Страница 16 из 17
Но вот этот Джон Вэйд… Сама мысль, что она опять вынуждена продаваться только за то, чтобы иметь возможность работать, делать своё дело, и трудится профессионально, без халтуры, доводила её до бешенства.
Пришла даже мысль, что с этим необходимо кончать, пока это пагубное болото её не засосало. К тому же, секс с де Ноблэ уже стал не столько платой, сколько удовольствием (и ей не хотелось врать, что эти гнусные оргии не были ей приятны. Даже лишение девственности красавчика Виктора было порочно-искушающим).
Предлагая ей переспать с Джоном, Леопольд ткнул её носом в том, что она на самом деле является шлюхой.
И ей было больно. Очень больно.
В одночасье исчезло очарование порочных, но всё-таки игр.
Рита с трудом удержалась от слёз, чтобы не испортить наложенный макияж: почти незаметный, подчеркивающие большие глаза.
Тонкое, почти незаметное, словно нити паутины, нижнее бельё. Поверх – короткое платьице из струящегося шёлка. Волосы скреплены в высокую причёску, но её легко разрушить: лишь выдернуть несколько шпилек и расстегнуть заколку.
Надушившись своим любимым Кензо, она спустилась вниз, села в не менее любимый джип, вездеходность которого буквально спасала, когда дорогу к дому заливали ливни, женщина резко вырулила на асфальтовую дорожку.
Ей приходилось совершать над собой неимоверные усилия, чтобы не вернуться назад.
Она с удивлением подумала, как это раньше покорно подчинялась Леопольду.
«Я меняюсь. Смерть Антуана, единственного, кто любил меня такой, какая я есть, подкосила меня. Я уже больше никогда не смогу быть прежней. Боюсь, с имиджем «крутой сучки» придётся расстаться. Впрочем, эта маска и раньше очень плохо прилегала к моему лицу», – эта мысль невольно успокоила её, хоть и не до конца.
«Сегодня будет последний раз. Мне нужно всё-таки попытаться удержаться на своей работе, для этого я пересплю с будущим хозяином нашего журнала. А потом – завяжу со всем этим. Как – ещё не знаю, но завяжу».
Рита усмехнулась, крепче сжимая руль и нажимая ногой на педаль газа. В уютной и тёплой машине играла приятная мелодия – она всегда включала своё любимое радио.
«Я думаю о сексе, словно о зависимости, с которой борюсь и пытаюсь бросить», – она криво усмехнулась.
Дорога закончилась быстрее, чем ей бы хотелось.
Женщина медленно въехала на территорию частных владений и отстранёно засмотрелась на огромный особняк, который казался белой глыбой мрамора в наступившей тьме.
Ранняя весна придавала ощущение свежести, приятной прохлады, когда женщина выходила из машины, продолжая глядеть на сияющие янтарным светом окна. Насколько она помнила, этот дом всегда был полон огня. Приёмы, вечера, деловые встречи, везде шныряющие гости, или слуги, работающие допоздна, наследник, включающий громкий рок и яркую иллюминацию по ночам. Вспомнив Виктора, она невольно улыбнулась. Несмотря на то, как он жёстко её отымел, она всё равно воспринимала его, как глупого юнца. Возможно из-за разницы в возрасте.
Рита с удивлением поняла, что не испытывает к нему негативных чувств, даже несмотря на его избалованность и высокомерную наглость.
Почти успокоившись, она подошла к чёрному входу, который любила больше, чем главный. Практически незаметная серая дверь на кодовом замке. Код она, конечно же, знала.
Подняться вверх по узкой винтовой лестнице, пройти в хозяйскую спальню, где её уже должны были ждать.
Рита, едва лишь оказалась в огромной спальне, неожиданно ощутила шок – и резкий приступ страха скрутил желудок, перед глазами помутнело, её шатнуло.
На кровати рядом с Леопольдом сидел тот самый мужчина, который являлся ей в кошмарах долгие годы, имея и оскверняя её так, как это он уже делал однажды наяву, лишив её не только невинности, но и способности быть нормальной, радоваться и любить.
Она вдруг поняла, что это и есть пресловутый Джон Вейд, о котором ей сообщил де Ноблэ. Нервно поискав глазами Элеонору, она её не обнаружила.
