Страница 100 из 109
Заметив заминку говорящего, я усмехнулся:
— Ага. Например, банда какого-нибудь батьки Бурнаша или «крестьянское войско» не менее абстрактного атамана Могилы. Только есть риск, что они, вместо денег расплатятся пулей. Ну а госструктура просто отберет товар, и чтобы не попасть за решетку придется еще и доплачивать.
Тот удрученно кивнул:
— Вот видите — вы меня сразу совершенно прекрасно поняли.
— А сколько там всего?
Собеседник пожал плечами:
— Сейчас я даже не знаю. Но через пару дней смогу предоставить полную номенклатуру находящегося в вагонах.
Почесав подбородок, я уточнил:
— А как с доставкой? Заметьте я даже не спрашиваю, где вся эта радость находится. Могу только предположить, что где-то на территории УНР. Или вообще в Польше. И без доставки нам этот вопрос не интересен.
Тут я несколько слукавил, но вера в общую пронырливость пейсатого люда заставила меня выставить такие условия. И Маркович не подвел:
— Но это будет стоить дополнительно…
Улыбнувшись, ответил:
— Понятное дело. Только предлагаю все-таки более тщательно обсудить мой интерес относительно поиска заказанного в ближайших странах. Конечно же приморских. Потому что способ транспортировки и время прибытия в данном деле для нас очень важны.
Старик кивнул, и мы продолжили тему более углубленно. Просто, потому что маленький гешефт Ротмана точно не покроет потребностей собираемых войск. Что нам несколько вагонов, тем более неизвестно чего? Винтовки там? Боеприпасы? Какие и к какому оружию? Маркович сам толком не знает. Так что вопрос экспроприации военных запасов в странах причерноморья, по-прежнему остается животрепещущим.
Ну а закончив деловой разговор с не последним человеком еврейской общины, я вышел во двор. Просто размяться. К слову, погоды стояли замечательные. Днем даже плюсовые. В Москве, небось, уже снега по уши, а тут его и рядом нет. Ветер только дискомфорт доставляет, но сейчас и он затих. Кивнув часовому, я с удовольствием вдохнул сырой, свежий воздух, особенно приятный после душноватого помещения. А потом внимание привлекли звуки из беседки, превращенной в курилку. Электричество в Одессе присутствовало и теперь, в свете лампочки, была видна толпа бойцов, сидевшая как внутри, так и снаружи — на лавочках. А в самой курилке зажигал наш гармонист-виртуоз и незнакомый паренек с гитарой. Хотя нет. Парень вполне даже знакомый. Из юнкеров. Я его на собеседовании видел, когда кандидат с комбатом-2 Даниловым общался. И сейчас, перебирая струны, он негромко напевал что-то совершенно незнакомое. При этом, явно не романс, которые так любят исполнять бойцы из офицеров. Начала песни я не слышал, а сейчас, навострив уши и потихоньку приближаясь к солисту, уловил:
— …оски поперек ложатся
Чайки по небу летят над каждой полосой
У матроса на тельняшке море продолжается
Не беда что он в пехоте
Все равно в морской!
Жестом показал заметившим меня бойцам чтобы они не вспугнули певца, присел на лавочку поближе и стал слушать. А вчерашний юнкер, ныне же морской пехотинец, душевно выводил:
— Не в такие передряги нас комбриг водил
И не раз врагов ловили мы на их промашки
А когда кончался бой он нам говорил
Не позорь салаги моря — зашивай тельняшки*
*автор Петр Кузнецов
Неслышно подошедший Лапин уселся рядышком (место ему тут же освободили) и пихнув меня в бок тихонько сказал:
— Во, видал? Про тебя уже песни сочиняют.
Я возразил:
— Не про меня, а про нас. И явно это дело рук того бойца с гитарой. Наши-то все больше на матерные частушки сбиваются. А тут прямо стиль чувствуется. Надо бы этого парнишку на заметку взять. Вроде фамилия у него…э-э Свиридов?
Кузьма кивнул:
— Точно так. Боец второго батальона, первой роты, первого взвода — Свиридов Владимир Борисович. Из семьи военных. Отец убит во время Брусиловского прорыва. Мать с малолетним братом проживает в Можайске. Денежный аттестат Владимир оформил на них. Сам по себе парень общительный. Неплохо знает французский. Пишет стихи. И как видишь — сочиняет песни.
Я вытаращился на комиссара:
— Блин! Как ты это все запоминаешь?
Тот смущенно улыбнулся:
— Работа такая…
А еще минут через пять появилась Аленка. Ей так же сразу освободилось место рядышком. Ухватив мужа за руку, она, прижавшись щекой к моему плечу какое-то время тихо слушала вечерний концерт, периодически задавая разные вопросы. А потом, когда в солировании наступила пауза, наклонившись к уху чмокнула куда-то в мочку и попросила:
— Сыграешь что-нибудь? Для меня. Просто настроение такое…
Я напрягся:
— Какое?
Но глядя на ее блаженную улыбку успокоился и тут же получил подтверждение:
— Сказочное… Так хорошо внутри…
Ну что же. Если женщина просит… Подхватив Аленку под руку пошел к беседке. Народ, разглядев командира встрепенулся, но жестом успокоив вскочивших бойцов, я обратился к Свиридову:
— Володя, одолжишь инструмент ненадолго?
Тот даже покраснел (ну так — сам Чур его по имени знает!):
— Конечно, товарищ комбриг!
После чего усадив жену, взял несколько аккордов. Гитара оказалась шестиструнной. И это хорошо. Я тут на семиструнке научился немного лабать и еще беру уроки у нашего гармониста. Но пока не очень в теме. В смысле играю хоть и хорошо, но чувствую, что до Борискина* не дотягиваю.
*Гармонист «золотой десятки» России
Зато шесть струн знакомы с седьмого класса. Вот как девочками стал интересоваться, так и научился. А теперь, с новыми возможностями организма, аж сам себе удивляюсь. Поэтому проверив строй, улыбнулся Лене и начал играть. Без слов. Там в общем-то изначально слов никаких не было. Да и не нужны они*…
*Просто Чур самым наглым образом исполнил «Под небом Парижа».
А когда закончил, жена подняла на меня затуманившиеся глаза и спросила:
— Что это было?
—Это? Это старый, красивый город, узкие улочки, синее небо, соленый ветер с моря и конечно, самая прекрасная девушка на земле.