Настя

Вот ругаю Колобка за дурь совершаемую под алкогольными парАми… А сам?

Добираемся в «генеральский дом» на Соколе. Сева живёт на четвёртом этаже в квартире восемь. Это он мне говорит на случай, если я забыл, и вручает мне список продуктов, что нужно купить в местном магазине. Шувалов направляется за спиртным, а хозяин с Виноградовым идут чистить картошку, чтобы успеть её поставить на плиту к нашему приходу.

Захожу в магазин. А ничего себе ассортимент. А, ну да, дом то не простой. Здесь и Булганин-старший живёт. А вот и он… Лёгок на помине. Заходит, здоровается, многие в очереди кивают ему, здороваются, как и я. Складываю продукты в припасённую в планшетке авоську. Николай Александрович на мой очередной кивок почтения бросает:

— Подожди меня у входа.

Жду минут пять. Жарища. Тут выходит маршал в своей домашней одежде больше похожий на управдома. Кивает мне на скамейку в тени акации. Садимся. Я с удивлением замечаю, что никого из охраны рядом нет. Неужто совсем народа не боятся? Булганин же по своему расценил мои озирания и спросил:

— Ты кого-то ждёшь? Торопишься?

— Нет. Мы у Боброва медали будем обмывать… А у Вас ко мне дело?

— Ну… Можно и так сказать, — покрутив бородкой выдаёт член Политбюро и продолжает, — У меня скоро день рождения. Придут друзья, товарищи, а сын хочет перед отъездом в командировку своих друзей собрать… Жена, Елена Михайловна, предложила совместить так сказать… Мне это не очень нравится, но… Жене на вечере в телецентре ваша Даша понравилась. Как по мне так слишком она резкА… Да и двоих собирается усыновлять. Явно с головой что-то… но, я не об этом. Лёва за последние пару месяцев сильно изменился… В лучшую сторону. Возможно, вы подействовали, возможно, подруга эта… Спасибо, Юрий. Если нужна будет помощь или совет — обращайтесь…

— А войну… войну в Корее можно остановить? — Ни с того, ни с сего брякаю я.

Булганин аж брови вздыбил.

— Зачем эта война. Нужно сесть и договориться… У меня Настя… Настя Ким туда уехала.

— А-а… — понимающе тянет маршал, — А я то думал второй раз ооновский вождь Трюгве Ли в Москву приехал. Он, знаешь ли неделю назад здесь тоже просил сесть всем за стол переговоров. Но, песня южных спета. Американскую дивизию уже разгромили. Ещё пара месяцев и Корея будет народно-демократической полностью… По крайней мере так и Ким Ир Сен и наши советники говорят. А твоя Настя где служит? Сеул? Пятнадцатая дивизия? Так этож уже считай глубокий тыл. Не волнуйся. Увидишь ещё свою зазнобу… На вечер 11-го приходи. Уж больно ты закавыристые темы поднимаешь…

Булганин, кивнув, зашагал к своему подъезду. А из окна четвёртого этажа выглянул Виноградов и, увидев меня, пробасил:

— Картофан стынет! Трубы горят! Юрок, ты там не всё ещё схомячил?

Захожу. Шувалов помогает Севе повесить на стену картину.

— Вот репродукцию из типографии подарили. За поляков, так сказать… — Бобров отходит, смотрит, наклоня голову, и чуть поправляет картину.

Приглядываюсь. Ба! А Хрущёва то — нет! Вот так вот представители интеллигенции обладали порой поразительным нюхом на ближайшие изменения в курсе партии и в раскладах подковёрной борьбы.

— Ну, ты, что там застыл? — властно зовёт Виноградов, — Себя что ли ищешь?

Загоготали. Взяли налитые гранёные рюмки. Бобров встал, и посмотрев на картину, задвинул:

— Мы — русские (покосился на меня)… Мы — русские, долго запрягаем, но быстро едем. Страна на подъёме и мы вместе с ней. Посмотрел я на молодых, что пришли… С такими — победим!

— Вот это, блин, наш ответ Чемберлену! — восхитился Виноградов, — Прям, как на торжественном вечере в честь нашей победы…

— За победу! — заорал весёлый Шувалов.

— За победу! — заорал во мне весёлый Харий.

