Страница 81 из 109
Так что тут все очень запутанно получается. Но зато у нас появляется возможность неплохо лавировать, используя 100500 противоречий между западниками. Особенно в преддверии будущих санкций и прочих эмбарго. К примеру, наложит их Англия (от которой чего-то другого и ожидать не стоит). А вот Франция уже сильно подумает: имеет ли смысл идти на подобное? Ведь тогда и будущие выплаты по кредиту могут сильно тормознуться. Да и вообще мир сейчас вовсе не тот, что в начале двадцать первого века. Нет Штатов с дубинкой, нет Евросоюза. Поэтому каждое более-менее значимое государство чувствует себя вполне вольным в решении своекорыстных вопросов. На этом мы и станем играть. Благо что на международном уровне, Россия выглядит вполне прилично. Кредиторов на хер не посылает, сепаратный мир с немцами не заключает и мировой революцией, вот уже как полгода как, с высоких трибун не грозит. То есть всеми своими действиями показывает, что с ней можно иметь дело. Ну а касательно активной резни аристократии, да и в принципе, поведения при ведении гражданской войны, так этим никого не удивить. Тем более что и во вполне цивилизованной Европе, подобное не раз происходило. Там до сих пор помнят шалости якобинцев и Вандейское восстание. Так что на этом фоне, мы еще очень даже ничего смотримся.
Тут наш разговор со Слуцким прервал Березовский, который наконец-то отлип от телефона. Печально шаркая по вощенному паркету сапогами, он подошел к нам и доложил:
— Части гарнизона города мною оповещены. Разъяснена обстановка и отдан приказ о запрете открытия огня. — а после вздоха добавил — Только я себе все равно что-то не представляю, как это будет выглядеть в дальнейшем. Вы ведь не на два дня пришли, а почитай на срок чуть меньше месяца… Опасаюсь, что конфликты в этом случае неизбежны…
Широко улыбнувшись и сделав жест в сторону стола, я предложил:
— Ну так давайте сядем и обговорим все условия совместного проживания. Заодно обдумаем возможность избегания этих самых конфликтов.
Тут в принципе может возникнуть вопрос о какой-то нереальности происходящего. Дескать, не могут непримиримые идеологические враги — вот так запросто общаться, не хватая друг друга за горло, а ведя вежливые разговоры. Кхм… что тут сказать? Могут. Во-первых, нет того остервенения, вызванного несколькими годами гражданской войны. Во-вторых, не такие уж мы и непримиримые враги. Да и вообще — все зависит от поведения. Если бы я ворвался в кабинет выбив пинком дверь, стрельнул в люстру, шлепнул контрика, побил морду генералу и насрал на стол градоначальника, то беседовать было бы гораздо тяжелее. Даже невзирая на тот факт, что яйца командира корпуса и главы городской администрации крепко зажаты у меня в кулаке.
Но я спокойно вошел, нормально говорил, вежливо объяснил. Это ведь лишь одиозный Дроздовский, готов был стрелять всех в пределах видимости (включая пленных) только за то, что они красные. А так, в основном, все люди достаточно вменяемые. Именно поэтому мы сейчас сидели и обговаривали нюансы вынужденного сосуществования. При этом, что характерно, никто не становился в позу, крича — «сие неприемлемо!». И если вдруг возникали острые вопросы, то совместно искали компромиссы зачастую подсказывая друг-другу варианты выхода.
Обговорили вопросы нашего проживания и закрытой зоны ответственности. Согласовали совместное и раздельное патрулирование. Обсудили вопросы снабжения. Кстати, тут я не жадничал, гарантировав оплату продуктов так любимыми в городе царскими деньгами. Благо, что заранее побеспокоился и еще перед выходом затребовал от Москвы целый чемодан «бабок»*. Почему в Одессе пользовались ничем не обеспеченными бумажками я так и не понял, но сейчас даже не поднимал этот вопрос, не желая вспугнуть удачу.
*В реальной истории, Советское правительство для финансовой поддержки подполья, несколько раз допечатывало бумажные царские деньги. Благо и матрицы на монетном дворе сохранились и бумага.
Где-то к середине беседы к нам присоединился комиссар и офицеры несколько зажались, с полчаса настороженно косясь на Лапина, очевидно ожидая от него каких-то подлых каверз. Но тот вел себя вполне прилично (что было для генералитета очень странно). Причем настолько странно, что Березовский в конце концов не выдержав, поинтересовался, действительно ли Кузьма Михайлович является коммунистическим комиссаром? Он де насмотрелся на самых разных горлопанов, как от временного правительства, так и от красных и нынешний собеседник почему-то совершенно не укладывается в сложившийся образ. Искренний смех в ответ, а также все объясняющее пояснение Чура что «это МОЙ комиссар» несколько разрядили обстановку и косяки в сторону Кузьмы прекратились.
В процессе переговоров, с докладом периодически появлялись посыльные от батальонов. Заходил и адъютант Березовского, который при помощи Модеста Кирилловича несколько раз организовывали нам чай.
Часам к пяти пополудни вроде бы решили все вопросы. Не забыли даже насчет оркестра, который должен присутствовать при встрече воинов-интернационалистов в порту. Но когда все решили, возникла довольно напряженная пауза. Санников оставался спокойным, зато Березовский со Слуцким завздыхали, напряженно переглядываясь. Видя их маяту, прямо спросил:
— В чем дело, товарищи офицеры?
На обращение «товарищи» собеседники уже довольно давно перестали остро реагировать, поэтому генеральный значковый, положив сжатые кулаки на стол глухо ответил:
— Я в Одессу приехал буквально на пару часов, решить вопросы снабжения. И сегодня должен был отбыть обратно в Херсон, в расположение корпуса…
На что Лапин удивленно поднял брови:
— А что вас задерживает? Или с транспортом что-то случилось?
Генерал неверяще глянул на меня и переведя взгляд на комиссара, пораженно спросил:
— Так вы что, нас сейчас просто так отпустите?
Кузьма фыркнул:
— Не вижу смысла отпускать вас как-то «сложно». С требованием клятв, честного слова офицера и прочих ритуальных плясок.