Страница 1 из 8

Железный герцог

Куриев Мурат

Мурат Куриев

Железный герцог

Я глубоко признателен тем, кто помог издать эту книгу. Особая благодарность – Серафиме Говоровой, Александру Канцурову, Артуру Луцишину, Марианне Максимовской и Федору Палехову

Посвящаю моему брату Игорю

Единственная вещь, которой я боюсь, – это испугаться чего-нибудь.

Железный герцог: ⁄ Мурат Куриев. – М.: Издательство «У Никитских ворот», 2021

Предисловие

…В этот раз он не повел их в атаку. Маршал Ней, только что потерявший в бою третью лошадь, стоял на холме и наблюдал за тем, как его кавалерийские эскадроны, как волны о мол, разбиваются о британские каре. Раз за разом…

Когда наступало короткое затишье, к каре подъезжал на вороном коне человек в синем плаще, в шляпе, надетой «углом в поле», вперед. Его сопровождали офицеры в красных мундирах. Ней знал его, очень хорошо знал. Он уже имел с ним дело раньше. Герцог Веллингтон. Человек в синем плаще отдавал какие-то приказы, солдаты убирали внутрь каре убитых и раненых, перестраивались – и снова готовы были принять удар.

Ней покачал головой и сказал: «Le Due de Fer!» – Железный герцог!

Красиво… Хотя вымысел, скорее всего. Многие считают, что железным Веллингтона прозвали совсем не за его несгибаемость в битве при Ватерлоо, а за редкостную упертость, с которой он сражался против принятия парламентской реформы в Англии.

Недавний герой превратился в самого ненавидимого в стране политика. Его освистывали, его резиденцию Эпсли-хаус забрасывали камнями. Окна пришлось закрыть железными ставнями, которым не страшен был и мушкетный выстрел. Некоторые полагают, что именно злосчастные ставни и послужили причиной возникновения прозвища.

И как всё меняется! «Железо» превращается во что-то совсем неблагородное, уничижительность появляется. Он смотрел сквозь узкие щели на толпу, беснующуюся перед домом, и, беру на себя смелость это утверждать, презрительно улыбался. Кого они хотели испугать? Какая разница, из какого железа он сделан?

Он – Веллингтон, один из самых почитаемых в стране национальных героев. Англичане – народ особый. Стать кумиром для них, может, и не так сложно, а вот остаться им навсегда… Такое удавалось немногим.

Человек, победивший Наполеона в его последней битве. Гарантия бессмертия? Если бы! В желающих доказать, что его роль в самом знаменитом в мировой истории сражении была не столь уж значительной, до сих пор нет недостатка. И знаете, если составлять рейтинг полководцев, то Веллингтон вряд ли бы вошел в десятку. Справедливо? Это зависит от того, кто составляет рейтинг.

Он представлял Англию на крупнейших международных конгрессах, но как дипломату ему далеко до Каслри и тем более до Каннинга.

Он был премьером своей страны, но в этой роли проигрывает не только таким своим современникам, как великий Уильям Питт Младший, но и, скажем, Роберту Пилю.

Тогда почему же сыновья Туманного Альбиона так его почитают? Потому, что он – Веллингтон. Его трудно с кем-то не сравнивать. В чем-то, в отдельно взятых умениях, уступает многим. А чтобы всё вместе – такого ещё пойди найди.

Долгое время герцог был, возможно, единственным в Европе политиком, который мог позволить себе неслыханную роскошь: говорить не от имени страны, а высказывать свое собственное мнение. И его слушали, потому что он – Веллингтон.

…В сороковые годы XIX века на улицах Лондона часто можно было наблюдать такую картину: прохожие почтительно приветствовали пожилого седовласого джентльмена, а он в ответ особым фирменным жестом подносил два пальца к шляпе. Все называли его Герцогом – так, без фамилии, как будто в стране больше не было людей, носящих подобный титул. Но пока этот человек был жив, для англичан существовал только один герцог – Веллингтон.

Один английский ученый написал: «Есть нечто патетическое в согбенной, одряхлевшей фигуре старика, до конца дней боровшегося за то, чтобы остаться самим собой».

Да, история Веллингтона – это, и правда, история человека, который всегда оставался самим собой…

Часть первая

О пользе несчастной любви

Введение

Наполеон и Веллингтон… Их всё время будут сравнивать, и не потому, что они – ровесники. Никогда не встречались, не общались. Столкнулись лишь раз, но в самой знаменитой в мировой истории битве, Ватерлоо. И судьба навеки связала два имени.

Мне тоже придется их сравнивать. Хотя бы для того, чтобы показать – они очень разные люди. А история сама решает, кому и когда назначить встречу.

Выскочка, ставший императором, и сноб-аристократ. Конечно, они разные. Хотя… Оба не любили вспоминать о детстве и юности. Почему? Про Наполеона в своей книге о нем я уже объяснял. Сейчас всё узнаем про Веллингтона.

Глава первая

«Мой ужасный сын Артур…»

Англия уже была «старой», но ещё не стала «недоброй». До конца XVIII века оставалась одна треть, а до начала Нового времени, отсчет которого пойдет со дня штурма Бастилии, – двадцать лет. Европа была такой же, как и пять-шесть десятилетий тому назад. Почти такой же.

Что-то уже витало в воздухе, Вольтер и Монтескье будоражили умы современников, но не всех. Отнюдь не всех. Смутные предчувствия кого-то одолевали, но таких во все времена немного. Как сказал блистательный английский историк Дж. М. Тревельян: «…Боги милосердно дали человеку. небольшой промежуток мира между религиозным фанатизмом и фанатизмом классовым и расовым, который скоро должен был появиться и стать господствующим».

А что старушка Англия? Она отделилась от континента не только проливом Ла-Манш, но и тем, что всё сделала раньше. Раньше пережила грандиозные политические потрясения, раньше начала промышленную революцию. Она выиграла у других то, что дороже всего на свете, – время.

В Англии уже была конституционная монархия, которая до сих пор всех устраивает. Здесь полным ходом оформлялся консенсус между «голубой кровью» и «толстыми кошельками». Семилетняя война закончилась, североамериканские колонии пока не восстали. Всё спокойно на Британских островах…

Однако спокойно не означает уныло и скучно. Англия, по словам писателя О. Шервина, как раз начала переживать «эпоху несдержанности чувств и экспансивных выходок, эпоху заглавных букв, курсива и восклицательных знаков».

Слезы не являлись чем-то зазорным ни для женщин, ни для мужчин, жесты были по-театральному эффектны, а пьянство, этот национальный бич британцев, – просто-таки повальным.

«Послушайте, сэр Джон, – обратился Георг III к одному из своих фаворитов, – говорят, вы любите опрокинуть стаканчик?» – «Те, кто сказал это Вашему Величеству, бессовестно меня оболгали. Я пью бутылками!» Низшие сословия не отставали от высших, и в одном только Лондоне насчитывалось несколько тысяч пивных.

Огромные состояния проматывались в карты и на скачках, можно было также биться об заклад на крупные суммы и по самым нелепым поводам. Эпоха остроумия и красноречия, злословия и необузданных страстей, модников и распутников…

Ещё примета времени – спорт начинает превращаться в общенациональную религию. Спорт, развивавший в человеке такие качества, как индивидуализм, азарт, стремление к победе и пренебрежение к опасности. Спорт даже стирал сословные грани! На время соревнований, разумеется.