Страница 22 из 50
— Ты же сам говорил, что Кириленко, — свел брови Вайткус.
— Ну, да, возможно… — сняв перчатку, я подышал в кулак, согревая пальцы. — Андрей Палыч — четвертый по «росту» в советской иерархии. Да как бы не третий! Он же военно-промышленный комплекс курирует, а это, считай, больше половины бюджета. Я уж не говорю об интеллектуальных ресурсах — там, вообще, за восемьдесят процентов… Вон, даже мой Физфак. Он же весь на оборонку заточен! Так что… Но что-то мне в этой картинке не нравится! Я и думаю… А если Кириленко всего лишь исполнитель? Кто тогда заказчик?
— Етто ты лихо… — заерзал Ромуальдыч. — А чего? Оч-чень даже может быть…
И тут по нам ударила чуть ли не рота автоматчиков — так мне показалось. Огонь велся настолько плотный, что высунуться из-за дерева было бы самоубийством — пули молотили без пауз, меча ошметки коры, а на голову сыпались отстреленные ветки.
«Если контру прикрывают… — мелькали рваные мысли в голове. — Они в обход… и перекрестным огнем…»
Неожиданно пальба резко усилилась. Качая маятник и стреляя от пуза, словно пуская «огненный вал», к нам подбегала «великолепная пятерка» крепких, здоровых парней в камуфляже. Четверо залегли на флангах, очередями подгоняя бегущих по льду пруда, а пятый — смуглый парень с ушанкой на бритой голове — присел на колено.
— Гарин? — выдохнул он. — Салям! Еле угнались за тобой!
— Кто такие? — строго спросил Вайткус, приподнимая вороненый «ТТ».
— Свои! — оскалился бритоголовый. — Мы тебя, Миша, еще в Первомайске «пасли»! Ну, меня-то ты не видел, а Марину Исаеву помнишь? Мы все из ее группы!
— Так бы сразу и сказали! — ухмыльнулся я через силу, и протянул руку. — Миша.
— Рустам, — представился мой визави, по-прежнему скалясь. — Твоего прикрепленного ранили, напарник повез его в госпиталь — и маякнул нам! Знакомься!
— Умар, — подсел еще один смуглолицый, перекладывая «калаш» в левую.
— А мы — Иваны! — хохотнул добрый молодец кавказского обличия. — Все трое! Лично я — Иван Второй! — приподнявшись, он осмотрелся: — Чисто!
Иван Первый, с коротким рыжим волосом, зато с пышным чубом, выбившимся из подшлемника, сунул мне рацию в чехле.
— Держи. Твой позывной — «Шестой».
А Иван Третий тряхнул золотистыми кудрями добра молодца, сощурился, словно приглядываясь к Ромуальдычу, и тут же вытаращил синие глаза «истинного арийца»:
— Товарищ Вайткус?
Арсений Ромуальдович развернулся и важно поднял палец:
— Слыхал? Меня тоже все знают!
— Кто б сомневался? — фыркнул я, прикидывая, сколько еще патронов в «рожке».
С левого фланга накатил отчетливый автоматный перестук, и Иван Первый вытянул губы дудочкой, фальшиво засвистев из арии Кармен.
— Если я все правильно понимаю, — молвил он с усмешечкой, — проводить тебя до дому не удастся?
— Проводите лучше до телецентра, — заворчал я. — Хоть входы-выходы забаррикадируем…
— Вперед! — скомандовал Рустам.
Мы вскочили и понеслись, растягиваясь в цепь и постреливая — отбивая желание вести огонь по нам. Удивительно, но убитых валялось немного. Шины догорали, распадаясь в труху. Под самыми стенами аппаратно-студийного комплекса скорчились, прикрывая голову руками, «борцы с коммунистическим режимом».
Интеллигент, похожий на алкоголика, или алкаш, смахивавший на интеллигента, сжимал обеими руками древко с самодельным плакатом: «Долой КП!» Опустившись на карачки, «борец» поскуливал, вздрагивая от близких выстрелов.
Мимоходом пнув демонстранта, я добился того, что он повалился на спину, в позу дрисливого Табаки, выкатывая глазки за линзами очков и перекашивая рот.
— Говорит Второй, — зашипела рация. — Вход забаррикадировали! Молодцы, видеоинженеры… Бегом сюда, прикрою!
Я взял с места. Расколоченные стеклянные двери были заложены, завалены диванчиками, столами, креслами и прочей мебелью. Весь этот баррикадный гарнитур подпирался опрокинутым шкафом.
Скользя на скрипучих осколках, я перебрался через шаткий завал, и чуть не сбил с ног миниатюрную шатенку с забытыми наушниками на шее.
