Страница 4 из 10
Как и в случае с граффити, надежда заключается в том, что многие из нас продолжают верить в силу любви. Мы верим, что ее познание – необходимая задача. Мы понимаем важность поиска природы любви. В подавляющем большинстве личных и публичных диалогов я приводила в пример и слышала свидетельства о растущем равнодушии в нашей культуре, а также о страхе, который оно вызывает в наших сердцах. Это отчаяние сочетается с бездушным цинизмом, отвергающим любое предположение о том, что любовь так же важна, как работа. Она так же важна для выживания нации, как и стремление к успеху. Поразительно, но Соединенные Штаты, как никакая другая страна в мире, пронизаны культурой, движимой стремлением любить (любовь – это тема фильмов, музыки, литературы). При этом она (культура) предоставляет мало возможностей для понимания значения любви или способов ее реализации.
Американцами в равной степени движет сексуальная одержимость. Нет в наше время такого аспекта сексуальности, который бы не изучался, не обсуждался, не демонстрировался. Существуют целые учебные курсы по всем сексуальным аспектам вплоть до мастурбации. Однако школ любви не существует. По какой-то причине все полагают, что умение любить – это нечто инстинктивное. Несмотря на убедительные доказательства обратного, мы по-прежнему считаем, что семья – это основная школа любви. Те из нас, кто не научился любви в семье, должны испытать ее в романтических отношениях. Вот только и эта любовь зачастую от нас ускользает. И мы тратим всю жизнь на то, чтобы исправить ущерб, нанесенный жестокостью, пренебрежением и всевозможными проявлениями равнодушия в родных семьях и отношениях, где мы просто не знали, что делать.
Только любовь способна исцелить раны прошлого. Тем не менее глубина нашей раны нередко приводит к закрытию сердца. В таком случае мы больше не можем ни дарить любовь, ни принимать ее. Чтобы шире открыть сердца, нам стоит признать, как мало мы на самом деле знаем о любви. Мы должны принять, что многое из того, чему нас учили о ее природе, в повседневной жизни не имеет смысла. Я написала эти размышления, думая о практике любви и мерах, необходимых для того, чтобы наша культура стала той культурой, где священное присутствие любви ощущается повсюду.
Все мы хотим жить в месте, где любовь процветает. Мы жаждем покончить с распространенным в нашем обществе равнодушием. Эта книга расскажет о том, как нам вернуться к любви. Она предлагает радикально новый взгляд, даря надежду и радость преобразующей силы любви. Она объясняет нам, что необходимо сделать, чтобы заново обучиться этому искусству. Собрав всю мудрость воедино, она помогает понять, какие действия нам нужно предпринять, чтобы благодать любви наконец-то коснулась и нас.
Глава 1. Ясность. Определение любви
«Нас, то есть общество, смущает любовь. Мы относимся к ней так, словно это что-то непристойное. Мы принимаем ее неохотно. Даже само слово “любовь” мы произносим запинаясь, краснея… Любовь – это самое важное в нашей жизни, страсть, ради которой мы неистово сражаемся, – и все-таки чувствуем себя неловко, боимся назвать ее своим именем. У нас нет гибкого словаря, чтобы говорить или думать о ней напрямую».
Мужчины в моей жизни всегда остерегались слова «любовь». Их настороженность во многом сопряжена с мнением, что женщины придают любви слишком большое значение. Более того, они уверены, что наше представление о любви не всегда соответствует их взглядам. Именно путаница в понимании значения слова «любовь» является источником всех бед. Если бы общество имело общепринятое, единое понятие, любовь не казалась бы нам чем-то таинственным. Словарное определение любви, как правило, делает акцент на романтической любви, прежде всего определяя ее как «глубокую, нежную, страстную привязанность к другому человеку, особенно если она основана на сексуальном влечении». Конечно, существуют и другие определения, не исключающие тот факт, что человек может испытывать подобные чувства и в несексуальном контексте. И все же глубокая привязанность не совсем точно описывает значение любви.
