Страница 5 из 17
– Вот упрямый! – сердито воскликнул Мусса. – Сам же видишь, кому вы противостоите. У вас нет ни пушек хороших, ни ружей. И генералы ваши – сплошь бараны. Только солдат русских жалко.
– Ладно, забудь, – махнул рукой Павел.
– Хорошо. Расскажу, – пробурчал Мусса. – Мне не жалко. Только что это изменит? – Он опустился на плоский камень, жестом пригласил Павла. Тот сел рядом. – Я присутствовал на совещании штабов. Англичане с французами долго спорили, чуть ли не на крик переходили. Французы обвинили генерала Бергойна в бездарности. Особенно распалялся французский инженер Бизо. Говорил, что надо было сразу, после Альминского сражения, сходу идти на штурм Северного форта и любой ценой брать город. Теперь они намерены разбить оборонительную линию артиллерией и войти в город решительным натиском.
– Куда будет направлен главный удар?
– На бастион, который выдаётся вперёд из линии. Они называют его Мачтовым. На нем стоит высокий флагшток.
– Четвёртый, – понял Павел.
– Французы пойдут с флангов, а в центре штурм организуют англичане.
– Английская колонна направится на Мачтовый бастион?
– Французская. Этот бастион хотят сровнять с землёй дальнобойными орудиями, а англичане атакой накроют соседний, тот, что на Бомборской высоте, между Доковой и Лабораторной балкой.
– Третий.
– Сначала разнесут вашу оборону, потом навалятся все разом. Инженер Бергойн загубил полсотни лошадей, но сумел привести к позициям орудия Ланкастера. Таких огромных пушек я ещё не видел. И снаряды у них особые, как сахарные головы – конусом. Взрываются не от фитиля, а от удара о землю. Не представляю, как это происходит, но англичане умудрились даже в снаряды впихнуть механизм.
– Думаешь, уже скоро пойдут на штурм?
– А куда им деваться? Опять вся армия поносит. Загадили Балаклаву – ступить некуда. От холеры мрут десятками. Тут ещё лихорадка завелась. Ночи нынче холодные. Никогда так рано не холодало в Крыму. Так что, на штурм ринутся от отчаяния. Ещё, они уверены, будто в Севастополе паника, и толком никто сопротивления не окажет.
– Флот будет атаковать?
– Куда же без кораблей? Разнесут береговые батареи, затем высадят десант возле Карантинной бухты.
– На десятую батарею?
– Да. На десятую. А следом захватят Александровскую батарею и Николаевскую. Правда, адмиралы, что французский, что английский выступили против этого плана. Особенно возмущался французский адмирал Гамелен. Он сказали: без того сняли с линейных кораблей большие орудия. Нехватка тяжёлой артиллерии не даст им обстреливать форты с дальней дистанции. К тому же у них боезапас, в лучшем случае, семьдесят выстрелов на орудие. Всё расходовать не могут, потому, как любой русский пароход может выйти за боны и потопить линейный корабль, у которого нечем будет ответить. Самое большее, что смогут потратить – сорок выстрелов на орудие. Адмирал Дандас так же напомнил, что из морских экипажей сняли на берег больше тысячи человек, и управлять судовой артиллерией будет сложно. На что Канробер им жёстко возразил: он намерен взять город в один приступ, и на этом поставить точку. Добавил, что сосредоточил на подступах невиданную ранее огневую мощь. После массированной бомбардировки армия Меньшикова будет вынуждена капитулировать, и адмиралы смогут убраться ко всем чертям со своим флотом. Да, и самое главное: прибыл корабль из Великобритании с новыми ружьями. Ими перевооружают линейные полки. Я был на стрельбах. Точность у этих ружей, не хуже чем у штуцера. Но пулю не надо вколачивать в ствол. Ружье заряжается легко и быстро.
– Спасибо за новости, – поблагодарил его Павел.
– Ты услышал все, что хотел. Теперь – решай. – Мусса поднялся. – Когда будете сдаваться в плен, постарайся дать мне весть о себе, – я помогу. Да хранит тебя Всевышний!
Мусса быстро спустился вниз, вскочил на коня и ускакал в лагерь.
***
Флагманов и капитанов Корнилов вечером пригласил к себе на чай. Столы накрыли в саду, иначе в квартире было бы тесно. Капитан Бутаков, как всегда, прихватил с собой Александра. Два больших медных самовара дымили и урчали. Нехитрое угощение дожидалось на столах.
