Зоя

Его настолько по-новому нежная улыбка опять выбила меня из реальности. Я удивленно вскинула брови, ожидая продолжения.

— О! — спохватился он, когда понял, что все еще обнимает меня и поспешно убрал руку. — Я не хотел оставлять тебя одну. А в кресле у меня шея затекает.

Он встал с кровати и пригладил волосы.

Я наблюдала за его движениями. Как он провел ладонями по лицу, прогоняя остатки сна, и положил руки на бедра. В нем что-то изменилось. Будто все как всегда, но в тоже время, совсем необычно.

— Нечто подобное говорит Ксавьер, когда оправдывает свою натуру бабника, — проворчала я.

Улыбка резко сошла с его лица.

— Он говорил тебе такое? — резкость в тоне Себастьяна меня насторожила.

— Да.

Я не понимая, что здесь особенного, передернула плечами и сморщилась от боли во всем теле:

— Что со мной произошло? Такое чувство, будто меня сбила машина… Опять.

Эскалант присел на край постели и внимательно посмотрел на меня.

— Какое твое последнее воспоминание?

Я старалась не думать о том, что лежала в одном нижнем белье, не считая простыни, в то время как эталон сногсшибательной мужественной силы сидел в полуметре от моего лица.

— Помню наш разговор, — хмуро начала я, не глядя в его медовые глаза. — Потом звонок… От Ронни. Кто-то вышел из комнаты. Я видела лишь силуэт, а потом… Мне вкололи что-то?

Я все-таки посмотрела на него. И пожалела в тот же миг.

Головокружение лишь усилилось, а дыхание стало прерывистым.

— Все это было вчера, Зоя, — не сводя с меня глаз, тихо произнес он.

Себастьян словно разгадывал мои эмоции и великодушно позволял делать то же со своими чувствами. Он больше не скрывал себя от меня за стеной нерушимой хладнокровности. Эта стена дала брешь. Но почему?

— Тебе нужно позавтракать, — заметил он, опуская темнеющие глаза на мой рот. — Я распоряжусь, чтобы еду принесли сюда. А когда будешь готова, спускайся вниз. Мы будем ждать тебя в гостиной.

— Хорошо, — промямлила я проявляющему заботу Себастьяну.

Он улыбнулся. Протянул руку и погладил меня по щеке. Импульс всколыхнул мою чувствительность, и я перестала реагировать на внешний мир. Себастьян склонился и поцеловал меня, нежно коснувшись моего рта на несколько секунд.

— Теперь у нас все будет иначе, малышка! — прошептал он и провел большим пальцем по моим губам, которые предательски отчаянно жаждали продолжения.

За Эскалантом уже закрылась дверь, а я все так же лежала, не двигаясь.

***

Предчувствие мешало есть. Аппетит отсутствовал. К тому же я торопилась и попросту не могла сосредоточиться на еде. Мне необходимо быстрее покончить с этой неизвестностью, услышать ответы на вопросы и продолжить жить дальше.

Умываясь, я заметила странные следы на своих запястьях. Словно синяки от каких-то пут, что сковывали меня. Воспоминания о вчерашнем происшествие ритмичным маршем входили в мой разум, и я ускорилась, игнорируя боль в теле и головокружении. Меня не покидало странное чувство, что вот-вот что-то изменится. Снова. Да так, что моя новая жизнь даже близко не будет похожа на прежнюю судьбу.

Проглотив половинку хрустящего тоста и обильно запив его сладким чаем, я наспех натянула джинсы и белый свитшот. Передвигаться я могла с ущербной скоростью, которое позволяло нездоровое самочувствие. На ходу заплетая небрежную косу, я спускалась по массивной лестнице. По окружающему меня интерьеру я догадалась, что все еще нахожусь во дворце Торегросса. Я старательно избегала эстетического удовольствия и не смотрела на здешнюю роскошь. Я хотела лишь одного — быстрее уехать отсюда.

— Доброе утро, сеньорита! — обратился ко мне знакомый парень по имени Бенедикт Раблес, который, кажется, ожидал меня у лестницы.

— Его светлость ждет вас в кабинете. Я провожу!

— Спасибо! — пробормотала я и поплелась за ним.

Пол из мрамора блестел чистотой, коридор украшали вазы с цветами и картины в золоченых рамах, окна высокие и огромные впускали множество солнечного света. Красота, стиль, изящество. Все самое лучшее… для Себастьяна.

