Страница 11 из 81
Никогда больше.
Никогда больше я не буду хотеть женщину так, как хотел ее.
Она владела мной, как ученый каким-то великим вопросом, на который невозможно ответить. Я знал, что независимо от продолжительности нашей совместной жизни, я никогда не узнаю Елену Ломбарди во всех ее проявлениях. Она будет продолжать удивлять меня, впечатлять и испытывать. Для человека, которому уже много лет наскучило человеческое существование, это был величайший дар, которым я когда-либо мог обладать, поэтому, конечно, было логично, что она должна обладать мной в ответ.
Рука Елены ловко расстегнула молнию на моих брюках, минуя ремень. Я зашипел, когда она осторожно нащупала открытую ткань, чтобы взять член.
Я оттолкнул ее руку и с минимальной болью просунул свою стальную длину из брюк. Как только он оказался на свободе, длинные пальцы Елены обхватили его и потянули.
— Ты нуждаешься во мне внутри себя, не так ли, боец? — мрачно подначивал я, слегка надавливая ее к раковине, так что она была вынуждена ухватиться за ее края обеими руками, чтобы удержаться.
Я обхватил член кулаком, стянул трусики с ее стройных бедер, обнажив розовую киску, и провел головкой члена вверх и вниз по шелковистому проходу.
— Боже мой, — вздохнула она, длинные ногти стучали по раковине, когда она крепче сжимала ее.
— Говори по-итальянски, когда я играю с тобой, — приказал я ей мягким, гибким тоном, чтобы она не взбунтовалась.
Произошло короткое колебание.
Я прижался к ее входу и почувствовал, как горячая хватка ее киски пульсирует вокруг меня, жадно требуя большего.
— Dio mio, Dante, dai mettimelo dentro, — нетерпеливо задыхалась она, слегка раздраженная моими требованиями и поддразниваниями, но слишком возбужденная, чтобы медлить дальше.
Боже мой, Данте, я хочу, чтобы ты оказался внутри меня.
Улыбка, появившаяся на моем лице, была победоносной. Без предупреждения я качнул бедрами, входя до упора. Она задыхалась, тихо ругалась по-итальянски, пытаясь удержаться у раковины. Как всегда джентльмен, я намотал ее густые волосы на кулак, удерживая ее в неподвижном состоянии, пока трахал ее. Ее голова была откинута назад, но глаза не отрывались от зеркала, серый цвет размывался чернотой ее расширенных зрачков.
— Тебе это нравится, — пробормотал я ей на ухо под звук моих бедер и яиц, шлепающихся о ее задницу. — Тебе нравится смотреть, что я делаю с тобой. Как ты превращаешься для меня в такую великолепную шлюху.
— Никогда, — пробормотала она, нахмурившись, ее глаза почти с отчаянием смотрели на мои в отражении.
Ей нужна была эта связь, видеть, как я смотрю на нее. Чтобы видеть доказательство моей неукротимой потребности в ней и только в ней. Если она не могла этого видеть, я знал, что ей было труднее в это поверить.
— Никогда до тебя.
— Я знаю, — успокаивал я, двигая свободной рукой по ее талии, вверх между грудей, стягивая ткань лифчика и блузки под выпуклостями, приподнимая их в шероховатом материале.
Ее соски побаливали в прохладном воздухе, умоляя, чтобы я щипал их пальцами. Каждый раз, когда я щипал их, ее тугая киска пульсировала вокруг моего члена.
— Я заставлю тебя кончить на мой член, когда наши враги в коридоре, — сказал я ей, наблюдая, как ее рот раскрывается шире, а язык высовывается, словно желая попробовать на вкус всю грязь моих слов. — Ты будешь сосать мои пальцы во время оргазма, чтобы они не услышали твоих прекрасных криков.
— Капо, — задыхалась она, ее кожа вибрировала под моими руками, мышцы дрожали, как у скакуна у ворот, готового вот-вот прийти в движение.
— Si, Elena (пер. с итал. «Да, Елена»), — согласился я, слегка сжимая руку у ее горла, просто чтобы посмотреть, как шок расширяет ее глаза и желание сильнее трепещет в ее форме. — Твой капо. Больше ничей. Только я. Только ты. Только мы.
