Не отрекаются, любя...

Вера закрыла лицо руками. Самое ужасное, что всё это была правда.

Габионы действительно развалились, потому что металлическая сетка, в которую они сложили камни, а купили самую лучшую и дорогую, оказалась гнилой. И рододендроны действительно пострадали. Но Вера всё переделала, конечно, за свой счёт и заказчица вроде отнеслась с пониманием, ни одного недовольного слова не сказала, даже Веру успокаивала, чтобы она не переживала: «Это же всего лишь цветы!».  

И да, подпорная стенка упала, но потому, что хозяин решил вырыть вдоль неё дренажную канаву. И они её тоже восстановили. Тут, конечно, за счёт хозяина, который и не спорил, что был не прав.

Ель пропала, потому что в неё врезалась машина и завалила. Фото полысевшего дерева, что предъявили в отзыве как некачественный посадочный материал, что якобы Вера подсунула, изначально прислала Вере хозяйка спросить: можно, ли как-то «эту красавицу» спасти.

А про «могилку собаки» именно Вера говорила заказчице, что места для альпинария под окном мало, будет некрасиво, но та настояла, и в итоге вышло даже неплохо.

Вере ни разу и в голову не пришло, когда она делилась с мужем своими рабочими проблемами, что однажды он использует это против неё. Что он запомнит, сложит в копилочку, а потом ударит так изощрённо, чтобы испортить ей и репутацию, и бизнес, и жизнь. А что все эти отзывы были заказными и оставляли их не сами клиенты - и к бабке не ходи.    

Она не хотела плакать, но слёзы текли.

Не хотела верить, что Алексей на такое способен, но факты были налицо.

И то, что все эти годы она была для мужа всего лишь орудием мести Марку Реверту, теперь, когда он вернулся, стало очевидным как никогда.

Столько лет занимаясь с ней любовью, обнимая ребёнка, он просто ждал, когда сможет с ней рассчитаться за то, что она родила не от него и любила не его. А его так и не смогла полюбить. Не смогла дать то, что Алексей пытался заслужить своим хорошим к ней отношением, а Марк получил просто так.

Она вытерла слёзы и взяла телефон.

Нет, увольнять людей она сегодня точно не в состоянии.

Но ещё сможет попробовать хоть что-то сохранить.

Два часа Вера потратила на то, чтобы обзвонить оставшихся клиентов и тех, с кем когда-то работала, в поисках заказов. Ей даже удалось подтвердить два небольших старых заказа и получить одно обещание на новый, когда в кабинет смущённо заглянула Маша.

— Вера Сергеевна, там клиент.

— Серьёзно? — вытаращила она глаза и тут же опомнилась. — Ну так зови, зови.

Поправила высохшие сосульками волосы. Наскоро глянула в зеркало. И поднялась навстречу женщине, первое впечатление о которой можно было описать одним словом — эффектная.

Было в ней что-то восточное и европейское одновременно. Молодое и возрастное. По-цыгански многослойное, длинноюбочное, и строгое, чёрное, вдовье. Даже то, как она опиралась на монументальный зонт с костяной ручкой, делало её немного Мэри Поппинс и чуть-чуть Старухой Шапокляк.

Но про себя Вера всё же назвала её Вдова, потому что чёрный цвет преобладал: и в её внешности, и в одежде.

— Прошу, — показала Вера на стул, а сама вернулась за стол. — Я вас слушаю.

— Я недавно купила дом, — сказала женщина просто, без всяких вводных, не приняв приглашение и не оглядываясь по сторонам, как обычно делают все клиенты, разглядывая на стенах фотографии сделанных работ. — Хочу наполнить его содержанием. Как снаружи, так и внутри. О своих предпочтениях я расскажу вам на месте.

Вера, кивая, записала адрес, телефон и даже, машинально, время, когда её ждут. А когда подняла глаза, женщины словно и не было.

— Что это было? — потрясла она головой, не веря, что так бывает, но не торопилась радоваться.

Сейчас тётка приедет домой, откроет сайт и в ужасе сбежит, не питала Вера иллюзий на её счёт.

Она отпустила Машу пораньше.

Напевая под нос «C’est la vie!», одну из песенок, что особенно запомнилась и попала в настроение, из тех, что оставила звучать в колонках убежавшая секретарь, Вера, отработала почти до восьми: разбирала бумажные завалы, сводила цифры, подбивала итоги.