— Пардон, мадемуазель… — вырвалось у меня.
— Ничего, ничего! — боязливо вытолкнула шатенка.
— Связь есть? — я деловито повесил «калаш» на плечо, и поправил пистолет.
— Нету! — мадемуазель зачарованно следила за моими манипуляциями. — Пропала…
— Вот ч-черт… А почта? Электронная?
— Работает! — обрадовалась девушка. — Там, — махнула она в сторону лестницы, — на третьем этаже!
— Рустам! — крикнул я бритоголовому, снявшему шапку в помещении. — Я на третий!
— Яхши!
Заскакав по гулким лестницам, выбрался в длиннущий коридор. Почти все двери стояли распахнутыми настежь, а пол устилали бумаги, бобины с размотанными пленками, и даже чей-то истоптанный пиджак.
В первой же комнате я вышел на цель — посреди обширного стола красовался «Коминтерн-2». Запыхавшись, упал на грюкнувший стул, и врубил комп. МикроЭВМ. Экран монитора осветился, радуя душу бесхитростной мелодийкой.
Лишь теперь в мое поле зрения попал абориген — молодой парень в чистенькой спецовке с ужасом и недоверием смотрел на вторгшегося бандоса.
— Привет, — буркнул я, пальцами пробегая по клаве.
Есть почта? Вот она… Клик-клик.
Логин… Пароль… Ввод.
И тут меня накрыло. Абориген говорил что-то, напряженно кривя рот, но я не слышал слов — тело мое изрядно тряхнуло, прошибая нервным разрядом, и на явь наложилось смутное видение.
Заводской корпус с битыми, пыльными и закопченными стеклами… Ржавые трубы, будто в корчах изгибавшиеся компенсатором… Решетчатая мачта на растяжках… Полустертый слоган на обшарпанной стене: «Слава труду!»
И словно долгий и беззвучный крик отчаяния. Девичий крик. Ритин.
— Вы чего? — пробился тревожный голос телевизионщика.
— Н-нормально… — замычал я. — К-контузило маленько.
Плавный поток сознания ухнул водопадом, забился бурливой горной рекой. Еще позавчера я перевез Риту на Маринкину квартиру… А товарищ Андропов велел каждому сотруднику выучиться юзать… Набираем [email protected]… И тишина.
Ну, это еще ничего не значит! Марик может сидеть дома и лопать пирожки с чаем, а «Коминтерн» тупо не включен. Ладно, зайдем с тылу…
[email protected] Пусть даже Изя не в Центре, но, может, Ваня заметит? Хм. А они там?
Изя! Ответь срочно!
Миха.
Я раздраженно повел плечами. Что у них тут за спинки, сидеть невозможно! А, это мой «Калашников»… Повесим на стул, пусть висит… За пустяковым шевелением натуры прятались нетерпение, беспокойство и страх. О-о! Динавицер ответил! М-да, узнаваемый стиль…
А чё?
Изя.
Мои пальцы заклацали, вбивая текст.
Изя, в городе беспорядки. Не пускай никуда девчонок, понял? Рита не звонила?
Миха.
Ровно три минуты спустя пришел ответ:
Мишенька, мы тут, в Центре! И Света с нами. Мы слышали выстрелы, а утром короткие «Новости» передали, и опять «Лебединое озеро» по всем программам! Обещали экстренный выпуск в обед — вот, сидим, ждем. Тут единственный телик на весь этаж! А Рита звонила рано утром. Сказала, что ты не отвечаешь, а она хотела на старую квартиру съездить. Потом связь пропала, и всё. А ты где?
Аля.
Я отписался в том смысле, что обозреваю красоты Останкино, и мрачно уставился на монитор. «Лебединое озеро», значит? Угу, угу… Про путч ГКЧП, обстряпанный Ельциным, узнал от меня лишь один человек. Дорогой Леонид Ильич Брежнев. Ладно, это потом.
Вскочив, чтобы мчаться на Арбат, искать Марика, я схватил автомат, и в это время замигала иконка. «Вам письмо!»
Нетерпеливо кликнув «мышей», я открыл короткий, развязно-глумливый текст:
Тов. Гарин!
Меняю Риту на Мишу. Время и место обмена: сегодня, на комбинате «Агрохимпром» в Верхоталье, Истринского района, во 2-м суперфосфатном цеху. Просьба не опаздывать.
Кирилл.
По лестнице я слетел, едва не растянувшись в фойе. Иваны и Рустам уже вовсю знакомились с местными девушками, а Умар бубнил по рации, докладывая Первому.