Хлеб с Маслоу

Не сомневаюсь, что наиболее сообразительные уже воскликнули: "Да это же идеальная Модель Существа, Удовлетворенного Желудочно! – кадавра небезызвестного Выбегалло из повести «Понедельник начинается в субботу» братьев Стругацких!" – и будут правы, но с оговорками. Как мы знаем, Выбегалло не предусмотрел вторую часть модификации, ограничившись только первой – безудержным аппетитом. В итоге существо постиг вполне предсказуемый и неаппетитный конец. В нашем же случае замысел Выбегаллы сможет быть осуществлен – мы действительно получим на выходе идеально счастливое существо, бесконечно стимулирующее одну и ту же мотивационную установку (актуализируя одну и ту же потребность в неограниченно возрастающей степени) – и тут же удовлетворяющую ее самым естественным способом, повторяя этот цикл без каких-либо лимитов и ограничений. В некотором смысле это будет та же самая крыса, безостановочно жмущая на "педаль удовольствия", однако теперь мы уже не разрушили иерархию Маслоу и не разорвали связь между уровнями потребностей – мы всего лишь расширили границы (ergo – функциональные возможности) одной из них. И этого оказалось достаточным для того, чтобы получить абсолютно счастливое существо, ограничив его самореализацию исключительно на уровне примитивнейшей физиологической потребности, исключив саму возможность эволюции мотиваций (она просто становится лишней). Я прошу обратить особое внимание на этот пункт, потому что именно о нем пойдет речь в данной статье, хотя в качестве предметной области будут выступать не модифицированная свинья в воображаемой лаборатории, а современный человек в реальном постиндустриальном мире.

2. Когда низы больше не могут, но все еще хотят

Ретроспективный анализ истории развития человеческой цивилизации позволяет сделать вывод, что явных свидетельств опровержения тезисов Маслоу на этом периоде не наблюдается. На протяжении всех предшествовавших веков условия существования были таковы, что практически ни один социальный слой, за исключением аристократии (о которой разговор особый), не располагал тем комплексом условий, который необходим для эволюционного подъема интересов и акцентуаций индивида за пределы дефицитарных уровней. Несколько базовых потребностей всегда балансировали на грани минимального удовлетворения (и это в лучшем случае), поддерживая у субъекта ощущение угрозы голодной смерти, неизлечимой болезни, внезапного нападения или просто высокого шанса оказаться в немилости у сюзерена. Может показаться, что промышленная революция и последовавшее за ней наступление индустриального века несколько сократили перечень этих постоянно актуализированных потребностей, однако на самом деле страх непосредственной голодной смерти или лишения крова от внезапного набега разбойников не исчез до конца. Он всего лишь обрел форму завуалированных неврозов, связанных с опасением лишиться работы, отстать от эпохи и оказаться деклассированным элементом, скатившись на самый низ потребительской лестницы и степени удовлетворения привычных нужд (как физиологически обусловленных, так и статусных, определяющих принадлежность к той или иной соцгруппе). Кроме того, постоянные войны, в которых перманентно пребывала западная цивилизация, зачастую сводили на нет прогресс в гарантированном уровне удовлетворения дефицитарных потребностей, часто опуская его ниже нормы средневекового крестьянина.

Тем не менее, нельзя утверждать, что никому не удавалось достичь необходимого минимума удовлетворения базовых нужд для того, чтобы поднять свои интересы на уровень выше и актуализировать потребности более высокого порядка. Многочисленные свидетельства в виде сотен исторических лиц служат примером того, как теория Маслоу работала – в основном в среде аристократии и духовенства, и изредка (впоследствии чаще) – в сословии мещан и ремесленников. Различие социальных условий между этими слоями находится в хорошей корреляции с теорией Маслоу. Однако рано или поздно развитие производственных отношений, совершенствование организации труда и общий технологический прогресс неизбежно должны были привести к ситуации, когда обеспеченность подавляющей части населения всем необходимым стала нормой, когда все дефицитарные потребности смогли расчитывать на удовлетворение не по минимуму, а в оптимуме – и даже сверх него.

