Страница 6 из 9
Взгляды Беккера на природу человеческого поведения принесли ему Нобелевскую премию по экономике в 1992 г. Несмотря на то, что в своем подходе к такому сложному явлению, как рождаемость, Беккер не учитывает индивидуальные предпочтения, а также культурные нормы и ценности, ему тем не менее удалось выявить важный социальный феномен. В наши дни многие родители готовы вкладывать больше времени и ресурсов, будь то накопление средств на оплату вуза или дополнительные занятия вне школьной программы, в меньшее количество детей, чтобы обеспечить им максимальные возможности для достижения успеха в будущем. Как отмечает социолог из Мэрилендского университета Филип Коэн, «мы хотим вкладывать больше в каждого ребенка, чтобы он имел больше возможностей для конкуренции во все более неравных условиях». С этой точки зрения мы воспринимаем детей как инвестиционные проекты с приведенной стоимостью и доходностью.
Для понимания логики родителей при определении количества детей, которых они хотели бы иметь, полезно подсчитать, сколько средств затрачивается на воспитание каждого ребенка. По данным федерального правительства США за 2015 г., среднестатистическая американская семья расходует ошеломляющую сумму $233 610 на воспитание ребенка до 17 лет. И это без учета оплаты высшего образования, которое увеличивает затраты как минимум вдвое. В тот момент, когда я писал эти строки, в моем ноутбуке была открыта таблица с доходами и расходами американских семей за год. Поразительно, что американские семьи готовы в среднем потратить свыше полумиллиона долларов на каждого ребенка, если тот окончит дорогой вуз. Я создал новую таблицу с теми же данными, но исключил из нее детей и расходы на их воспитание. На выходе в этой второй таблице вместо высокообразованного отпрыска мы имеем роскошный автомобиль или загородный дом на побережье.
Могут ли «Большие братья» из правительства влиять на наши решения о количестве детей в семье?
Несколько лет назад правительство Сингапура попыталось ответить на этот вопрос. Его беспокоило то, что семейные пары в этом небольшом, но обеспеченном островном государстве, где треть населения составляют этнические китайцы, предпочитали рождению детей «пять атрибутов приличной жизни»: деньги, автомобиль, кредитную карту, кондоминиум и членство в загородном клубе. Чиновники направили группе бездетных семейных пар письмо, в котором указывали на потребность Сингапура в молодежи для поддержания роста национальной экономики. Послание включало в себя необычное предложение: бесплатный отдых на Бали, который, с точки зрения правительства, должен был настроить пары на нужную волну. Получатели письма, обрадованные возможностью понежиться на красивых пляжах, ухватились за эту редкую удачу и на отдых съездили, не выполнив, однако, свою часть договоренности. Пилотная программа не увенчалась рождением детей, по крайней мере в том количестве, которое удовлетворило бы чиновников, и была закрыта по истечении девяти месяцев.
Китайская Народная Республика также пыталась переломить демографические тренды своей драконовской политикой «одна семья – один ребенок». В конце 1970-х гг. китайские реформаторы под руководством дальновидного Дэн Сяопина, глядя на отсталую и дезорганизованную коллективистскую экономику, пришли к выводу, что стремительное увеличение населения не даст стране выйти из состояния устойчивой нищеты. Китайские деятели хорошо знали историю своей страны: в период с 1500 по 1700 г. население Китая росло примерно теми же темпами, что и в Западной Европе, однако в 1700-х гг. прирост значительно ускорился. Это было время мира и процветания, которое сделало возможным беспрецедентное увеличение объемов сельскохозяйственного производства. В 1700-х гг. урожайность рисовых и пшеничных полей в Китае удвоилась, а то и утроилась. Завезенные из Америки новые культуры, в том числе кукуруза и батат, позволили повысить продуктивность сельского хозяйства. Таким образом, в отдельных районах Китая уровень жизни повысился даже раньше, чем в Англии, колыбели первой промышленной революции. В период с 1800 по 1950 г. рост населения фактически замедлился в низовьях реки Янцзы, хотя это было в равной мере связано с чрезмерно интенсивным земледелием, политической нестабильностью, гражданскими войнами и иностранными интервенциями.
