Страница 28 из 104
—В отношении англичан — нет, — твёрдо отрезал адмирал, — сказанное этим “святым чёртом” косвенно подтверждается другими данными, которые я еще нигде не оглашал. Этой ночью в Средиземном море погиб линейный корабль «Пересвет»(**), идущий с Востока в Архангельск. В связи с его гибелью отмечу интересную подробность о походе Отдельного отряда Балтийского моря, который едва не постигла та же участь. В Порт-Саиде командующий отрядом контр-адмирал Бестужев-Рюмин получил от англичан точное указание фарватеров в Средиземном море, которыми он должен идти, находясь под наблюдением миноносцев и сторожевых судов союзников. Этим, якобы, обеспечивалась безопасность плавания от подлодок, что для таких тихоходов, как «Чесма» и «Варяг», имеет большое значение. Но Анатолий Иванович решил, что прямо пересечь Средиземное море будет все же безопаснее и пошел собственным, не согласованным с союзниками курсом. Этим он брал на себя огромную ответственность, и, в случае несчастья, вся вина легла бы только на него. Но отряд благополучно прошел все море, не встретив ни одной лодки. В первом же порту стало известно, что в эти дни именно на рекомендованных британцами фарватерах появились немецкие подводники и потопили несколько кораблей. Таким образом, благодаря своему адмиралу отряд избежал смертельной опасности. «Пересвет» шел позже, избрав путь, указанный союзниками, и погиб…
— Всё это домыслы и предположения, — поморщился Потапов, сняв пенсне и потирая указательным пальцем переносицу. — Сомнительная, ничем не подтвержденная связь союзников с диверсантами, более чем загадочная трагедия в британской миссии, странные и очень подозрительные списки, схемы из сейфа англичан и Ваши наблюдения, Адриан Иванович, всё это — косвенные улики. Их недостаточно для предъявления претензий. Даже для оперативной разработки союзников надобны более веские аргументы.
— Значит не верите? — упавшим голосом спросил Непенин.
— Если бы я не верил, мы бы сейчас не разговаривали. Чего-то подобного следовало ожидать. В этом году в Британии произошёл тихий переворот. Все главные посты в государстве неожиданно и одновременно заняли представители общества "Круглый стол", он же “Группа”, он же “Мы”. На сегодняшний день его активные участники полностью контролируют правительство. Ллойд-Джордж — премьер-министр, лорд Альфред Мильнер — военный министр, лорд Бальфур — министр иностранных дел. Перестановки политических фигур на Даунинг-стрит сопровождались целым рядом загадочных смертей. Самая подозрительная — гибель крейсера “Хэмпшир” и его пассажира лорда Китченера, благосклонно относящегося к России, непримиримого противника Мильнера…
—А вам не кажется, — дрогнувшим голосом произнёс Непенин, — что гибель крейсера “Хэмпшир” до боли напоминает гибель “Пересвета”…
—Я тоже сразу про это подумал, — покачал головой Потапов, — однако, мы можем сколь угодно предполагать и призывать весь прошлый опыт, доказывая, что двойная игра для Туманного Альбиона естественна и органична. Но как люди служивые, не имеем права выходить за рамки отданных приказов и высочайше утвержденных планов. А там нигде нет даже запятой, за которую можно зацепиться, чтобы начать оперативную разработку.
—Это значит, что разведка не имеет права светить своих агентов и должна вести такие разработки силами людей, чья принадлежность к спецслужбам России не доказана, — прозвучал мягкий баритон за спиной разведчиков.
Адмирал и генерал синхронно обернулись. У дверей, облокотившись о косяк, стоял смутно знакомый человек. Прямой пробор, короткая стрижка, жёсткая щёточка усов, солдатская гимнастёрка, сидевшая на вошедшем, как влитая, выдавали бывалого военнослужащего, прямой исподлобья взгляд глубоко посаженных глаз, жесткая носогубная складка и тяжелый, волевой подбородок — человека, привыкшего отдавать приказы. Но всё же…
—Простите, чем обязаны? — начал, было, генерал Потапов и запнулся, перебитый непроизвольным возгласом Непенина.
—Матерь Божья! — вырвалось у адмирала, — вы ли это?
—Не надо имён, — остановил Адриана Ивановича вошедший, — для всех будет лучше, если озвученная генералом Батюшиным версия о похищении меня неизвестными обретёт второе дыхание.
—Простите, — поперхнулся Потапов, оглядывая преобразившегося гостя с не меньшим удивлением, — но чем же это для вас лучше? Честно говоря, я думал, что вы потребуете немедленно доставить вас в Царское село, особенно, когда заговорили о цирюльнике. Я так и предположил, что необходимо привести себя в порядок перед тем, как предстать перед августейшими очами…
—К сожалению, Николай Михайлович, — ответил после небольшой паузы преображённый, — пребывание перед августейшими очами не решит ни одну из насущных проблем, но только создаст дополнительные.
—Какую же задачу вы считаете на данный момент самой насущной?
—Предотвращение грамотно организованных массовых убийств ключевых военных специалистов под прикрытием революционной анархии.
—А саму революцию тоже собираетесь предотвратить?
—Боюсь, что это невозможно…
—Смелое заявление…
—Не кокетничайте, Николай Михайлович, — поморщился гость. — Вы — прекрасный аналитик, и у вас на руках есть информация, не оставляющая ни малейшей надежды на мирное разрешение накопленных в обществе противоречий.
— О чем он говорит? — вздёрнул брови адмирал Непенин.
—Я говорю о всеподданнейшем докладе генералов-квартирмейстеров и интендантов, — гость не дал открыть рот Потапову, — представленном императору в начале 1916 года, где говорится о неизбежности социальных потрясений в случае, если немедленно не национализировать железные дороги, оборонную промышленность, банки, не положить конец воровству Земгора и не провести ряд социальных реформ… Там же написано о необходимости скорейшего выхода из войны под любым благовидным предлогом.
Потапов побледнел.