На открытых колёсах

Но меня по большому счёту не волновало, в какую погоду ехать. За последние месяцы я хорошо освоился с управлением и уверенно контролировал машину даже на мокром треке; это, в частности, показала квалификация в Аудру. Вот и теперь я безошибочно прошёл первый сектор и начал второй, со множеством поворотов и в том числе «эской», которую я научился так филигранно спрямлять в июне.

Это была вторая из пяти запланированных на сегодня коротких тренировочных сессий: первые четыре утром и днём – по тринадцать кругов, пятая, вечерняя, – на двадцать пять. То есть в общей сложности за этот день участники смогут пройти семьдесят семь кругов (каждый – без малого четыре километра); я же, по рекомендациям врача, не более сорока. Тот всё-таки выполнил своё условие и сказал Игорю меня надолго на трассу не выпускать. Но автодром-то я уже неплохо знаю, а поберечь сверлящую болью, даже несмотря на выпитый с утра анальгин, голову не помешает.

В шлеме было нежарко, но душно: я не в первый раз за день отметил, что мне не хватает кислорода. Но пока вроде было терпимо, и я, дыша через рот, аккуратно проводил машину через серию зигзагов. В конце концов, это всего пятый виток после второго выезда на трассу; я ещё не должен дойти до своего предела.

«Эску» я до сих пор опасался спрямлять: колёса всё же немного скользили по асфальту. Именно из-за осторожного вождения в данный момент я находился лишь на седьмой строчке неофициального протокола, не выехав аж из минуты пятидесяти шести, – дождь прибавлял в среднем двадцать секунд к обычным показателям времени.

И теперь я решил, что настала пора вернуть проверенную коронную тактику.

Интуиция, глазомер – всё на максимум. В ближайшие мгновения всё будут решать точность и координация, а главное, своевременность движений рулём и нажатий на педали.

Скорость – шестьдесят. Вход в связку…

Ай!

Резкий укол боли заставил меня на секунду зажмуриться и проворонить миг выкрута руля. «Нет!..» – подумал я, запоздало тормозя и пробуя повернуть…

Но было уже поздно. Машину повело по инерции, раскручивая против часовой стрелки, и, чуть тряхнув, вынесло на траву.

Я сидел в кокпите, окутанный холостым ворчанием мотора, и старался отдышаться, переждать пристур боли.

Краем глаза увидел взметнувшиеся над сектором жёлтые флаги. Как бы по моей вине они не превратились в красные…

Ладно. Пора ехать. Сессии не резиновые. В крайнем случае выпью потом ещё одну анальгинку.

Я подождал с полминуты, пока боль утихнет, и, прежде чем тренировку прервали бы, вырулил обратно на трассу.

Что бы ни случилось, я не остановлюсь. Это моё решение. И никто – самое меньшее до конца сезона – его не изменит.

Пятница, 4 сентября, Москва

Рабочий день был самым обычным, но, несмотря на это, Форман нервничал. Постоянное напряжённое ожидание непонятно чего подтачивало его изнутри, но он старался ничем не выдавать своего волнения. Даже когда находился один в кабинете.

Однако, пытаясь работать с документами, он нервно думал над ситуацией, в которой волей судьбы оказался.

«Дался мне тогда этот тендер… Дался мне тогда этот Жумакин, чёрт бы его побрал! Всё было бы нормально, если б наши дорожки не пересеклись! Сколько нервов и денег в войну с ним вбухано… Я облаян в Интернете, под подозрением у ментов… Остаётся надеяться, что не засветится мой начальник СБ: у него ведь был карт-бланш на любые действия…»

Внезапный зуммер интеркома прозвучал для Формана сигналом тревоги, заставив вздрогнуть и ощутить выступившую на лбу испарину.

Но бизнесмен пересилил себя и нажал кнопку ответа.

– Аристарх Иосифович, к вам тут… Они не представились… – испуганно залепетала секретарша по каналу связи.

Договорить она не успела. Дверь кабинета распахнулась, сданная без боя, и в просторное помещение вошло несколько человек в форме разных оттенков синего.