Подавляющее большинство книг на тему любви стараются избегать четких определений. Во введении к книге «Всеобщая история любви» (англ. A Natural History of Love) Диана Акерман пишет: «Любовь – это великое непостижимое». Несколькими предложениями далее она замечает: «Все соглашаются с тем, что любовь – это нечто прекрасное, что без нее невозможно, но никто не может сойтись во мнении относительно ее природы». Уклончиво Диана Акерман добавляет: «Мы настолько небрежно используем слово “любовь”, что оно или почти полностью теряет смысл, или, наоборот, значит абсолютно все». Хотя в ее книге нет ни единого определения, которое могло бы помочь человеку постичь, что стоит за этим понятием, надо отметить, что Акерман – не единственная, кто пишет о любви размытыми фразами. Учитывая, что значение слова окутано тайной, не стоит удивляться, что большинству людей трудно определить, что они имеют в виду, произнося слово «любовь».
Вы только представьте, насколько было бы легче овладеть искусством любви, если бы мы начали с единого определения. Слово «любовь» чаще всего определяется как существительное, однако наиболее проницательные теоретики признают, что мы любили бы лучше, если бы рассматривали это понятие как глагол. Я потратила годы на поиски осмысленного определения и испытала глубокое облегчение, когда нашла его в работе психиатра М. Скотта Пека «Непроторенная дорога» (англ. The Road Less Traveled), впервые опубликованной в 1978 году. Разделяя точку зрения Эриха Фромма, Пек определяет любовь как «стремление к расширению собственного “я”, чтобы питать свое или чужое духовное развитие». Объясняя, он продолжает: «Любовь – это не чувство. Любовь – это акт воли, то есть и намерение, и действие. Воля подразумевает выбор. Мы не обязаны любить; мы выбираем любить». А поскольку нам приходится делать выбор, чтобы способствовать духовному росту, это определение противоречит более распространенному мнению, что мы любим инстинктивно.
Всякий, кто наблюдал за процессом развития ребенка с момента его рождения, ясно понимает, что еще до появления языка, еще до осознания личности воспитателей, младенцы отвечают на ласковую заботу. Обычно они реагируют взглядами или звуками, выражающими удовольствие. По мере развития малыши переходят к гулению, тем самым выражая радость при виде желанного опекуна. Привязанность – это только один из компонентов любви. Чтобы любить по-настоящему, мы должны научиться смешивать все ингредиенты: заботу, привязанность, признание, уважение, приверженность и доверие, а также честное и открытое общение. Если в юности мы усваиваем ошибочные определения любви, то с возрастом нам становится все труднее быть любящими. Все мы начинаем с верного пути, но со временем уходим в ложном направлении. Большинство из нас слишком рано учатся приравнивать любовь к чувству. Испытывая глубокое влечение к человеку, мы начинаем концентрировать на нем эмоции. Этот процесс эмоционального вложения, когда любимый человек становится для нас важным, называется «катексисом». В своей книге Пек справедливо подчеркивает, что большинство из нас «путает катексис с любовью». Все мы знаем, как часто люди, чувствующие связь с другим человеком через процесс катексиса, настаивают на том, что любят его, даже если тот причиняет им боль или пренебрегает ими. Поскольку их чувство – это чувство катексиса, они убеждены, что столкнулись с любовью.
Когда мы понимаем любовь как желание способствовать своему и чужому духовному росту, становится ясно, что физическая и моральная боль не имеет к ней никакого отношения. Любовь и жестокость просто не могут сосуществовать. Жестокое обращение и пренебрежение по определению противоположны заботе и ласке. Нередко до наших ушей доходят истории о мужьях, которые бьют детей и жену, а потом идут в бар на углу и кричат о сильной любви к семье. Если вы поговорите с женой в обычный день, она вас заверит, что муж любит ее, даже несмотря на жестокость. Подавляющее большинство людей происходят из неблагополучных семей, где их стыдили, словесно и/или физически оскорбляли, эмоционально пренебрегали, но при этом учили верить в любовь. Для большинства людей слишком опасно принять определение любви, которое убедит их в ее полном отсутствии. Слишком многим из нас необходимо цепляться за понятие, которое делает жестокое обращение приемлемым или создает впечатление, будто все происходящее в семье не так уж и страшно.