Одной крови…

– Такое ощущение, что стреляли где-то за спиной.

– Тебе стоит привыкнуть, завтра этот грохот будет по всей округе.

– Кошмар какой-то, – девушка в очередной раз жалеет, что поторопилась, дав согласие на эту поездку.

В комнату с грацией разбуженного от зимней спячки медведя, забегает Михаил Васильевич. Он бросает к Регине, нежно берет ее за руку.

– Слышала грохот, дорогуша моя, – бормочет он, – надеюсь, я никого не испугал. Я демонстрировал Марку свою новую винтовку.

– Ну что ты, милый, – Регина зыркает глазами в сторону Вероники и та понимает, что ей следует помолчать о сучившемся инциденте, – ты же знаешь, что я на слух могу отличить «Три кольца» от «Маузера». Так с чего же мне пугаться твоей новой винтовки?

– А гостья, – Михаил Васильевич поворачивается к Веронике.

– Я, – Вероника коротко глядит на Регину, – я немного вздрогнула, но это, скорее, от неожиданности.

– Это пройдет, – похоже, егерь недоволен, что невеста его сына оказалась такой неженкой.

– Милый, в городе предпочитают стрелять из пистолетов с глушителем…. Веронике просто негде было слышать звук настоящего оружия.

– Я всегда говорил, что современные города убивают настоящих мужчин, – как-то очень быстро реагирует Михаил Васильевич, давая право предположить, что это одна из любимых тем, – к тому же…

– Милый, я надеюсь, вы уже занесли вещи в дом, – и снова в голосе хозяйки позвякивают неровные кусочки колотого льда…

– Да, конечно, дорогая моя.

Вещи действительно перенесены в дом и стоят нестройной горкой около лестницы. Вероника выбирает свои и прикидывает, как бы умудриться, чтобы одних заходом поднять все три предмета на второй этаж.

– Вероника, – Регина подходит к девушке, указывает сыну на вещи, а сама продолжает, глядя на девушку, – я приготовила тебе гостевую комнату, сейчас покажу. Конечно, ничего особенного…

– Мама, – неожиданно встревает в разговор Марк, – гостевая комната не очень большая, – он постарался вложить в слова дополнительный смысл.

– Для одного человека вполне достаточно, – Регина вполне понимает, о чем говорит сын, но у нее другой взгляд на вещи, – а тебе я приготовила твою детскую комнату.

– Но мама…, – пытается протестовать Марк, но ловит взгляд матери и умолкает.

– Лучше будет, если ты покажешь комнату гостье и, заодно, отнесешь вещи. Наверняка, – Регина обращается уже к девушке, – ты захочешь переодеться, принять душ. С дороги.

– Да, – кивает Вероника, – не плохо, было бы…

– Вот и отлично, а через час, мы все встретимся в гостиной комнате, за столом…

Марк взялся за сумки и, бормоча что-то себе под нос, двинулся в направлении указанной комнаты. Девушке ничего не остается, как следовать за ним, прислушиваясь, о чем ее жених беседует сам с собой, и все больше наполняясь ощущением, что она здесь совсем не к месту…

Когда они оказались в комнате, Марк поставил вещи прямо посередине комнаты, прикрыл дверь и попытался обнять подругу. Вероника не сочла этот жест своевременным и ускользнула. Марк повторил попытку, приняв это в первый момент за игру, но Вероника окатила его ледяным взглядом.

– А разве мама не будет против, если я вместо того, чтобы спешно переодеваться, займусь неизвестно чем?

– Ты это серьезно? – Марк даже опешил от неожиданности.

– Кстати, тебе тоже следует переодеться, – проигнорировала вопрос Вероника.

– Ника, ты неправильно поняла маму…, – бросается в объяснения Марк.

– Неужели? – удивляется девушка, но делая это совершенно неискренне, причем, явно неискренне.

– Хочешь, я поговорю с ней, – Марк становится решительным и даже нижняя его челюсть слегка выдается вперед, делая похожим на не очень древнего человека, – поговорю. Она все поймет.

– Ты это о чем? – глаза Вероники широко раскрываются, и она непонимающе хлопает ресницами, как кукла в магазине.

– Перестань, Вероника, об этом.