– Что вы себе позволяете? – напустив на себя возмущённый вид, сказал Форман, внутренне сразу понявший, что всё это значит. – Покиньте мой кабинет немедленно…

– Зачем же так невежливо встречать гостей? – ответил знакомый бизнесмену молодой человек в более светлом, чем одежда других, синем кителе и достал удостоверение. – Главное следственное управление, младший советник юстиции Костров. Гражданин Форман, вы арестованы по обвинению в организации похищения Михаила Жумакина, нападения на объекты частной собственности компании «IntelliBuild», принадлежащей Юрию Жумакину, и покушения на убийство самого Юрия Жумакина и его семьи. Статьи 126, 167 и 30 плюс 105 УК РФ соответственно. Вот ордер, можете ознакомиться. – Он положил на широкий и явно дорогой стол листок бумаги с печатями и подписями. – И это лишь то, что пока получилось доказать. О подробностях поговорим позже, когда вас доставят в следственный изолятор.

– Я невиновен! Это всё Виктор, мой начальник охраны!.. – крикнул Форман, когда к нему с двух сторон подошли молчаливые сотрудники органов и, взяв под руки, потащили к выходу.

– Поверьте, Виктору Андреевичу сейчас также предстоит отвечать на вопросы следствия, – попросив оперативников жестом на время остановиться, сказал Костров. – Главу вашей службы безопасности уже взяла ФСБ. И всем нам, безусловно, очень интересно, откуда у него столько связей в криминальном мире, а также оружия и взрывчатых веществ. Пройдёмте.

И он указал открытой ладонью на распахнутую дверь кабинета.

Уже в машине Форман спросил у следователя, сидевшего спереди, сбоку от водителя:

– Как вы смогли на меня что-то реальное нарыть, чёрт возьми?

– Подозревали мы вас уже давно, с тех пор как появилась та статья про вас и вскоре после неё был похищен младший Жумакин, – не оборачиваясь, ответил Костров. – Но все следы заметались весьма умело, а цепочки посредников обрывались на полпути. Но всё-таки лица исполнителей на камерах наблюдения один раз промелькнули. А дальше всё упирается в результаты обысков, мотивы и косвенные улики… а также показания начальника вашей охраны.

Следователь обернулся и добавил:

– Не тревожьтесь, Аристарх Иосифович. Впереди у нас много времени, чтобы вдоволь поговорить и в деталях установить, как всё на самом деле было. Прибавьте скорость, – это уже водителю. – Чем быстрее мы сможем приступить, тем лучше.

Суббота, 5 сентября, под Волоколамском

С утра лило как из ведра, и поэтому путь каждого, кто прибыл сегодня на «Moscow Raceway», проходил исключительно под зонтиком в цветах команды: что от гостиницы до автобуса, что от автобуса до здания автодрома. И в том числе когда все пятнадцать участников расселись по болидам и выстроились в колонну на пит-лейне, над кокпитом каждого был укреплён зонт, чтобы капли раньше времени не залили визор шлема и дисплей на руле. Инженеры, тоже закрывшиеся от дождя, вполголоса инструктировали гонщиков напоследок перед стартом квалификации, которая обещала стать для многих весьма непростой.

Игорь уже напутствовал меня и теперь просто стоял с зонтом в руке у борта машины с номером 19. Я же мыслями был не здесь, а субъективно ускоренном времени проходил в голове «Moscow Raceway», настраиваясь перед выездом с пит-лейна.

Было прохладно и свежо, и шлем с поднятым пока что визором воспринимался как окно в виртуальную реальность, где существует только трасса и больше ничего. На душе было спокойно, а боль, терзавшая мой мозг уж которую неделю, в кои-то веки соизволила отступить.

Я чувствовал невероятное облегчение, с которым не сравнилось бы даже снятие в Аудру проклятия невозможности выиграть. Ведь вчера отец позвонил мне из Москвы (сам он приехать на автодром рассчитывал разве что к первой гонке, по уши увязший в рабочих делах) и сообщил новость, которой я ждал так давно.

Формана взяли. Больше его прихвостни нас не побеспокоят, не вмешаются в положение дел и не причинят нам вред. А значит, можно выдохнуть – и проще будет стремиться к высоким достижениям, зная, что один из двух нависавших надо мной дамокловых мечей обезврежен.