Она как раз закрывала офис и опускала на входную дверь рольставни, когда сбоку раздалось вежливое покашливание.

— О, господи! — схватилась она за сердце. — Марк! Нельзя же так подкрадываться!

Но кому она врала, сердце зашлось бы, подойди он к крыльцу хоть с оркестром.

Под козырьком крыльца Марк стряхнул с волос капли дождя. 

— Привет! — засунул он руки в карманы и опёрся плечом о стену. 

О, это его фирменное хриплое «привет»! О, этот небрежный хулиганский вид!

Вера разом почувствовала себя на пятнадцать лет моложе. И как пятнадцать лет назад, сморщив нос, ей захотелось сказать: «Мама не разрешает мне гулять допоздна». Он бы ответил: «А мы не допоздна» и потянулся к её губам...

Глава 8. Вера

— Марк! — выдохнула Вера.

Эта картинка так осязаемо и объёмно стояла у неё перед глазами, что она их закрыла. Всего на секунду, именно столько длился её вздох, а потом открыла. И всё прошло.

— Мы можем обсуждать это бесконечно. Но это ничего не изменит. Ты сказал… — она думала, что выплакала за день все слёзы, но оказалось не все. Глаза предательски защипало. — Ты сказал, что я делаю тебя уязвимым. Сказал, что я твоё слабое место. А тебе нельзя быть слабым. И уехал. Так будь сильным. Отвали от меня!

— Я просто поговорить. О другом, — опустил он глаза.

— О чём? О моём муже? О том, что произошло? О ребёнке?

— Обо всём.

— До свидания, Марк! Нам не о чем говорить. Ты ничего не хотел знать обо мне шесть лет. Ты прекрасно жил и справлялся. И мне искренне жаль твоего отца, он был хорошим человеком. Соболезную, и сожалею, что тебе пришлось вернуться. Но на этом всё. Се ля ви! Гудбай! Оревуар! Аривидерчи, Реверт! Да, и привет тебе от Зойки. Она была уверена, что ты явишься.

— Как она?

— Прекрасно, — отодвинула его Вера, чтобы спрятать за выступ окна палку, которой выкручивала рольставни. — Она теперь крутой предприниматель.

— Крутой, как ты? — улыбнулся Марк, посмотрев на вывеску. 

«Студия ландшафтного дизайна «ДЕКАРТ» ИП Измайлова В.С.» — гласила она.

— О, мне далеко до неё, — не стала Вера обострять. Вряд ли с его стороны сейчас был сарказм. — Она в прошлом году даже получила премию «Предприниматель года», когда открыла второй строительный супермаркет. Может видел? «МастерОк».

— Подожди. «МастерОК» — это её магазин? — смотрел Марк растеряно. Или с ужасом?

— Да. А что? Ты меня пугаешь, — нахмурилась Вера.

— Я только что проезжал мимо. Там пожар. Дымом пол неба заволокло. Стоят скорые, МЧС.

— О, боже! — зажала Вера рот.

Но Марк схватил её за руку и потащил к машине быстрее, чем Вера успела осознать смысл его слов.

— Подожди! — вырвала она руку и полезла за телефоном. — Я ей позвоню.

— Из машины позвонишь, — открыл Марк дверь.

Вера посмотрела на свой джип, прежде чем сесть.

И уверенно пристегнулась на переднем сиденье его машины…

— Ну что? — спросил Марк, после очередного, наверное, сотого звонка.

— То же самое, — выдохнула Вера. — Телефон недоступен или отключён.

— Ладно, уже подъезжаем, — вывернул он руль, и Вера чуть не врезалась лбом в стекло, увидев дымящиеся руины под свинцовым затянутым тучами небом.

Апокалипсис. Руины.  

Как иначе назвать то, что произошло и останки огромного магазина с развороченной обшивкой, обугленными стенами и рухнувшей крышей Вера и не знала.

Но Марк уже выскочил из машины и уже тянул её за руку.

— Вы не видели Зою? Хозяйку магазина?.. Зою?.. — пробирался он сквозь толпу зевак и сматывающих шланги брандспойтов пожарных.

   — Марк, — потянула его за руку Вера, увидев то, что он не видел. — Марк!