Страница 26 из 64
— Нет, я останусь с ней, — твердо заявил снабженец.
— Это твой выбор, я тебя предупреждал, — ответил я, взяв переданный Рютом скальпель и сделав первый разрез. Ответом был грохот упавшего тела. В обморок грохнулся, обычное дело. Далеко не все могут спокойно смотреть на то, как оперируют близких людей.
— Кар, вытащи его из комнаты, пусть в коридоре проветрится, — сказал я, выпуская начинавшую образовываться гематому из-под кожи.
С лицом девочки мы провозились часа полтора. Надо было все сделать идеально с первого раза, организм растет, любой допущенный косяк непременно проявится позже, а нам этого не надо. Кости тщательно совместили и срастили, выбитые зубы вставили на место и приживили, заодно я ей чуть прикус поправил. После этого занялись остальными травмами. Прежде всего правая рука и ключица, осколочные переломы. Разрезать, совместить, срастить, ткани восстановить, на это ушел еще час. Следующая на очереди была правая же нога, тут все было куда проще. Хоть перелом и со смещением, совместить кости дело не хитрое, как и срастить их. Левую руку я делал уже на остатках энергии. Получилось так, что сил на одну девочку ушло примерно столько же, сколько на десяток раненых в боевых условиях, уж не знаю, почему. Кар наложил гипсовые повязки на только что срощенные конечности, после чего мы убрали все, относящееся к операции, и позвали отца. Хедель еще трижды пытался войти в комнату, и трижды же падал в обморок, в последний раз хорошо приложившись затылком о дверной косяк, так что пришлось оперативно убирать гематому и приводить его тоже в порядок.
— Принимай работу, хозяин, — позвал Хеделя Кар. Снабженец вошел в комнату, посмотрел на лицо дочери и со слезами на глазах схватил и начал трясти мою руку.
— Парни, вы волшебники! Просите чего угодно!
— Хедель, вот я сейчас как попрошу чего угодно, — с угрожающей интонаций сказал я, после чего продолжил обычным тоном. — Мы просто сделали свою работу. И нет, ты нам ничего не должен. Ты должен своей дочери. Для начала отвези ее в больницу, пусть там еще раз посмотрят, не пропустили ли мы чего. Гипс снимете завтра вечером или послезавтра с утра, если Арпадио не решит по-другому.
— Я не знаю, как вас отблагодарить, честное слово! Что я могу для вас сделать?
— Ну не знаю… Может, получится раньше получить заказанные книги по медицине?
— Сделаю все, что смогу!
— Хедель, извини, но мне сейчас надо отдохнуть, давай договорим вечером? — попросил я.
— Конечно, конечно! — затараторил снабженец. — Обязательно договорим вечером, вот только сейчас вызову извозчика…
— Отставить извозчика, — заявил Рют, — у нас фургон, на нем довезем.
Ну да, точно, буквально через полминуты прибежал Кар с носилками из фургона. Мы вчетвером осторожно подняли девочку вместе с простыней, на которой она лежала, и переместили на носилки, после чего Рют с Каром вынесли их и погрузили в фургон. Несколько минут неторопливой осторожной езды по городу, и мы у больницы. Здесь я, наконец, отключил орочий сонный амулет. Девочка открыла глаза и улыбнулась. Хедель тут же кинулся к ней, бормоча обычную успокаивающую чушь, которую говорят больным детям, просто чтобы успокоить их звуком родного голоса.
Я аккуратно отстранил Хеделя от носилок, и Рют с Каром понесли девочку внутрь. В приемном покое нас уже ждал сам главврач и несколько санитарок. Девочку аккуратно переложили на каталку и покатили по коридору.
— Коллега, не откажите в любезности задержаться, — подчеркнуто вежливо попросил главврач, — мне нужно несколько минут на осмотр пациентки, потом хотелось бы перекинуться с вами парой слов.
— С превеликим удовольствием и задержусь, и перекинусь парой слов, коллега, — не менее вежливо ответил я. Ну да, у Арпадио возникли вопросы по поводу лечения, а то я не заметил, как он просканировал девочку. Вот пусть спросит, а я отвечу, тем более что в прошлый раз у нас разговор не сложился, а контакты налаживать придется в любом случае.
— Сестра, проводите доктора в мой кабинет, — обратился главврач к одной из санитарок, после чего исчез за дверью, куда уже увезли каталку.
