Страница 3 из 17
Павел, привлечённый голосами, встал, быстро оделся и поспешил к командиру батареи.
– Вот-те-на! – всплеснул руками майор, выразительно взглянув на Павла. – К бою, значит! На штурм идут.
Майор Стеценко был пожилым, полным человек. До отставки всю жизнь прослужил, заведуя арсеналом. Ушёл на покой год назад. Вдруг его призвали и назначили командовать батареей. Служил в арсенале – значит, с пушками справишься, – сказали ему.
– Постойте, – удивился Павел. – С чего вдруг штурм среди ночи?
– А я почём знаю?
Майор растолкал барабанщика.
– Бей тревогу.
Под сводами казармы эхом разнёсся бой барабана. Все вскакивали с коек, быстро одевались. К майору подбежали фейерверкеры. Получили приказ:
– Раздать заряды, зажечь фитили. Орудия к заряду картечью.
Павел с командой плотников принялся убирать все лишнее из казармы: брусья, доски, недоделанные щиты….
Вскоре пушки были заряжены, прислуга стояла в готовности. Фитили тлели. Ведра с водой, кокоры с зарядами, снаряды, пыжи – все на месте.
– Приказано, как появятся огни, стрелять, – сказал майор, как бы отвечая на немой вопрос артиллеристов.
Все напряжённо ждали, вглядываясь в темноту ночи.
– Вижу огни! – крикнул с бруствера сигнальщик. – Приближаются!
– Готовься! – скомандовал майор.
– Первое – готово, второе – готово, третье – готово…
– Послушайте, – вмешался Павел. – Почему противник к нам приближается так открыто, да ещё с огнями.
– Да что же вы такое у меня спрашиваете? – недовольно ответил майор, выглядывая в ночь через амбразуру. – Мне приказано стрелять по огням.
– Но, может, надо уточнить? Послать кого-нибудь в штаб? – не унимался Павел.
– Сколько же будем уточнять? Они уже на выстрел приблизились. – И громко прорычал: – Первое орррудие!.....
Вдруг из темноты, в круг света от факелов вынырнуло несколько всадников.
– Не стрелять! – крикнул один из них.
Майор выглянул в амбразуру.
– Вы кто?
– Казаки, – ответили снизу. – Из дозора.
– А противник где?
– Какой противник? Это наша колонна идёт. Гусары. Заблудились. Шли ночью. Вместо Балаклавской дороги вышли на Маячную.
– Господи! – недовольно воскликнул майор и перекрестился. – Чуть грех на душу не взял. – Отбой, ребятушки!
Пушки откатывали, вынимали заряды их стволов, гасили фитили.
Как же так? – все сокрушался майор. – Штабной начальник приехал, приказал к бою готовиться…. Ничего не пойму.
– Послушайте, – тихо спросил Павел у Стеценко. – А вы когда-нибудь встречали в штабе линии этого адъютанта.
– Которого? – не понял майор.
– Того, что тревогу поднял.
Стеценко задумался.
– Признаться – нет, – неуверенно ответил он.
– И я его ни разу не видел в штабе, – настороженно произнес Павел.
– Да кто их разберёт сейчас? Всяких офицеров понаехало. Думают, здесь награды с неба сейчас посыплются.
– Вот, только мне показался голос его знакомый. Лица, жаль, не разглядел, – задумался Павел.
– Высокий, тощий, – вспомнил Стеценко. – Произношение у него, как у поляка.
– Петриковский! – встрепенулся Павел. Точно, это его голос. Но откуда он здесь? – Его надо поймать! Дайте мне двух солдат.
– Да где же вы его сейчас в темноте отыщите? Он верхом был. Уж след простыл.
***
Прибежал посыльный из штаба первой линии. Передал приказ Павлу: срочно явиться к генералу Аслановичу.
В штабе за широким столом сидел Асланович, весь багровый от гнева. Даже, казалось император Николай с портрета за его спиной, смотрел на генерала с испугом. Перед Аслановичем по стойке смирно стоял Капитан-лейтенант Ильин и майор Стеценко.
– Кто в карауле стоял? – возмущённо спрашивал генерал. – Пароль почему не спросил? Почему пустил на бастион?
– Кантонист, ваше превосходительство, в карауле был, – несмело ответил Стеценко. – Мальчишке пятнадцать едва исполнилось. Растерялся. Каков с него спрос?
– Каков спрос? – пыхтел Асланович. – А если бы по своим дали залп?