Наливая, как самый молодой, по второму кругу, я заметил:

— Мы — русские, очень умный и талантливый народ. Особенно евреи…

Проржавшись, выпили за здоровье Боброва, пожелав ему встретить в Бразилии знойную мулатку. Это Витёк, в своём репертуаре. Потом про футбол потрындели, про предстоящий выезд в Киев.

— Мне про их стадион рассказывали… — закусив, начинает Сева, — после революции он был «Красным стадионом имени Льва Троцкого», потом имени Косиора. (Виноградов разводит руки, типа не надо про это). В войну на нём немцы с хохлами игры проводили. А сейчас вот он имени Никиты Хрущёва…

— Да… Не везёт стадиону с именами, — вворачивает Витёк, — А правда, что Киев третий по населению после Москвы и Ленинграда?

Как недавно побывавший в третьем городе страны я авторитетно заявил, что третий — Горький. Бобров оценивший на выезде Ташкент, был за призовое место этого города. Виноградов, распалясь, утверждал что либо Баку, где у него тётка, либо Куйбышев, где тётки нет. Закуривший у окна Шувалов бросил тему:

— А давайте про лётчиков… Говорят, что на Дальний Восток и в Китай несколько авиакорпусов уехало. Правда? (смотрит на меня).

— Это секретная информация, товарищи офицеры, — говорю очень громко с нажимом.

Компания замолкает в недоумении, а затем взрывается от смеха.

— Скоро «южным» кабздец, — утверждает Виноградов, — У меня сосед в МИДе работает. Сводки из Кореи каждый день по отделам разносит. Подробности не говорит, а в целом — бегут их войска от наших танков. Так и американцев окружили… Южные дёрнули, а те ждали приказа… Говорят даже генерала в плен взяли…

Бобров, вспоминая курсантскую молодость, предполагает:

— А что, если там как у нас будет… Вдруг южане упрутся как мы под Сталинградом, а потом как жахнут по флангам… Может американцы уже план какой-нибудь придумали…

План. План. Твою ж мать!!!!!

Вспомнил, что читал в перестройку как американский генерал хвалился планом, что придумал перед началом Корейской войны по заданию командующего Макартура. Там заранее предполагалось, что северные погонят южан. Тут главное было выставить Север и их союзника СССР — агрессорами и объявить ооновский крестовый поход «за восстановление демократии».

То есть, сейчас всё идёт по американскому плану: штатовцы в руководстве южнокорейских дивизий особо не упираются, дают Северу наступать и высаживать десанты с моря, при этом перемалывая войска Юга; а у Пусана тем временем строится ооновский оборонительный периметр и формируются десанты для удара в тыл Северу. И наши авиакорпуса в Китае даже если собьют здесь вдвое больше ооновских самолётов — по большому счёту ничего не изменят. Американские десанты, как катком, раздавят северокорейских новобранцев, боевой дух которых после обработки напалмом будет близок к нулю. А нашим же нельзя воевать против ооновцев в открытую… Нужно остановить наступление Севера. Кто это может? Кто?… Василий Иосифович. Только он в курсе моих «снов» и поверит…

— Э… Юрок. Давай наливай. Будем по-корейски пить — «с прикрытием» — тормошит меня Шувалов.

— Мне позвонить. Срочно. Где телефон? — пытаю я Севу.

— В коридоре, — не разделяя моей озабоченности, отвечает Бобров, — А что собственно произошло?

— Он же в группе офицеров при штабе, — уточняет Шувалов вслед уходящему мне, — Видать вспомнил что-то… (мне) Ты давай недолго. Старичка заставляешь разливать…

Еду на Гоголевский бульвар к генералу. Звоню в дверь. Открывает адъютант Сталина Симонян. Оглядывает меня и недовольно почуяв выхлоп «Столичной», кривясь, говорит:

— Генерал с женой в театр собирается. Завтра приходи.

Сын вождя, застёгивая китель, бросает из коридора:

— Сейчас я выйду… Капа только начала одеваться. Так, что полчаса у нас будет… — берёт фуражку и кивает мне вниз на лестницу.

— Нужно остановить наступление Севера, — с жаром вещаю я, выйдя на улицу, — Иначе ловушка захлопнется…

— Жаров! Ты дебил?!.. Все кругом рапортуют браво и место подбирают для новых орденов, — кипятится генерал, — А ты тут руками машешь, «Всё пропало!» орёшь. Ты что… больной? А-а, ну да больной…