Однако в дальнейшем, несмотря на ужасающий голод, спровоцированный реализацией программы «Большого скачка» конца 1950-х гг. и неурядицами во время Культурной революции в 1960-х гг., население КНР каждое десятилетие с 1950 по 1979 г. увеличивалось на 120–150 млн человек. Ко времени прихода к власти Дэн Сяопина Китай был близок к тому, чтобы стать первой страной с населением, превысившим 1 млрд человек. Дэн Сяопин и его соратники поняли, что если с этим что-то не сделать, то Китаю не миновать экономической катастрофы. Итак, в 1979 г. была принята политика «одна семья – один ребенок».
Проблема заключается в том, что политики не были осведомлены о реальной ситуации. В действительности рождаемость в Китае стремительно падала с 1960-х гг. во многом по причине тех же факторов, которые приводили к аналогичным процессам по всему миру: урбанизация, повышение образовательного уровня и численности работающих женщин, все большее стремление к хорошему обеспечению небольшого количества детей в противовес рождению множества детей. Китайские реформаторы смотрели на проблему однобоко. Приведу следующие цифры: в 1965 г. рождаемость в городских районах Китая составляла около 6 детей на женщину. К 1979 г., когда была введена политика одного ребенка, она уже сократилась примерно до 1,3 ребенка на женщину – значительно ниже уровня восстановления естественной убыли населения, для которого нужно, чтобы на одну женщину приходилось не менее 2 детей. В сельских районах Китая тем временем рождаемость составляла около 7 детей на одну женщину в середине 1960-х гг., а к 1979 г. этот показатель упал примерно до 3 детей на одну женщину. За время реализации политики одного ребенка уровень рождаемости в городских районах КНР снизился с 1,3 до 1,0, в сельских районах – с 3 до 1,5 ребенка. Как отмечали демографы в China Journal, «сокращение рождаемости в Китае по большей части не имеет отношения к политике одного ребенка». Замедление рождаемости было спровоцировано теми решениями, которые люди принимали под влиянием изменяющихся обстоятельств, а не по воле бюрократов, сидящих в правительстве. «Кампания "один ребенок на одну семью" была продиктована в большей степени политикой и псевдонаукой, а не реальной необходимостью, и тем более не надежными демографическими данными», – заключают эксперты.
В 2015 г. Китай полностью отказался от этой политики. Означает ли это, что во второй крупнейшей экономике мира возобновится рост населения? Как отмечает экономист, лауреат Нобелевской премии по экономике Амартия Сен, «укрепление социального статуса женщин положило конец политике одного ребенка в Китае». Китайские женщины получили более широкий доступ к образованию и возможности для продвижения по службе. Соответственно, маловероятно увеличение количества детей в стране. Для сравнения: на Тайване и в Южной Корее, где политика одного ребенка никогда не реализовывалась, показатель рождаемости составляет где-то 1,1 ребенка на одну женщину – гораздо ниже, чем текущий уровень в 1,6 ребенка в материковом Китае. В конечном счете популярный слоган «Лучший контрацептив – экономическое развитие» оказался применимым к Китаю точно так же, как и к любой другой стране мира.
По иронии, наибольший эффект политики одного ребенка проявится через несколько поколений. К 2030 г. в КНР станет на 90 млн человек меньше в возрастной группе от 15 до 35 лет и на 150 млн человек больше в группе старше 60 лет. В Китае идет самый масштабный и быстрый процесс старения населения в мире. Я проанализирую глубинный смысл этих колоссальных изменений в главе 2.
Неожиданный бенефициар политики одного ребенка в КНР
Сегодня мы постоянно слышим о торговом дефиците, краже технологий и китайских шпионах, прикидывающихся предпринимателями. «Каждая пятая компания заявляет, что Китай украл ее интеллектуальную собственность» – такой заголовок появился в 2019 г. на страницах журнала Fortune. Создается впечатление, что, с точки зрения многих, Китай будто бы только тем и занимается, что строит козни США и другим западным странам и всеми правдами и неправдами хочет превзойти нас как главная экономика мира.