Страница 3 из 9
Детектив посмотрел ему прямо в глаза.
– Иногда, – сказал он, – это действительно их вина.
Я внимательно осмотрел Фергюссона в поисках признаков жестокого обращения и плохого ухода, но ничего не обнаружил. Никаких синяков, ожогов, порезов или царапин, лишь следы, оставленные фельдшерами скорой. Помимо опрелости и вздутого живота, у тела была лишь одна примечательная особенность: кожа младенца была чрезвычайно бледной. Иногда о людях европеоидной расы говорят – например, когда те испытают шок, – что они бледные как смерть.
На самом же деле после смерти люди обычно не становятся более бледными, чем при жизни. Фергюссон между тем был белый как стена.
Когда пришла пора вскрывать тело, в секционной воцарилась гробовая тишина, а инспектор отвернулась. Как всегда, я сопровождал свои действия комментариями по анатомии и физиологии человека. Человеческое тело устроено потрясающим образом, и рассматривать его изнутри – поистине увлекательное занятие, если, конечно, удастся преодолеть отвращение. Я всячески стараюсь убедить в этом перепуганных зрителей. Удается, правда, далеко не всегда.
Я сделал разрез, который мы специально применяем для маленьких детей: вместо обычного Y-образного используем Т-образный: верхняя линия разреза проходит горизонтально через переднюю часть груди, чтобы на шее не осталось швов. Все разрезы мы делаем так, чтобы доставить как можно меньше боли родственникам, когда те просят показать им тело. Так что не стоит избегать такой возможности после вскрытия: близкий будет ждать вас таким, каким вы его помните.
Я так быстро провел скальпелем, что инспектор едва успела набрать воздуха в грудь. Затем я обнажил легкие. Грудная полость была заполнена жидкостью. Ее было так много, что произошел частичный коллапс одного легкого. Я взял образец.
– Значит, от этого он и умер? – Во взгляде детектива-инспектора, как я с облегчением заметил, теперь прослеживалось увлечение, чем отвращение. – От коллапса легкого?
– Сомневаюсь. Скорее всего, это случилось из-за того, что в груди из-за всей этой жидкости для легкого попросту не осталось свободного места. Да и жидкость говорит лишь о том, что его сердце постепенно отказывало. И ничего о конкретной причине.
– Постепенно? То есть, получается, это не может быть СВДС, – заметил детектив. Остальные одобрительно закивали.
– Пока рано делать какие-либо выводы, – ответил я.
На самом деле с синдромом внезапной детской смерти никогда не бывает полной уверенности. Мы можем лишь исключить все остальные возможные причины.
Я продолжил вскрытие тела и, бросив взгляд на инспектора, увидел, что она закрыла глаза.
– Постарайтесь разглядеть в этом маленьком теле то чудо, которое оно собой представляет, – сказал я.
Я действительно так думал.
Фергюссон умер в возрасте шести месяцев по причине, которую нам только предстояло установить. Тем не менее каждый ребенок, даже если он прожил такую короткую жизнь, – невероятное достижение природы. Задолго до начала нашей жизни сперматозоиды и яйцеклетки родителей образуются из клеток-предшественников в результате удивительного процесса, который называется мейозом. Что же делает его таким удивительным? То, что сперматозоиды и яйцеклетки – это не просто точные копии родительских клеток. В результате мейоза у сперматозоидов и яйцеклеток остается лишь половина своих хромосом, чтобы они смогли, даст бог, объединиться в единое целое. Причем мейоз включает в себя дополнительный, довольно рискованный процесс под названием «кроссинговер», в ходе которого хромосомы в каждой паре, прежде чем разделиться, обмениваются фрагментами ДНК. Художник, тщательно наносивший на холст каждый цвет по отдельности, теперь берет в руки палитру и смешивает их, создавая совершенно новые оттенки. Так и задаются уникальные характеристики, и в результате ДНК женских яйцеклеток отличается от ДНК остальных клеток матери. Различия между поколениями задаются задолго до финального смешения ДНК, когда сперма и яйцеклетка наконец встречаются.