«Ага, значит делить свою красавицу-жёнушку с этим ублюдком он явно не собирается! Зато они оба решительно настроены на то, чтобы трахнуть меня».
Рита застыла, ошеломлённая волной ужаса, неожиданно накатившего на неё. Она стояла, словно парализованная.
Джон встал, улыбнулся, держа её на прицеле горящего взгляда, подошёл, держа в руках бокал с какой-то выпивкой.
– Дорогая, я рад наконец-то оказаться с тобой в спальне. Держи, надо отметить наше сотрудничество! Ведь теперь владелец вашего жалкого журнальчика – я. И ты будешь мне подчиняться. Насколько я помню, покоряться ты умеешь.
Кривая, жестокая улыбка исказила красивое лицо.
Ещё более шокированная, она машинально взяла бокал и начала пить, залпом глотая жгучий алкоголь. Ей хотелось прийти в себя, чтобы убедиться, что это не очередной кошмар, а всего лишь развёртывается сценарий очередной сексуальной встречи с аристократом… И её новым шефом.
– Молодец, хорошая девочка! – похвалил её Джон. – Мне нравится твоя покорность. Думаю, я даже тебя повышу. Собственно, мне этот журнальчик не так уж особенно и нужен. Меня заинтересовала ты, – он отобрал у неё пустой бокал и медленно провёл пальцем по шее, по яремной вене. – Такая яркая, наглая, уверенная. Я был уверен, что сломал тебя навсегда. Люблю срывать яркие цветы и топтать их. В этом есть своеобразное блаженство. Но вообще-то я пришёл сюда не разглагольствовать, а отдохнуть с искусной давалкой.
Мужчина подошёл к столику, взял распечатанную бутылку вина и налил ей ещё, а затем лично поднёс, наблюдая, как она пьёт.
– Спасибо, Леопольд, за эту красивую игрушку. Быть может, я на самом деле подпишу с вами взаимовыгодный контракт. Ценю тех, кто умеет доставить мне удовольствие.
Он не спускал глаз с женщины, буквально пожирая её взглядом.
– Раздевайся! – приказ прозвучал, как удар хлыста по голой коже. – Хотя нет, – он схватил двумя руками края её платья, сильно дёрнул, обнажая белоснежную кожу, разрывая платье на части. – Вот так мне нравится больше.
– Потому что ты – ничтожество, которое любит разрушать? А, может, тебя самого когда-то связали и принудили удовлетворять какую-то мерзкую бабу? – маска стервы с остреньким язычком, огромный опыт в качестве скандальной журналистки, – всё это не даёт ей молчать.
– О, нет, дорогая, – широкая ухмылка на красивом лице. – Я это делаю только потому, что МОГУ. И мне нравится брать то, что я хочу присвоить. Считай это моим маленьким недостатком в идеальной внешности. Как говорится, и брильянты бывают с изъянами. У меня всегда была прекрасная жизнь… Быть может, слишком великолепная, – с этими словами он притянул её к себе, швырнул на кровать, порвал остатки платья и презрительно отшвырнул лоскутки в разные стороны.
«А я-то думала, что ткань крепкая! Наверное, подсунули подделку», – мелькнула в голове женщины неуместная мысль.
Она отвернулась, не желая смотреть ему в лицо, видеть жадный и торжествующий взгляд, пока он терзал её тело: до боли сжимал чувствительную грудь, прикусывал кожу чуть ли не до крови, оставлял засосы на нежной шее, заставляя её невольно дрожать и всхлипывать.
Картина прошлого снова встала перед ней во всей своей яркости: восемнадцатилетняя девушка, всё ещё невинная, лежит в руках сильного парня, который разрывает своим членом нежное влагалище, чувствуя стыд и боль, и думая лишь о том, останется ли она в живых. Получая неуместное удовольствие. Кончая под ним. Обхватывая во время оргазма его огромный член ещё сильнее, словно выдаивая пульсирующим влагалищем.
Оказывается, одна её часть умерла тогда. И возродилась в пламени страсти, словно феникс.
И поэтому Рита лежала под ним, словно загипнотизированный удавом кролик, повернув голову в сторону и бессмысленно уставившись в окно, мечтая стать маленькой птичкой и улететь куда-то далеко.
А мужчина снова грубо овладевает ею, так, что ей больно почти так же, как и в тот, самый первый раз. И намного приятнее, так как её тело уже много раз познало высшее удовольствие.