Побег (ЛП)

Душистые ветви обнимали ее тело, пока он пригибался под их кронами. Аромат листьев казался удушливым, щетинки проникали сквозь одежду.

— Ты думаешь, — спросил он, — что это игра?

Вэл уставилась на него.

— Да, — проговорила она. — Игра.

Он стряхнул с плеч рюкзак — она и не подозревала, что на нем был рюкзак. Зачем он ему понадобился? Она перевела взгляд на его лицо, которое оставалось нечитаемым.

— Моя сестра, — неожиданно сказал он. — Она дала тебе срок?

— До рассвета.

Гэвин задумчиво кивнул и стянул с себя куртку, протягивая ее. Вэл слишком замерзла, чтобы отказываться. Она позволила ему укутать себя в куртку, пытаясь справиться с комом в горле, когда обжигающее тепло его тела коснулось ее липкой кожи.

Он обмотал шарф вокруг ее шеи, притянув ближе за концы. У нее свело живот, когда он опустил глаза в томительном раздумье, а затем медленно вернулся к ее лицу.

— Влажная драпировка тебе идет, моя дорогая.

— П-п-пошел ты.

— Да, Вэл, — заявил он, — надо бы избавить тебя от этой мокрой одежды.

Она споткнулась, и Гэвин схватил ее за руку.

Не говоря больше ни слова, он повернул вглубь леса.

Трудно не почувствовать себя девушкой, которую заманивают с проторенной дорожки — хотя, если бы волк был таким лихим, сказок с несчастливым концом оказалось бы гораздо больше.

«Это чтобы быстрее съесть тебя», — подумала она и задрожала.

Почувствовав ее дрожь, Гэвин крепче сжал ее руку.

Все вокруг было коричневым и зеленым. Но в основном коричневым. Зима здесь совершенно не походила на зиму на Западном побережье. Незнакомые ей растения пробивались сквозь подлесок, как тонкое кружево, а грибы проглядывали сквозь почву, как пятнистые бородавки. Грязь, лед и сломанные ветки хрустели под их ботинками, и Вэл не могла не оглядываться на каждый звук, боясь, что родственники Гэвина найдут их.

Сам Гэвин казался беспечным, он шел уверенным шагом, что говорило о том, что он точно знает, куда направляется. Но они шли уже дольше, чем она, и вскоре Вэл начала думать, не заблудились ли они.

Она осторожно спросила:

— Мы в-возвращаемся в дом?

— Нет, Вэл.

— П-почему н-н-нет?

Его лицо, хищное и напряженное, испугало ее, когда Гэвин повернулся, чтобы пригвоздить ее к месту своим стальным взглядом. В этом взгляде не было тепла, только лед и острые углы. Он лишал ее дыхания и заставлял чувствовать себя беспомощной; он заставлял ее чувствовать, что она уже поймана.

— У нее есть время до рассвета, чтобы убить тебя.

«Мы здесь замерзнем». Она устало кивнула, слишком измотанная, чтобы спорить. Ее разум притупила боль. Вэл представила, что влага на ее коже образует твердые кристаллы.

Она так увлеклась, что налетела на Гэвина, когда он резко остановился в хрустящих зарослях. Когда он протянул руку, чтобы поддержать ее, Вэл посмотрела на узловатую стену из корней и листьев. Это была одна из больших земляных стен, мимо которых она проходила ранее.

Эрозия создала эту стену из грунта, которую быстро покрыли цепкие ветки быстрорастущей листвы и кустарника. За завесой из лозы, орляка и листьев виднелось отверстие, наполовину скрытое нависающим стволом сосны. Когда Гэвин отодвинул лозы в сторону со скрежещущим звуком, напомнившим ей о боли в горле, Вэл поняла, что нора гораздо глубже, чем она думала.

«Я прошла мимо укрытия и даже не заметила этого?» — Она с ошеломленным восхищением наблюдала, как он опустился на колени и заполз внутрь. Черт.

Повисла пауза, нарушаемая лишь тихими шорохами.

«Я могу убежать, — поняла она, глядя на его рюкзак, который он оставил. — Возьми его и беги».

Но ноги отказывались двигаться, и очередной поток холодного воздуха заставил Вэл замереть на месте. А потом он снова оказался перед ней, на коленях, в пыли, припорошившей его волосы и одежду, и возможность была упущена. Она смотрела на него, сжав челюсти.

— Залезай внутрь.