Только вот когда смешиваешь кистью слишком много разных красок, помимо ярких и красивых цветов может получиться и полная мазня – именно во время этой важнейшей стадии мейоза и появляются всевозможные хромосомные аномалии. Причем у женщин этот кроссинговер, от которого так сильно зависит, каким будет будущий ребенок, на самом деле происходит задолго до зачатия самого ребенка. Он происходит еще во время внутриутробного развития будущей матери, на самых первых неделях беременности бабушки. Сложно поверить, что события в жизни бабушки могут иметь столь долгосрочные последствия для вынашиваемого ею ребенка – ведутся многочисленные споры о том, насколько сильно мейоз подвержен влиянию внешних факторов…
Но если кто-то скажет, например, что Чернобыльская катастрофа 1986 года, возможно, продолжает давать о себе знать даже два поколения спустя, спешить отвергать эту идею явно не стоит.
После оплодотворения яйцеклетки сперматозоидом дальнейшие события с точки зрения обмена веществ и энергии можно сравнить с ядерным взрывом. В момент зачатия, когда две половинки ДНК от каждого из родителей объединяются в единое целое, начинается процесс стремительного деления и развития, поистине впечатляющий своим масштабом. Теперь мы имеем дело с митозом, в ходе которого клетки создают точные копии самих себя, в отличие от мейоза, порождающего половые клетки со смешанной ДНК.
Эта ошеломительная скорость, однако, связана с риском возникновения ошибок, способных положить конец жизни ребенка еще до его рождения.
У врожденных патологий – расстройств, с которыми ребенок уже приходит на этот свет, – много разных причин.
Прежде всего, это внешние факторы. Это может быть нехватка амниотической жидкости, необходимой для защиты ребенка, в результате чего отдельные части его тела сдавливаются и остаются в сплющенном состоянии. Либо же мать (возможно, даже бабушка) могла попасть под воздействие радиации или паров ртути или же сама подвергнуть ребенка таким угрозам, как, например, влияние алкоголя. Еще один серьезный фактор представляют собой вирусы. Так, пандемия испанского гриппа 1918 года унесла жизни от 50 до 100 миллионов людей по всему миру, причем больше всего пострадало младшее поколение. В США заразилась примерно треть всех женщин: беременных и детородного возраста. Проведенные в Соединенных Штатах долгосрочные медицинские исследования детей, чьи матери во время беременности переболели гриппом, показали, что спустя годы это могло привести к негативным последствиям для их здоровья. Так, у детей женщин, переболевших гриппом на ранних сроках беременности, чаще развивался диабет. Перенесенный в первых триместрах беременности грипп значительно повышал вероятность сердечно-сосудистых заболеваний у детей в будущем, причем даже в старости. У переболевших же в последние месяцы беременности рождались дети, которые в пожилом возрасте чаще сталкивались с заболеваниями почек.
Предполагается, что вирус гриппа оказывал на плод стрессовое воздействие, и, согласно одной из многих теорий, кровоснабжение в результате переключалось с жизненно важных органов на мозг плода, чтобы обеспечить ему дополнительную защиту. Это гарантирует выживание ребенка, но может запрограммировать определенные органы на отказ спустя пятьдесят, шестьдесят или больше лет. А поскольку развитие различных органов приходится на разные этапы беременности, конкретные последствия сильно зависят от того, в каком именно триместре мать подхватила грипп.
Возможно, теперь вы забеспокоитесь, что у новой пандемии могут быть аналогичные последствия. Что ж, быть может, COVID-19 вовсе не скажется на долгосрочном здоровье детей, зачатых и выношенных в этот период, чаще всего он бьет по старикам. Долгосрочные исследования все разъяснят, только вот у меня, к сожалению, уже не будет возможности ознакомиться с их результатами.
Вторая, не менее губительная причина врожденных патологий – унаследованные семейные гены. Связанные с ними болезни могут быть незаметными при рождении, потому что некоторые гены спят многие годы, прежде чем приведут к болезни или смерти. Большинство проявляются в первые годы жизни, однако хорея Хантингтона[8], например, может дать о себе знать лишь сорок, пятьдесят или даже шестьдесят лет спустя.
8
Наследственное заболевание нервной системы. Обычно начинается в возрасте 35–50 лет. В самом начале возникают проблемы из-за внезапных резких, не поддающихся контролю движений. В других случаях больной, наоборот, двигается слишком медленно. Речь становится невнятной, постепенно нарушаются координация движений и все функции, требующие мышечного контроля: человек начинает гримасничать, испытывает трудности с жеванием и глотанием. Из-за быстрого движения глаз нарушается сон. Все это сочетается с психическими расстройствами.