– У нас, вроде бы, вечеринка, – сказал Корнилов собравшимся. – Но, на самом деле, надо обсудить наше положение. Уже известно точно – завтра штурм.
– Мы вас внимательно слушаем, – поддержал его Нахимов. – Вы только скажите: армия нам поможет?
– Главнокомандующий выделил в помощь несколько батальонов, – ободрил всех Корнилов. – Однако дело предстоит серьёзное. Нас хотят атаковать одновременно с суши и с моря, посему, пароходам стоять под парами. Бортовой артиллерии поддержать оборонительную линию. В случае попытки прорыва в гавань с моря – пожертвовать собой, но не пропустить врага.
– Будет исполнено, не сомневайтесь, – заверили капитаны.
– Ещё прошу командиров кораблей, сколько возможно, выделить матросов для обороны сухопутной линии. Мы должны выстоять! Помните: на нас лежит честь защищать Севастополь. Будем драться до последнего! Из Севастополя ходу нет, сзади нас море. С нами Бог!
– Умереть не страшно, главное – сдержать врага, – согласился адмирал Истомин.
После начались споры и совещания командиров линий. В самый разгар появился полковник Главного штаба Попов, присланный к Меньшикову самим государем. Светлейшей терпеть не мог, как он называл штабных, «столичных прохиндеев» и быстренько избавился от Попова, отправив его в Севастополь.
– Ну, знаете, такого холодного приёма от светлейшего я не ожидал, – жаловался полковник Попов Корнилову. – Я всего лишь, как офицер генерального штаба, дал князю пару советов. Я же не совсем осел, и в тактике кое-что соображаю.
– Что поделать, не любит наш главнокомандующий советов, – успокаивал его Корнилов. – И штабных не приветствует.
– Да! И вот что, Владимир Алексеевич, – важно сказал Попов. – Государь просил лично передать вам, чтоб вы себя берегли.
– Берёг? – удивился Корнилов. – Я весьма польщён заботой государя о моей персоне. Но как мне себя беречь? Что ж мне, прятаться, что ли? Нет, уж, извините, я должен быть в самом аду. Что обо мне подумают мои матросы, коль не увидят на переднем крае?
– И то – верно, – согласился Попов. – Тогда и мне прошу дать ответственное поручение. Иначе, как это понимать: меня выпроводил от себя светлейший, думая, что я ни на что не годен, эдакий паркетный полковник. Нет уж, Владимир Алексеевич, – дело мне! Я покажу вам, что умею воевать.
– Каждому дело найдётся, не переживайте, – заверил его Корнилов. – Да, вот, хотя бы помогите своему однофамильцу, капитан-лейтенанту Попову. – Корнилов представил полковнику пожилого, коренастого морского офицера-однофамильца. – Надо будет наладить непрерывное снабжение батарей снарядами и порохом. На каждое орудие необходимо не менее ста пятидесяти выстрелов.
– Задача не из лёгких, – согласился полковник, – если учесть растянутость оборонительной линии.
– Справимся, – уверенно сказал однофамилиц капитан-лейтенант. – Но побегать придётся. Матросы, они шибче армейской артиллерии палят. Им только заряды подавай.
Ближе к десяти вечера офицеры разошлись. Корнилов сказал им напоследок:
– Завтра будет нелёгкий день. Англичане употребят всю мощь своей артиллерии. Я опасаюсь за большие потери. Но наши молодцы не лыком шиты – устроятся. Без горьких уроков, к сожалению, научиться невозможно. Очень жаль, господа, что многих из нас завтра….., – он запнулся, но после бодро воскликнул: – Желаю всем победы!
К нему подошёл адмирал Нахимов, пожал руку на прощание:
– Удачи, Павел Степанович!
– С нами Бог, – ответил Нахимов. Взгляд его упал на шашку в красивых серебряных ножнах. – Вы что, решили надеть шашку Железнова?
– И завтра её надену! – уверенно сказал Корнилов.
– Стоит ли? Мы, моряки, конечно, народ стойкий, но склонны, к суевериям. Оставили бы вы дома шашку, от греха – подальше. На ковре она хорошо смотрится.
– Бросьте вы, Павел Степанович, – усмехнулся Корнилов. – Мы суеверны, но не на столько, чтобы придавать вниманию всякие глупые байки. Да, я её завтра надену. И лучший свой мундир надену, и новые эполеты.