Высокий, пронзительный стон зародился в ее груди и просочился сквозь красные губы, когда она сильно подалась бедрами назад к моему паху, почти грубо насаживаясь на длину. Я переместил свою хватку высоко на ее горло, чтобы я мог просунуть кончики двух пальцев в ее открытый рот, ее губы автоматически сомкнулись вокруг них, яростно всасывая, когда она стонала. Ее тело стало жестким, как деревянная струна, в моих руках, а затем разбилось на дрожащие куски вокруг. Она пыталась извиваться, но я прижал ее к себе, запустив одну руку в волосы, а другую в горло, заставляя ее получать каждую унцию удовольствия.
Великолепно.
Нет другого слова для описания того, как Елена достигла оргазма для меня.
Во многом это было связано с влажным, сосущим ртом и переливающимися рыжими волосами, рассыпавшимися, между нами, но это было и нечто большее.
Это знание того, что великие стены вокруг ее сердца и те, которые она тщательно возводила между своим возвышенным разумом и чувственным нутром, лежали в руинах у наших ног.
Из-за меня.
Потому что она доверилась мне, чтобы я повел ее туда, где она еще никогда не была.
Сила этого пронзила меня, как раскаленное лезвие, когда я держал все это великолепие в своих руках. Не в силах сдержать дикость своего влечения, я отпустил ее волосы, накрыл ее спину всем телом и впился зубами в ее шею над меткой, которую я поставил там ранее. Мои бедра грубо вбивались в эту влажную, бархатную киску, все еще дрожащую от сотрясений, которые подталкивали мой оргазм все ближе и ближе к поверхности.
— Vienimi dentro, capo mio.
Сначала слова не были услышаны. Я был так поглощен плавным, тесным скольжением моего члена внутри нее в погоне за оргазмом, что не услышал слов, а когда понял их, подумал, что ослышался.
Елена была всем классом и элегантностью, туго затянутым консерватизмом.
Чтобы заставить ее расплавиться для меня, задыхаться для меня, требовалась работа. Чтобы заставить ее говорить грязные вещи, требовались уговоры и сексуальное принуждение.
Но вот она говорила мне задыхающимся, но требовательным шепотом: «войди в меня, мой капо.»
И это было то, что нужно.
Зверь внутри меня вырвался из оков и опустошил ее. Я безжалостно прижимал ее к себе, вбиваясь в ее горячую киску, мое дыхание доносилось до ее уха, когда я хрипел и стонал от жестокости наслаждения, кипевшего внутри меня. Секунды спустя удовольствие пронеслось по моему позвоночнику, как удар молнии, и я взорвался внутри нее, сильно ударяясь членом о тугие стенки ее киски, наполняя ее струей за струей горячей спермы.
Она задрожала, когда я наполнил ее, наклонив бедра вверх, так что я оказался глубоко внутри нее, у самого входа в ее лоно.
Это напомнило мне, неожиданно и шокирующе, что мы не пользовались защитой и не говорили об этом.
— Без презерватива, — пробурчал я, способный только на это, прижимаясь лицом к ее шее и вдыхая аромат ее духов Шанель №5 и аромат ниже, который полностью состоял из секса, Елены и меня, элементарно смешанных вместе.
— Без, — согласилась она, но ее голос был мягким, почти нежным. Нежно, почти застенчиво, она положила руку на мою свободную, одна все еще обхватывала ее горло, а другую на мой живот, и прижала меня к себе. — Все в порядке. Беременность для меня, к сожалению, всё еще маловероятна.
— А если это случится? — потребовал я, когда что-то болезненное скрутило мое нутро. — Если мы сделаем ребенка? Потому что, Елена, я не намерен прекращать трахать тебя и наполнять своей спермой.
Она снова задрожала, ее светлые глаза поймали мой темный, затененный взгляд в зеркале.
— Я не знаю... Раньше я хотела сначала выйти замуж, иметь жизнь в стиле американской мечты с белым забором. Но теперь... теперь я не знаю. Все, что я понимаю, это то, что твой мир, а может быть, и наш мир сейчас опасное место для рождения ребенка.
— Да, — согласился я, соединяя наши пальцы на ее шее, проводя большими пальцами по ее замедляющемуся пульсу. — Но не для нашего ребенка. Не тогда, когда у него или у нее будешь ты в качестве щита, а я меча.