Безусловно, такое развитие событий не могло не радовать, именно к нему стремилась вся человеческая цивилизация, именно об этом мечтали все гуманисты предшествовавших веков. Примечательно, что сама теория Маслоу сформировалась одновременно с окончанием второй мировой войны – как раз тогда, когда, как казалось многим, самое страшное осталось позади, и технология с наукой могут наконец-то гарантировать всем безоблачное будущее. Предполагалось, что как раз настал тот момент, когда обеспеченность общества всем необходимым начнет проявляться в "выталкивании" наверх мотивационной энергетики, доселе циркулировавшей на уровне бытовых потребностей из "малого набора выживания": найти еду, спастись от угрозы, сохранить потомство... Именно на это расчитывал Абрахам Маслоу, полагаясь на примеры из прошлого, оставленные нам великими деятелями науки и культуры. Конечно, описанный им механизм эволюции потребностей, запускающий поиск альтернативы привычным поставщикам удовольствий и ориентации на качественно новые волнующие переживания – этот механизм всегда активировалсяся лишь у ничтожно малой части людей. Для формирования человека ищущего (а не рыскающего), человека творческого (а не креативного), человека рефлексирующего (а не изворотливого) – всегда требовался целый комплекс факторов, среди которых критерии Маслоу были далеко не единственными. Однако эти критерии, не претендуя в данном наборе на статус достаточных, являются необходимыми.

Что же произошло вместо ожидаемых создателем гуманистической психологии событий? Достигнув реализации собственных чаяний, люди столкнулись с падением уровня довольства от собственного существования. Никто не учел, что сложенная сотнями поколений привычка удовлетворять строго ограниченный набор потребностей сформировала вокруг этого процесса свою собственную культуру, в которой были воспеты и тотемизированы именно эти уровни иерархической лестницы. Еда, кров, потомство, забота о безопасности и пресловутая "радость человеческого общения" составили сакральный перечень аподиктичных ценностей, вне романтики борьбы за которые уже невозможно было представить что-либо еще. Люди, добившиеся всего того, что так долго было манящей целью для их многочисленных предков, внезапно обнаружили себя стоящими перед барьером, возведенным их собственной природой. Та самая, которая ранее подстегивала их деятельность, стимулируя преодоление трудностей, связанных с удовлетворением дефицитарных потребностей, эта же природа теперь препятствует бесконечному наслаждению от победы, одержанной над ней человеком потребляющим (сменившего человека выживающего, но унаследовавшего всю его культуру и систему ценностей). Вместо того, чтобы шагнуть дальше, общество в нерешительности затопталось на месте и стало кружить в поисках прежних – привычных и апробированных! – ощущений. Включился самый базовый закон природы – действие реализуется по каналу, на котором встречает наименьшее сопротивление. В данном случае самым экономичным (с позиции здоровой психики любого теплокровного) является не поиск неизведанных дорог, а попытка вернуть функционал хорошо знакомым и проторенным тропам.

Итак, в ходе развития производственных отношений и научно-технического прогресса был выведен новый эволюционный тип – Homo Consumens, человек потребляющий. Эти потреблюди характеризуются жесткой фиксацией уровня мотиваций на нижних (дефицитарных) уровнях иерархии потребностей и их невероятной гиперактуализацией. Общество потреблюдей поддерживает соответствующую культуру, воспевающую и пропагандирующую – как дефицитарную основу пирамиды, так и обслуживающие ее механизмы и институты.И пока эти механизмы справлялись со своей задачей, общество потребления росло, зрело и наливалось соками. Но едва мы достигли предела допустимых способов получения привычного рода удовольствий – как тут же наступили десятилетия хаотических метаний общества потребления, которое отчаянно пыталось влить новое вино в старые меха.