Зоя

Она понимающе кивнула и продолжила:

— Да, я тоже сирота. Кроме тети из кровных родственников у меня больше никого не осталось.

— Соболезную! — мое сердце сжалось от искреннего сочувствия.

Я понимала ее как никто другой… Стоп!

— Ты просматривала мою анкету?

Злата вскинула на меня взгляд. Печальные искорки в ее глазах сменились на смущенные.

— Анкету?

— Ну, или вроде того. Ведь я не говорила о том, что у меня нет родителей…

— Не анкету, а резюме. В нем не говорилось ни слова о том, как… Просто, что ты сирота, — сочувствие пронизало ее слова, а грусть пропитала голос: — Я увидела в тебе отражение своей трагедии.

Моя гордость не позволила мне показать, что ее слова задели меня за живое. Я подняла голову, испытывая потребность в реабилитации чувства достоинства.

— Значит, я здесь благодаря… твоей жалости? — я не могла сопротивляться своей гордыне.

Злата спохватилась:

— Что ты! Нет, конечно! Это же не я тебя пригласила! Я не влияю на подобные решения.

Я поджала губы, все еще борясь со своей гордостью. Тысячи раз я жалела о своих поступках или словах, когда поддавалась этому чувству.

— Что-то не так с кофе? — нахмурилась Злата, заметив, как я скривилась, сделав глоток. — Он недостаточно сладкий?

Теперь настала моя очередь смутиться.

— Нет, кофе отличный. Просто… я не особо люблю этот напиток.

— Тогда зачем пьешь?! — удивленно воскликнула она.

— Неловко было отказаться.

Злата коротко рассмеялась и поднялась на ноги.

— Никогда не делай того, что тебе не нравится, Зоя! — забирая у меня чашку, наставляла она. — Что ты предпочитаешь вместо кофе? Чай?

— Воду, — не задумываясь, ответила я.

Злата остановилась на полпути к столовой и удивленно оглянулась:

— Обычную воду?!

— Чай. Зеленый. Если можно.

Она несколько секунд пронизывала меня серым взглядом, а после кивнула и ушла.

***

Первой картиной, предоставленной мне на «лечение», было бесценное полотно «Парусники» великого Клода Моне. Мои руки непроизвольно задрожали, когда я начала очищать ее от грязи, пыли и искала микротрещины под увеличительным стеклом.

Запах растворителя смешанный с другими средствами для реставрации картин терзал мое чувствительное обоняние. Пришлось открыть окно и дверь студии, чтобы впустить стремительный поток воздуха. Я выключила музыку и прислушивалась к незнакомым звукам, которые проникали с улицы.

Волнительно-трепещущее предвкушение чего-то волшебного и прекрасного поселилось во мне. Оно витало в воздухе этого дома и города. Словно кто-то исписал словами-предсказаниями каталонские стены невидимыми красками; манящая тайна проникала мне под кожу и дарила предчувствие вдохновляющих событий.

Впервые за долгое время я испытала такое далекое и уже давно позабытое чувство, которое называется… э-э-э… кажется, «счастьем»?

Мама, я боюсь этого чувства! Я страшусь радости, боюсь позволить себе быть счастливой. Ведь разочарование и утраты для меня привычнее. Они закалили меня и не давали ни на минуту забыться. Я всегда начеку с той поры, как раны на сердце затянулись и превратились в вечно ноющие шрамы.

Неужели я получила взамен своих потерь этот робкий намек на счастье?

Ох, что же я несу-то?! Ах, мамочка и папочка, никто и ничто не заменит вас в моем сердце! Простите меня, мои любимые родители. Ваша дочь не хотела вас огорчить! Я помню, как обещала вам, что сделаю все, чтобы вы гордились мной. Так и будет, мои родные, вот увидите!

Мои мысли прервал звук подъехавшего к дому автомобиля, а после двойное хлопанье дверей. Машинально я стала прислушиваться к приближающимся ко мне голосам мужчин, которые прерывались их коротким смехом.

Входная дверь открылась, и я услышала молодой, напористый голос, принадлежащий Виктору Эскаланту.

— А дом неплохо выглядит, согласен? — узнала я его манерную речь с легким растягиванием слов.

— Абсолютно не в моем стиле, — ответил мужчина протяжным баритоном с едва уловимой хрипотой, и я невольно застыла с кисточкой над рамой картины Клода Моне. — Здесь все требует срочного ремонта!