Арпадио занимал небольшую, но какую-то очень уютную комнату. Гладкие оштукатуренные стены слегка кремового оттенка, паркет из светлого бука, тяжелый дубовый стол, заваленный бумагами, дубовый же шкаф с медицинской литературой, и работающий вешалкой скелет в углу, сейчас на нем висели камзол и плащ. И большое окно, застекленное крупными квадратами волнистого стекла. Ну не умеют тут пока другое делать. Вроде, все просто, но очень гармонично и приятно для глаза.
Я присел в одно из двух гостевых кресел, дубовых же, обитых кожей цвета охры. А ничего так, удобное. Посижу, подожду, повспоминаю материаловедение, был там один заковыристый момент, надо бы прикинуть его в разных сочетаниях материалов.
Арпадио буквально ворвался в кабинет.
— Коллега, это потрясающе! Как вам это удалось? Ой, пардон, — главврач поклонился. — Совсем забыл про манеры. Многоуважаемый Майк, прежде всего я приношу свои извинения за предыдущий наш разговор. Я вел себя как последний невежа и надеюсь на прощение.
— Дорогой коллега, — столь же церемонно поклонился я, поднявшись с кресла, — что было, то было, оно осталось в прошлом. Почему бы нам не попробовать начать все сначала с чистого листа?
На сей раз разговор у нас получился. Арпадио больше не изображал заносчивого надутого индюка и оказался крайне интересным собеседником. Мы обсуждали разные недуги, травмы и способы их лечения, показывали друг другу разные плетения часа три к ряду. У него было чему поучиться, но и он многое от меня подчерпнул. От медицинских амулетов маг пришел в дикий восторг. Он был уже в курсе асептики и антисептики и активно сам пользовался антисептическими плетениями, называя их «дурным глазом», но сделать на их основе амулет, которым мог бы пользоваться не только маг, то ли не смог, то ли не догадался. Анестезия была отдельной проблемой. Оказывается, на Гравии и в Зунландии медицина не имела представления о магическом наркозе, потому Арпадио сильно заинтересовался орочьими сонными амулетами. Видимо, в Орочьем Легионе их совсем недавно стали использовать при операциях, новость еще не дошла сюда. Так что либо резали по живому, либо оглушали пациента киянкой, либо давали наркоту для отключки. Орочьи амулеты точно гораздо безопаснее будут, жаль, что придется заказывать на другом континенте, их только шаманы умеют делать. Да, гипсовые повязки также оказались новшеством. В общем, по результатам беседы Арпадио дал мне заказ на сотню моих амулетов обоего типа, и анестезирующих, и обеззараживающих, а еще мы договорились встречаться хотя бы раз в месяц для обмена опытом, после чего я откланялся.
Сотня амулетов до десять золотых талеров за штуку, отличная цена! Жизнь-то налаживается! Расходов в последние дни было очень много, деньги стремительно убывали, уже появились мысли о том, чтобы сдать что-нибудь из ювелирки в ломбард. Гонорар за лечение пограничников в походе несколько поправил положение, но не так, чтобы сильно. Казначейство выделило деньги на больницу, но пока только на стены и крышу, все остальное надо за свой счет делать. Так что шагом марш по лавкам за материалами для амулетов. Сделаю хотя бы десяток для местной больницы, а там и на пьянку пора.
Пьянка-гулянка удалась на славу. Хозяин выделил нам что-то вроде ложи, поднятой над остальным помещением ярда на полтора, откуда хорошо было видно подиум, где музыканты настраивали свои инструменты. Еда была выше всех похвал, этакая квинтэссенция немецкой кухни, только на другой планете и с другими специями. И подавальщицы не в немецкой национальной одежде.
Мы ели, пили, веселились, много шутили и старались не обсуждать дела, насколько это возможно. Выпили за судьбу, что свела нас вместе, потом за дружбу, потом стоя, не чокаясь, за павших товарищей. Дамы, которых привели с собой приглашенные, заняли конец стола и обсуждали какие-то свои дела, не влезая в мужской разговор. Потом заиграли музыканты, и началось веселье. Музыка была похожа на ирландскую джигу, только более мелодичную, исполняемую на двух помесях лютни с гитарой и одной условной скрипке. Чуть позже на подиум выбежала симпатичная черноволосая девица с бубном в руке и запела красивым низким голосом. Песня была про море и непростую жизнь моряков, я особо не прислушивался к словам. А еще через три тоста начались танцы. Часть зала перед подиумом была свободна от столов, как раз для этого. Меня вытащила из-за стола жена Хеделя, я уже успел к тому моменту достаточно набраться, чтобы полное незнание местных танцев и неумение танцевать успешно заменилось прущим через край энтузиазмом. В общем, обошлось без особых жертв и разрушений, зато время провели совершенно замечательно.