— Т-туда?

«Если он убьет меня там, мое тело никогда не найдут».

— Если только ты не предпочитаешь мороз моей компании.

Вэл приготовилась к очередному нападению и полезла в дыру.

Это логово животного, поняла она, почувствовав слабый запах мускуса и старой мочи. Как они назывались? Норы. Оно оказалось довольно глубоким, достаточно просторным, чтобы два человека могли лечь или скрючиться в тесном пространстве, и, похоже, им не пользовались годами.

Свет исчез, когда Гэвин вполз за ней, отчего маленькое пространство стало еще теснее.

— Сними куртку, — потребовал он, и она неохотно подчинилась, наблюдая, как он закрывает ею вход и закрепляет на месте ножами.

— А вход не рухнет? — спросила она, глядя, как осыпаются несколько комьев грязи.

— Нет. — Гэвин посмотрел на нее. — Остальное тоже. Раздевайся.

Вэл покраснела и с трудом сняла обувь. Ее пальцы полностью онемели. В ботинках хлюпала вода, и, когда она угрюмо швырнула их в самый дальний угол, вода вылилась на земляной пол.

Она взглянула на Гэвина, занятого своим рюкзаком, прежде чем снять леггинсы. С платьем пришлось повозиться, но ей удалось справиться с молнией и стянуть его через голову. Под ним шелковое платье Анны-Марии прилипло к ее телу, как вторая кожа. Вэл выдохнула и сняла его тоже, обняв себя за плечи.

— Я закончила.

Он протянул одеяло, большое, мягкое, вытащенное из рюкзака.

— Иди сюда.

Вэл начала двигаться, но заколебалась. Она голая, а он нет; и ей придется ползти к нему.

— Не будь трусихой.

Она пошла; поползла. Одеяло оказалось флисовым. Она слегка вздохнула от его тепла и не протестовала, когда Гэвин обхватил ее руками.

— Кожа к коже работает лучше, — сказал он, — но идея та же.

Тепло. Она старалась не дрожать, но ощущения были слишком сильными. Она уставилась на коричневые стены, осознавая каждую точку соприкосновения между ним и ею, и то, насколько Гэвин заполнил пространство. Запахи сандалового дерева, роз и промасленной кожи казались настолько сильными, что она подумала, что может задохнуться от них, как будто его аромат — это пары яда.

Рукой в перчатках он лениво перебирал ее холодные, дрожащие пальцы. Кожа была прохладной, неприятной. Вэл тяжело сглотнула и хрипло сказала:

— У меня болят руки.

Гэвин помедлил, а затем потянулся к ней, чтобы стянуть перчатки. Она почувствовала, как они скользнули по ее телу и упали на землю. А потом его руки оказались на ее руках, нежно потирая. Ощущение его горячей голой кожи казалось до странности порочным, хотя он касался только ее пальцев. И все же, подумала Вэл. Она чувствовала, как он прижимается к ней.

— Твои руки, — проговорил он, держа их в своих, — как лед.

«Я и есть лед», — подумала она.

— Что теперь будет? — устало спросила она. — Что нам делать?

— Думаю, идея в том, чтобы ты пережила эту ночь.

— Я имею в виду после. — Она прочистила горло. — После этого.

— Я еще не решил. — Его грудь гулко стучала о ее спину, когда он говорил. — Это во многом зависит от тебя, моя дорогая. — Гэвин провел ладонями по ее рукам, вызывая мурашки. — Ты, должно быть, произвела сильное впечатление. Мои братья и сестры настолько не были уверены в том, что убьют тебя, что на всякий случай предусмотрели твою смерть от переохлаждения. Ты должна быть польщена.

— Так п-п-п-ольщена. — «Ублюдок». — Они могут катиться в ад.

Вэл не могла перестать дрожать, и знала, что он может почувствовать ее дрожь и предположить, что это из-за него и его присутствия. И отчасти, как ни унизительно, это правда. Она вцепилась пальцами в одеяло, прижимая его к своему телу.

— Тебе не следовало лезть в воду.

— У меня не осталось выбора. Твои брат и сестра убили бы меня.

— М-м, да. — Он прижался к ней. — Полагаю, это правда.

Она ощутила тихий приступ паники.

— Почему так холодно? — пролепетала она, отчаянно пытаясь заполнить тишину, отвлечь внимание от потрескивающего напряжения, заполняющего пространство между их телами. — Даже снег не идет.