– Ах, ты это о половой близости. По-моему, ты слишком озабочен этим, в определенном смысле, конечно. Может быть, тебе следует передохнуть, хотя бы дома.

– Но…

– Хватит, Марк. Иди к себе и переодевайся, а то действительно Регина подумает, что мы уже совокупляемся…, – Вероника специально применила именно те термины, которые доводили ее парня, чуть ли не до истерики.

– Ника…

– Иди, мой мальчик, – произносит девушка, вольно, хотя, скорее все-таки невольно подражая интонации и голосу Регины.

Марк вспыхивает лицом и практически вылетает из комнаты. Дверь хлопает. Вероника, оставшись одна, медленно начала разбирать вещи. Руки ее как-то сонно выкладывали кофты и платья. Освободив, приблизительно, половину, она замерла, разглядывая разложенные по кровати вещи. Ей почему-то нравится простенькое платье в цветочек. Она откладывает его в сторону, а остальные аккуратно переправляет на полки огромного шкафа. Автоматическое движение утомляет ее и девушка, взявшись за выбранное платье, словно сомневаясь в выборе, присела на кровать – пружины скорее взвизгнули, чем скрипнули. Вероника удивленно похлопала по матрацу, прислушалась и качнула головой…

– Да уж, – пробормотала она про себя, – если заняться на этой кровати любовью, то неизменно поднимешь на ноги, если не всю улицу, то, соседний дом уж точно, – дорогая Регина, мне кажется, ты слишком уж оберегаешь свое чадо…, мальчик-то вырос…

Неожиданно для самой себя Вероника начинает смеяться, но очень скоро беспричинный смех оборачивается какой-то невыносимой, болезненной тоской и она теряется. Просто забывает на мгновение, где она находится и зачем. Но через мгновение память возвращается, хотя по-прежнему остается вопрос – зачем…

– Нет…, даже если мне суждено стать женой Марка, никогда я не буду здесь жить…, я даже постараюсь бывать здесь как можно реже…, через раз, и только по крайней необходимости…

Вероника усмехнулась. Ей удалось удивить саму себя – официального предложения не было, одобрения родителей не было, черт возьми, она даже согласия своего не давала, а уже принимает такое решение…

– Между прочим, мальчику здесь нравится, – размышляет она вслух, словно споря с собой…

А потом спохватывается и добавляет, обращаясь уже непосредственно к самой себя:

– Ну и сука же ты Ника. Правильно назвал тебя Марк.

Морок отступает. Вероника смотрит на часы и спохватывается, до выхода остается не так уж и много времени, а ей еще предстоит душ. Встряхнув головой, девушка освобождается от странных мыслей и заколок, затем скидывает прямо на пол одежду, подхватывает полотенце и направляется в ванную комнату, тихо напевая что-то импровизированное, а может, и не существующее в реальности…

– Вероника, – за дверью раздался голос Регины, – мы уже собираемся, присоединишься к нам?

– Еще минутку, Регина я почти готова, – после душа Вероника чувствовала себя намного лучше, ей даже показалось, что она готова вступить в прения с Михаилом Васильевичем на любую из предложенных им тем…, если, конечно, возникнет такая необходимость.

Послышались удаляющиеся шаги, Вероника молниеносно оделась. Брошенные на пол вещи отправились в сумку. Последняя ударом ноги была отправлена под кровать. Двумя движениями расчески она уложила волосы, и, бросив расческу на столик под зеркалом, направилась к двери. Рука ее еще тянулась к ручке, когда дверь внезапно, словно сама по себе открылась, и она увидела стоящего на пороге Марка. Просторные джинсы, рыжий пуловер и рубашка какого-то неземного бордового цвета.

– А я за тобой, – отступив от неожиданности, сказал он.

– Так я, это…, готова, – ответила Вероника и вышла из комнаты.

Марк прикрыл дверь, догнал девушку и взял ее под руку. В таком порядке они и спустились в гостиную. Торжественный, а потому, поздний обед был накрыт на большом овальном столе и вызывал должное уважение. Серебряные приборы, начищенные до блеска, отражали электрический свет и пару лучей близкого к закату солнца. Серебро пасовало хрусталю, да и остальная посуда не оскорбила бы своим присутствием стол какого-нибудь дворянина, эпохи Короля-солнца. А вот пахло…