, а не моей гувернантке.
– Уверена, что ваша мама была бы рада уделять вам больше времени, мисс Круэлла, если бы только смогла, – заметила кухарка, продолжая раскатывать тесто для острого пирога, который она готовила для слуг. Такой пирог с кроликом больше всего любил наш дворецкий, Джексон, об этом миссис Бэддли сама мне сказала. Я постаралась не морщить при этом нос. Когда я в прошлый раз была здесь, она готовила так называемый деревенский пирог. Тоже та ещё гадость. Но, как я догадывалась, слуги, да и вообще, наверное, люди из низших сословий любили пироги.
– Мы с мамой чудесно провели целый час вместе, – сказала я, улыбаясь сквозь зубы. Миссис Бэддли и мисс Прикет при этом вновь переглянулись.
Почему они так переглядывались, когда речь заходила о моей маме? Непонятно. Впрочем, я решила объяснить эту странность их завистью. А чем ещё это можно было объяснить, скажите? Завидовали, ох как завидовали нам с мамой, вот и переглядывались друг с другом! Как ни крути, а моя мама была леди, а они кто? Просто прислуга, и больше никто!
И тут, словно прочитав мои мысли и опасаясь, что я могу произнести всё это вслух (ну уж нет, я такого вслух никогда не сказала бы, я же знаю, как должна вести себя настоящая леди!), мисс Прикет взяла меня за руку, давая понять, что нам пора возвращаться наверх. И очень хорошо, что она так сделала, потому что мне начинало казаться, что я бог знает сколько времени торчу уже на этой кухне. Несколько часов, наверное.
– Пойдёмте, мисс Круэлла. Поднимемся наверх и позвоним мисс Аните, пригласим её завтра на чай, вы не возражаете?
– О да, мисс Прикет! С удовольствием приглашу её! – радостно согласилась я, моментально спрыгнула со своего стула и крепче ухватила за руку свою гувернантку.
На лестнице я обернулась. Миссис Бэддли, улыбаясь, махала нам вслед рукой. На сердце у меня отлегло, и я бодро начала подниматься из мрачного кухонного подземелья в свой привычный, залитый ярким светом мир.
Мой «верхний» мир был полон жизни и красоты, и в нём не было ни единого белого пятнышка мучной пыли.
Я ненавидела походы вниз, в подвал. Там всегда было темно, душно, тесно, слуги в тусклом свете казались бледными серыми призраками. А на кого они ещё могли быть похожими, проводя целые дни в подвале и никогда не выходя на солнце? Наверное, это было одной из главных причин, по которым я никогда не считала слуг настоящими живыми людьми.