Что нас не убивает

На Виталике появился его знаменитый кожаный плащ, а по положению рук было понятно, что в них вот-вот появится дробовик. Федор максимально приблизился в позе кастующего мага, готового поднять защиту. Артур замер в отдалении, и даже Гарри Борден вытащил руки из карманов.

Я попытался определить, кто из них более опасен. Я никогда не видел Кевина в по-настоящему серьезном бою, но если хотя бы десять процентов того, что о чем рассказывали слухи и воспевали легенды, были правдой, он был натуральной машиной для убийства, опаснее, чем вся его имперская армия.

С другой стороны, Магистр был условно бессмертен и только что получил неоднократную накачку наноботами изначального мира, дарующими ему дополнительную живучесть. Так что, наверное, его все-таки следовало валить первым, а потом уже разбираться с императором в ожидании респауна…

И еще при этом надо было умудриться сделать так, чтобы Гарри и Виталик остались живыми…

Кевин, недавно лишившийся своего фамильного меча, но от этого не переставший был опасным и смертоносным, вовсе не рвался в бой, сломя голову. Напротив, он этой головой покачал.

— Зачем, Оберон?

— Зачем? — спросил Магистр, поднимаясь на ноги и стряхивая песок с кожаной брони. — Это неправильный вопрос, старый друг. Правильный вопрос звучит так: почему? Потому что ты задолжал мне одну услугу. Любую услугу. Это было довольно давно, и я вполне допускаю, что ты мог об этом забыть, но я-то помню. И пришло время платить.

Кевин медленно вытащил меч.

— Он же целый, — несколько удивленно заметил Федор. Хотя, чему тут уже удивляться после такого.

Одни игровые условности.

На каждом шагу. Даже убить толком никого не получается…

— Он был сломан уже не раз, — сказал Кевин.

— Я могу устроить так, что больше ты его уже не починишь, — сообщил ему Виталик.

Кевин пропустил эту угрозу мимо ушей и повернулся к Магистру.

— Возможно, мой долг перед тобой велик, — сказал он. — Но не настолько, чтобы я ринулся в бой без всяких объяснений.

— Ладно, — сказал Магистр, пока его броня менялась с обычной кожаной на какую-то навороченную, переливающуюся зелеными огнями, усыпанную артефакторными железками. — Я объясню. Они хотят все сломать. Они хотят все разрушить. Это подвергнет угрозе всех нас, включая и твою империю.

— Это слишком общие слова, чтобы я за них бился, — сказал Кевин.

— Тем более, мы собираемся нарушить правила только в своем секторе, — сказал я.

— Все миры Системы взаимосвязаны, — сказал Магистр. — Нельзя сломать один сектор так, чтобы последствия не сказались на всех.

— Да о чем вы, черт побери, говорите?

— Они хотят выкинуть из уравнения Вычислителей, — сказал Магистр.

— Но это же обрушит…

— Все, — сказал Магистр. — Это обрушит все.

— И на этом месте возникнет что-то новое, — сказал я.

— Но ты даже не знаешь, что.

— Как бы там ни было, и что бы там ни возникло, это в любом случае лучше, чем геноцид, — сказал я.

— Иногда надо пожертвовать малым, чтобы спасти целое, — сказал Магистр.

— Речь идет о миллиардах жизней.

— А на другой чаше весов — сотни миллиардов.

— Которым ничего не угрожает, — сказал я.

— Так это пока, — сказал Магистр.

— Земля просто пойдет своим путем, — сказал я. — Рядом с Системой, но не вместе.

— Так не бывает, — сказал Магистр. — Это как раз то, чего мы пытались избежать, построив Систему.

— Загнать всех в стойло, — сказал я. — Жить с подрезанными крыльями тоже, в общем-то, можно. Может быть, так оно сытнее и безопаснее. Но мечта о полете все равно будет жить.

Магистр поморщился.

— Пафос тебе не к лицу, Чапай, — сказал он. — Тем более, мы знаем, что вы сделаете с этой мечтой. Когда вы в прошлый раз изгнали Вычислителей с Земли, еще не зная, к чему это приведет, дело чуть не кончилось катастрофой.

— Но мы устояли, — напомнил я.

— Это была временная победа, — сказал Магистр. — Да, пусть Джокер отключил всех и временно заблокировал доступ к скиллам, это могло бы дать вам передышку в пару лет, не более. Проблема бы все равно вылезла в этом же поколении.

— И мы бы придумали, как ее решить, — сказал Виталик.

— Только без твоего участия, — сказал Магистр. — Ведь ты уже был мертв к тому моменту.

— Так бывает, — сказал Виталик. — И лучше так, чем жить в рамках придуманного кем-то другим мира.

В словах Магистра была доля истины.

После первого отката, когда мы изгнали всех Вычислителей с Земли и игра официально не началась, скиллы у людей все равно проявились. Тогда их называли суперсилами, и чем-то вроде того, и они обнажили сущность человеческой натуры и сделали некоторые конфликты более выпуклыми.

И более кровавыми.

Но тогда люди получали навыки спонтанно и не понимали, что происходит. Не понимали, почему это происходит. Тогда люди считали, что они одни, заперты на этом маленьком шарике, и вокруг них — только черное безмолвие и пустота космоса.

Теперь же, когда они знают правду, им должно быть легче найти общий язык. Вместе, без разобщенности, приспособиться к изменившимся условиям и пойти дальше.

По крайней мере, я на это надеялся.

Ведь если мы перебьем друг друга на Земле, остальные игроки Системы от этого только выиграют.

— И чем плох этот мир? — спросил Магистр. — Тут каждый может найти себе место и занятие по душе.

— Этот мир плох рамками, — сказал Виталик. — Потолком, выше которого не прыгнуть. Правилами, которые вы нам навязали и на поддержание которых и работают эти Вычислители.

— Думаете, сможете жить без них?

— Чапай вон вполне себе живет, — сказал Виталик. — Сам себе игрок, сам себе вычислитель.

— Две конкурирующие между собой Системы лучше одной, — сказал Федор.

— Если бы все было так просто, — сказал Магистр. — Как вы собираетесь запереть игроков на своей планете?

— Никак, — сказал я. — Все, кто захочет, сможет уйти в Систему и жить по ее правилам. А все, кто попытается вторгнуться к нам с вашей стороны, будут играть по нашим.

Магистр повернулся к Кевину.

— Теперь ты понимаешь, — сказал он.