Зоя

Нервно заламывая руки, я выжидающе глядела на сосредоточенного педагога.

— Так, — протянул он и встал со своего места, глядя на меня карими глазами. — Здесь явно виден прогресс.

— Правда? — облегченно выдохнула я, еле сдерживая улыбку.

Он кивнул и снова посмотрел на рисунок.

— Вы чувствовали симпатию, когда рисовали эту девушку. Вы восхищаетесь ею. Я это чувствую.

Его похвала окрылила меня.

— Однако нужно еще работать, Зоя. Техника у вас безупречна. Штрихи, тональности, растушевка — все идеально! Не хватает только все той же эмоциональности.

— Я буду стараться! Благодарю, месье Эмпе! — закивала я.

Он улыбнулся мне, возвращая рисунок.

— Я рад быть вам полезен, Зоя. И вот еще, — он оторвал листик для записей и что-то там нацарапал карандашом. — Это моя почта и номер телефона. До начала занятий еще два месяца, и если вам понадобится моя консультация, я с удовольствием помогу!

***

Николас показал мне действительно отличный магазин, в котором я нашла необходимый мне оттенок пастели — средний между золотым и медовым цветом. Он идеально подходил для изображения глаз Себастьяна, особенно если его оттенить темно-коричневым цветом из подаренной палитры.

Воодушевленная наставлениями и похвалой месье Эмпе, я с нетерпением ждала момента, когда смогу приняться за новую работу. Хочу нарисовать Себастьяна таким, каким я видела его в последний раз, в студии, перед тем как поцеловала в щеку.

Он так разозлился на меня! В этом я убеждалась все последующие дни. С того вечера мы больше не виделись. Все это время мне не давал покоя один и тот же вопрос: что же я сделала не так?

Мне очень хотелось услышать мнение Себастьяна о моих новых работах, рассказать ему о похвале уважаемого учителя и… просто побыть рядом. Но, увы, мы не друзья и никогда таковыми не станем. Это его слова, которые впитались в меня, проникая в мысли ядом разочарования.

Вечером я очистила от слоев пыли холст и раму натюрморта Пита Верхарта, не касаясь красочного слоя, и покрыла лаком. Картина оказалась в идеальном состоянии, впрочем, как и остальные полотна бесценной коллекции.

Справившись с основными своими обязанностями, я наградила себя исполнением двадцать первого портрета Себастьяна Эскаланта.

Мои глаза все никак не могли насытиться его образом на бумаге, и, чувствуя себя ярой поклонницей этого мужчины, я закрыла альбом, хранивший тайну моего вдохновения, и улеглась на плед, раскинутый на траве во внутреннем дворе особняка.

Сегодня я осталась в одиночестве. Латти и Виктор отправились в кино, а после поедут к себе, в квартиру. Ночью в этом доме я буду спать под присмотром «невидимой» охраны Виктора Эскаланта. Я знала, что весь дом напичкан последними техническими новинками в области безопасности, но ничего не замечала, включая самих охранников. «Самый высокий уровень профессионализма у той охраны, которую не видно», — однажды за ужином говорил Виктор Злате, пока я доедала паэлью.

Уже стемнело и на небе стали появляться первые звезды. Ночь опустилась на красивый город Барселону. В районе, где находился мой временный дом, чудесным образом сочеталась спокойная и в то же время активная жизнь барселонцев. Вот стоит уединиться во дворе такого особняка, и уже не услышишь шум автомобилей, гул голосов и другие отзвуки шумного существования города-миллионера. Можно наслаждаться пением сверчков, прохладой листвы, мерцанием звезд и красивой музыкой «Fox Amoore»…

— Привет! — сквозь тихую мелодию услышала я голос Себастьяна и вздрогнула.

Он стоял слева от меня, невозмутимо взирая сверху вниз.

— Привет, — пробормотала я, вынимая наушники из ушей и тщетно пытаясь успокоить свои взбушевавшиеся чувства.

— Что ты делаешь? — он присел рядом, глядя на меня медовыми глазами.

Может, он ненастоящий? Я уснула, и мне приснился прекрасный Себастьян в брюках цвета темного шоколада и белой рубашке с подвернутыми рукавами до локтя?

— Ищу вдохновенье, — выдохнула я.