Генерал заметил Павла.
– Проходите поручик. Вот, разбираем ночной инцидент. Майор Стеценко доложил, что вы узнали шпиона?
– Не совсем уверен, но по голосу – бывший подпоручик арсенала Петриковский.
– Вот оно что! Пойдёмте со мной.
Асланович провёл Павла в подвал оборонительной казармы. У железной двери стоял часовой. Солдат отпёр дверь и крикнул в камеру:
– Встать!
В сырой темной комнатке со сводчатым потолком находились дощатые нары. С них слезли и построились в шеренгу пять человек. Все они были в офицерских шинелях, но без ремней и пуговиц.
– Узнаете кого из них? – спросил Асланович. – Вчера наловили голубчиков. На ту сторону собирались. Видали, все в офицеров вырядились.
Неяркий свет проникал через единственное окошко, закрытое решёткой. Павел внимательно оглядел лица. Петриковского среди шпионов не оказалось.
– Ничего, и этого поймаем, – заверил Павла генерал. – Спасибо вам за бдительность.
– Прошу вас, не наказывайте строго майора Стеценко, – в конце попросил Павел.
– Ну, знаете! – Асланович гневно засопел. – То, что он пожилой и в боях не участвовал – его не прощает. Тут многие не обстреляны. – Подумал, решил. – Хорошо, не буду наказывать, но отругать придётся. Ещё раз, спасибо вам Кречен.
***
Павел едва живой от усталости добрел до своей квартиры. Самылин сбегал в ресторан за ужином. Съев похлёбку с перловой крупой на говяжьем бульоне и выпив чаю, он повалился на кровать. Тут же уснул.
Ему показалось, что он не проспал и пяти минут, как его тормошил Самылин. Кое-как понял, что тот ему пытался втолковать. Приехал казак с лошадью для него. Главнокомандующий требует срочно к себе. Проклиная все на свете, Павел втиснул разбухшие ноги в непросохшие сапоги, накинул шинель и, шатаясь, побрёл вниз.
Пока скакали, пришёл в себя от ночной прохлады. В низкой штабной палатке горели свечи. Павел предстал перед Меньшиковым.
– Задание к вам, поручик, – объявил главнокомандующий. – Вы говорили, что у вас появился знакомый из местных беев.
– Так точно!
– Он вас не выдал и даже помог выбраться из плена. Насколько помню из ваших рассказов, ему доверяет Юсуф-паша?
– Так точно.
– Я передам Юсуфу письмо. Вы не бойтесь, коль вас задержат англичане или французы, письмо они прочитать не смогут.
– А Юсуф-паша сможет? – поинтересовался Павел.
– Он, – конечно, – уверенно кивнул Меньшиков. – Переоденьтесь в местного крымчака. Поедете с одним из моих надёжных проводников в турецкий лагерь. Но письмо – это не главное. Попробуйте выведать о планах противника. Ваш знакомый бей находится в высоком положении, и должен кое-что знать. Сможете? – испытывающе взглянул он на Павла. – Задание сложное.
– Постараюсь.
– Сведения ко мне поступают из разных источников, но на вас, Кречен, я налагаю особую надежду. Мне нужна подробная картина. Только действуйте осторожно. Коль почувствуете, что ваш Мусса-бей врёт, прекращайте всякие разговоры: вы только посыльный с письмом.
***
Павел преобразился в местного татарина. Полосатая длинная рубаха без ворота, заношенные красные шаровары, мягкие кожаные туфли с острыми носами. На голову надел круглую баранью шапку. На плечи накинул старую солдатскую шинель, с которой были сорваны все нашивки и пуговицы. Подпоясался кушаком.
Его ждала двуосная телега с высокими бортами. В телеге сложены дрова; тут же корзины, накрытые холстиной; несколько серых, плотно набитых мешков. Павел подошёл к пегой понурой лошадке, погладил её по морде. Она грустно взглянула на него, потёрлась носом о его грудь и отвернулась.
Высокий жилистый старик с седой бородой сидел в телеге и курил трубку. Кисти рук у него были, широкие, узловатые. На старике холщёвая рубаха с широкими рукавами. Поверх рубахи овчинный жилет. Круглая барашковая шапка, такая же, как у Павла.
– Готовы, ваше благородие? – спросил старик.
Павел взобрался в телегу, сел рядом. Старик дёрнул вожжи, лошадка подалась вперёд, телега тронулась, жутко скрипя колёсами.