Я почти видела, как он шел навстречу, обнимая Викторию. А вот здесь, прямо у массивной двойной двери, ведущей в кабинет герцога, висит их семейный портрет…

Впервые пожалела о своем ярком воображении!

Бенедикт Раблес открыл для меня дверь, и я вошла внутрь.

Навстречу уже шел Давид Эскалант. Его лицо светилось вежливой, добродушной улыбкой, а глаза — отражали печаль. Почему?

— Милое дитя! — сжал он мою руку, приблизившись. — Проходи и присаживайся.

Я послушно шла за ним, подмечая темные тона комнаты и стиль позапрошлого века. В огромном камине уютно горел огонь, а звук шагов тонул в толстом ковре. В кабинете пахло свежими страницами газеты и кофе. Перед огромным столом коричневого цвета стояли два кресла, в одно из них я и села.

— Как ты себя чувствуешь, Зоя?

Нервозность заставляла меня сжимать и разжимать вспотевшие руки.

— Я в замешательстве.

Герцог поджал губы, подошел ближе и присел на край стола передо мной, чем очень сильно напомнил Себастьяна.

— Я понимаю, дитя, — сочувственно промолвил он. — И, откровенно говоря, разделяю с тобой это чувство.

Он тяжело вздохнул:

— Не знаю, с чего мне начать… Возможно, ты поможешь мне?

У тебя есть вопросы, ответы на которые ты хотела бы знать больше всего? Еще бы!

— Что со мной произошло? — спросила я первое, что не давало мне покоя.

Герцог снова вздохнул и встретился со мной взглядом:

— Вчера тебя пытались убить. Дважды.

Что-то щелкнуло во мне. То, что отвечало за страх перед смертью. Страх, что моя жизнь может оборваться в любой момент.

— Кто? — услышала я собственный шепот.

Перед моими глазами проплывали картины парня в капюшоне, петли свисавшей с потолка и блики света, когда автомобиль переворачивался, швыряя меня из стороны в сторону.

— Не знаю, Зоя. Но обещаю, что скоро мы исправим это.

Я кивнула, обрывками вспоминая вчерашний день. Мало воздуха. Трудно дышать. Я не могла говорить и двигаться. А еще сырость и темнота…

— Как?.. Как меня хотели убить?

Герцог потянулся к какойто тряпке на столе и протянул мне.

— Это твое?

Моя старая кофта. Та самая, которую я потеряла в кинотеатре. В тот вечер, когда впервые встретилась с Себастьяном.

— Да.

Снова тяжелый вдох Давида.

— Наших самых сильных гончих натравливали на твой запах. По задумке преступника, как только их выпустили бы из вольера, то они набросились бы на тебя. Зверей умышленно инфицировали бешенством. Человек, обманом получивший работу у нас и совершивший это, уже пойман и наказан. К сожалению, он не знает ни имени, ни лица заказчика. Я кивнула не в силах произнести ни слова. Я слышала лай собак. И ощущала запах земли.

— С недавних пор все наши служащие проходят процедуру, которую Виктор символично назвал «Искренность». Это обычная проверка на детекторе лжи. Именно она и помогла Виктору предотвратить первое покушение, — продолжал герцог. — Одного из наших работников заподозрили в нечестности и вчера нашли доказательства этим подозрениям.

Почему же меня не проверяли на искренность?..

— Но у преступников оказался запасной план. Они оглушили твоего охранника Раблеса, напали на тебя, ввели паралитик и закопали за нашим лесом. Мы кинулись на твои поиски и просмотрели видеозаписи с камер наблюдения. Увы, они оказались выведены из рабочего состояния. Но не все. Мой младший сын фанатик, если дело касается безопасности. Поэтому он лично, тайно от всех, установил несколько камер, дающих обзор дворца и прилегающих территорий.

«Самый высокий уровень профессионализма у той охраны, которую не видно», — слова Виктора Эскаланта всплыли в моей памяти, пока я снова вытерла вспотевшие ладони об джинсы.

— Мы увидели, как тебя вытащили двое парней и понесли в сторону леса. Фото их лиц уже во всех полицейских участках страны, — он произнес это с задумчивой интонацией, будто проговорил свои мысли вслух. — Виктор догадался спустить тройку собак, натравленных на твой запах, и они вывели нас на кучу рыхлой земли. Мы очень торопились, раскапывая землю, дабы избежать трудностей.