— Ох, брат! Ты всегда ищешь недостатки, верно? — сокрушенно рассмеялся Виктор.

— Это помогает мне всегда стремиться к совершенству! — ответил ему сильный, грудной голос.

Я, чувствуя неловкость от невольно подслушанного разговора, старалась быть бесшумной и направилась к двери, чтобы ее прикрыть.

— Это уж точно. Причем с детства, — подсмеивался Виктор.

— Что-то ты увлекся анализом моей натуры, братец, — мужественный голос незнакомца заставил меня замереть, взявшись за ручку двери.

— Лучше расскажи, что удалось узнать о сам-знаешь-ком. Гаспар откликнулся?

Выделяющийся тембр незнакомца цеплял внутренние струны моей эстетической души. Я закусила губу. Чувство стыда заставляло виновато гореть мои щеки. Может, послушать этот голос еще чуточку? Это похоже на то, когда слышишь по радио стильную рекламу, с намеком на интимный подтекст или смотришь отрывок фильма с шикарным главным героем, которого озвучивает незнакомец с бархатно-очаровывающей манерой говорить. Хочется слушать и слушать…

— Гаспар с утра вышел на связь. Оказалось, ему уже удалось добыть нужную информацию, — протянул Виктор. — Пойдем в кабинет, я все покажу.

— Надеюсь, на этот раз ты окажешься прав! — взволновавший меня голос смешался со звуками удаляющихся шагов.

Я часто задышала и, наконец, закрыла дверь.

Какой красивый голос у брата Виктора! Интересно, а как он выглядит? Часто природа, наделяя чем-то особенно красивым, ущемляет в чем-то ином. Но, обладая таким голосом, можно смириться с каким-то другим недостатком.

Раздумывая над этим, я вернулась к своей работе.

Прошло около получаса, и я снова услышала приглушенные голоса братьев. Я стала прислушиваться, стараясь разобрать слова, и пожалела, что закрыла дверь.

Виктор провожал брата и уже из открытого окна до меня донеслись быстрые тяжелые шаги мужчины, спускающегося по ступеням крыльца.

Поддавшись глупому порыву, я дернулась в сторону источника природного света и осторожно, чтобы не попасться, выглянула.

Моему взгляду предстала высокая фигура мужчины со спины. Одетый в темно-синий деловой костюм, брат Виктора уверенным размашистым шагом длинных ног приближался к черному блестящему автомобилю, где его ожидал водитель у открытой пассажирской двери. Его темные волосы шевелил летний ветерок и приподнимал полы пиджака, который сидел на нем безупречно. Широкоплечий парень на ходу посмотрел по сторонам и, уже садясь в авто, расстегнул пуговицу на пиджаке. Водитель закрыл за ним дверь и кинулся к своему месту, обходя машину.

Ну что же… Ростом и статностью фигуры природа этого человека явно не обделила.

Я снова вернулась к полотну, осознавая, что повела себя по-детски. Надо же, хотела увидеть, как выглядит обладатель роскошного голоса! Хм. И что это со мной?

***

Утро следующего дня для меня началось с первыми лучами солнца. Меня пробудило сновидение, которое болезненно выстукивало во мне своей несуществующей дымкой. Я плакала сквозь сон, принесший мне видение родителей — живых, счастливых и близких.

Мои глаза промочили слезы, а дыхание перемешалось с всхлипами. И так было каждый раз…

Впустив в себя реальность, я быстро собралась и отправилась в школу «Ллотия». Вчера Злата передала мне договор, который необходимо передать в руки директору этого учебного заведения.

Я очень любила пешие прогулки, которые всегда вдохновляли меня. Слушая музыку, я погружалась в мир фантазий, созданный моим подсознанием. Включив громкость на максимум, я шла по новому, незнакомому маршруту впитывая в себя местный дух.

Большие города подобны галактике, в которой живут миллионы планет и звезд со своим неповторимым миром. Они пролетают мимо друг друга, иногда сталкиваются или пересекаются, создавая общие миры. Но никогда не познают друг друга до конца.

Через час я официально стала студенткой школы искусств «Ллотия». Я не могла в это поверить, даже когда положила в свой карман студенческий билет с собственным именем и по привычке прижала к себе свою тканевую сумку. Сейчас нужно беречь ее больше прежнего. Ведь там лежала пластиковая карточка «Visa», с начисленным первым в моей жизни авансом в шестьсот евро. Огромная сумма. Немыслимая для меня!