Ну здравствуй, мое вдохновение!

— Хм… Заманчиво! — он опустил глаза на плед, потом снова посмотрел на меня. — Поделишься?

И не успела я ответить, как он уже устроился рядом со мной. Положил голову на согнутую руку и закинул нога на ногу, волнуя меня своим присутствием.

— Нужно смотреть на звезды, да? — он словно спрашивал инструкцию по применению какого-то сложного прибора.

— Ну да, — смущенно улыбнулась я и протянула ему один из своих наушников. — Еще музыка. Это очень важный элемент.

— О, правда? — он вставил его в ухо и вздохнул.

Я осторожно легла рядом и тоже посмотрела на небо. Однако расслабиться я уже не смогла.

— Ты приехал к Виктору? — спросила я.

— Мгу… — протянул он.

— Я думала, они сегодня уже не вернутся сюда, — удивилась я.

Он перевел на меня взгляд.

Странно и волнующе лежать вот так рядом с Себастьяном.

— А я даже не предполагал, что их не будет здесь.

Я удивленно вскинула брови.

— Они не кажутся тебе странными? Словно что-то затеяли? — тем временем спросил он.

— Я их не знала другими, — я пожала плечами, — для меня они такие же, как и две недели назад.

— Вот и я о том же, — задумчиво пробормотал он. — Как поживает твое творчество?

— Очень хорошо, — я не сдержала улыбку. — Сегодня улучшение в моих работах отметил очень уважаемый учитель — месье Эмпе. Сказал, что в моих рисунках появляются чувства.

Наши глаза снова встретились.

— Циско Эмпе? — уточнил Себастьян. — Я с удовольствием присутствовал на многих выставках его произведений. Поздравляю тебя!

Разве можно не смотреть на этого мужчину?

— Пастели, которые ты подарил, просто волшебны. Спасибо тебе, Себастьян.

— Пустяки! — непринужденно ответил он.

Как заставить себя отвести взгляд от его золотистых глаз в окружении черных и пушистых ресниц? Перестать наслаждаться их блеском и многогранным переходом оттенков?

— Что это за музыка? — почти прошептал он.

— Это шотландский композитор, «Fox Amoore», — пояснила я.

Себастьян вводил меня в смущение своим молчанием и взглядом.

— Откуда ты такая, Зоя? — неожиданно спросил он.

Я не сразу нашлась, что ответить:

— Из Болгарии…

Он хмыкнул.

— Бывал пару раз, — его взгляд медленно изучал мое лицо. — У вас красивые закаты.

Глаза Себастьяна на секунду замерли на моих губах, и мое дыхание неосознанно прекратилось. Он поднял взгляд, и я смогла ответить:

— Мне больше нравятся рассветы.

Его губы растянулись в усмешке, а в хмуром взгляде появилось нечто похожее на обвинение. Я, видимо, что-то не так сказала. Это явно! Вот если бы понять, что именно.

— Я пойду, приготовлю чай, пока ты ждешь Виктора, — желание сбежать от него казалось непреодолимым, и я нехотя ему поддалась.

— Спасибо, — странным голосом произнес он, но я уже устремилась внутрь дома.

Глава 11

У каждого свои кошмары

Я отправилась на кухню и отчаянно пыталась взять свои эмоции под контроль.

Нужно прекращать рисовать его, пока окончательно не влюбилась! Но почему же так сложно отказать себе в этом?!

Заканчивая приготовления чая, я услышала его шаги в гостиной.

Во мне горели два сильных желания. Они, словно костры, взметали искры вверх, соревнуясь между собой силой моих желаний: чтобы он ушел или чтобы остался.

Осознав, что попытки погасить чувственный ураган из-за Себастьяна потерпели фиаско, я вышла из кухни. Но так и застыла с подносом в руках, увидев сидящего на диване Себастьяна и разглядывающего мои рисунки в альбоме. Тайном альбоме моего вдохновения.

О ужас!

— Это же я, — констатировал он, удивленно поднимая на меня глаза, которые отнимали способность трезво мыслить.

Он держал в руке лист со своим портретом, на котором я изобразила его в полуобороте и в черном деловом костюме. Я ринулась к Эскаланту и быстро поставила поднос на столик, чуть не расплескав на себя кипяток.