Страница 14 из 70
Я махнул ему рукой.
— Присаживайтесь. Рад вас видеть в добром здравии, за одним небольшим исключением. Самая последняя торговка на рынке не поверит, что вы третий заместитель. У вас взгляд обреченного маленького зверька, так не пойдет. Или вы собираетесь, и я вижу прежнего волевого человека, или возвращайтесь в тюрьму, с таким лицом вы мне не помощник.
Клеменс отчаянно потер лицо руками:
— Я постараюсь, господин магистр.
— Без всяких постараюсь. Вы сколько лет отдали службе? И что, одной недели хватило, чтобы вас сломать безвозвратно? Не верю! Вспомните вашего помощника в Ланове, этого жирдяя, вспомните, как он загубил все дело, (хотя это и неправда, дело загубил сам Клеменс), и посмотрите на него так, как он того заслуживает.
Клеменс расправил плечи, приподнял голову и посмотрел на мою кружку с отваром так…
— Ну, вот же, вот же! Узнаю! Та еще сволочь! Вот так и смотрите на всех, кроме меня, конечно, нам сегодня это понадобится. Вот все думаю, как мне вас называть и ничего в голову не приходит. Заместитель? Ну, вы уже были заместителем. Десятник? Как ни крути, для вас это мелко и унизительно. Давайте я буду обращаться к вам «Командир», в моей стране это вполне приличное обращение.
Итак, командир, едем в гарнизонную мастерскую по пошиву одежды, начнем оттуда.
Взяв у трактирщика сменную лошадь для Клеменса, мы всей командой выехали в город.
В пошивочной нас встретил пожилой мастер, из разговора с которым выяснилось, что непосредственно изготовлением одежды для солдат они не занимаются, только мелким ремонтом. Нагружать каким-либо более-менее серьезным заданием этого старичка было совершенно бесполезно.
Единственное, чем он нам смог помочь, так это указав примерный адрес лавки, где работают несколько хороших мастеров. Потратив час на поиски и расспросы, мы все же обнаружили необходимое заведение.
Хозяин лавки был не сильно моложе гарнизонного мастера, но дело свое знал твердо и возможную выгоду учуял сразу, как только мы переступили порог. Еще час ушел на объяснения, почему нам надо именно так, а не как здесь принято.
А заказывал-то я всего-навсего теплые штаны из прочной ткани и куртку а-ля телогрейка, нам на северах не до модных показов.
— Ваше магичество, когда вы хотели бы получить свой заказ?
— Через десять дней должно быть все готово.
В глазах старика промелькнула хитринка.
— Постараемся успеть, ваше магичество, но за срочность придется надбавить.
— Постарайтесь, пожалуйста, о цене не переживайте, надбавка будет. Итак, через десять дней я приеду и заберу тридцать комплектов.
— Сколько?!! — изумлению мастера не было предела.
— Я разве не сказал сразу? Ну, значит, говорю сейчас. Тридцать. Примерные мерки вам принесут завтра утром. Да, и не забудьте тридцать отрезов шерстяной материи вот такой ширины, — я показал руками, — и длиной метра полтора.
— Но это совершенно невозможно, ваше магичество!
— Друг мой, — я приобнял мастера за плечи и повернул к Клеменсу, стоящему у дверей с каменным лицом. — Вы узнаете эту форму? Вы-то уж точно должны знать. Это третий заместитель Главы Службы безопасности империи. Мы выполняем срочное поручение Его императорского величества.
Если вы не справитесь в срок, то именно этот человек будет определять для вас срок на каторге за срыв задания императора. Смешно, да? Не смешно? Правильно, смеяться будем после выполнения работы. О деньгах не переживайте, вы столько еще не зарабатывали за один раз. Привлеките помощников, привлеките мастеров из других лавок, но через десять дней я приеду за заказом.
— Но у меня нет столько одинаковой ткани! — почти зарыдал старик.
— Пусть будет чуть разная, главное не яркая и прочная. Вот пятнадцать серебряков задаток, остальное, когда я заберу готовую одежду. Всего хорошего.
Оставив мастера в предынфарктном состоянии и Торага для контроля за ходом работ, мы рванули в обувную лавку.
Как я и предполагал, настоящую зимнюю обувь в столице никто не шил. Ок, значит будет кто-то первый, кому мы поручим это дело. Лавку подсказал Клеменс, которому там шили сапоги. Там наш концерт повторился практически нота в ноту, как и в одежной лавке.
В итоге, мы заказали что-то похожее на валенки, сшитые из тех самых тонких войлочных накидок, только прошитых в три слоя. Швы придется хорошенько смазывать свиным жиром, чтобы не пропускали воду. К каждой паре прилагались отдельно подошвы из нескольких слоев грубой кожи с четырьмя прочными тесемками, чтобы можно было привязывать к валенкам. Мастеру оставили задаток и Илиниуса в качестве контролера.
Клеменсу поручалось самое важное: раздобыть две, а лучше три крытые повозки, лошадей к ним и провиант на отряд хотя бы на пару месяцев.
— Командир, я надеюсь на вас. Можно, конечно, обратиться к самым верхним кругам, но пока команды и распоряжения дойдут до непосредственных исполнителей, мы постареем.
Повозки нужны кровь из носу. Мы же не пойдем в полном зимнем обмундировании прямо из столицы, правильно? Все это надо либо нести с собой, либо везти. А продукты, а инструменты? Стращайте как угодно, подписывайте что угодно, лишь бы был результат.
Мы ехали втроем по узкому переулку до ближайшего перекрестка, где Клеменс должен был свернуть в своем направлении, как внезапно слева с треском распахнулась дверь и оттуда вывалились четверо развеселых граждан мужского пола, судя по амуниции — местных военных. У каждого имелась алая перевязь, резко оттенявшая серый цвет остальных доспехов.
Выпав из питейного заведения, компания нарочито перекрыла практически всю ширину переулка, и проехать, не задев их, стало невозможно.
Поведение этих основательно выпивших достаточно молодых мужчин мне почему-то сразу напомнило поведение наших братков из 90-х: та же нарочитая развязность, та же повышенная громкость разговора.
Пришлось притормозить, при этом лицо у меня самопроизвольно скорчило презрительную гримасу, что не ускользнуло от взглядов компании.
Подобные граждане всегда бдительно следят за тем, какой эффект они производят на окружающих. И не дай бог кому-либо придет в голову усомниться в их праве вести себя как попало — наказать наглеца по полной, отмудохать так, чтоб другим стало еще яснее, кто здесь всех круче. Правда, иногда можно нарваться на ответку, но об этом в самом начале, как правило, никто не думает.
— Ты чего рожу кривишь, тебе говорю, — крикнул мне один из них, сделав шаг вперед.
Ну что за хрень, выпади они из кабака на полминуты позже, и мы бы никогда не узнали о существовании друг друга. Совершенно нет времени на разборки.
Засунув подальше свое раздражение, я вежливо попросил:
— Господа, вы не могли бы посторониться, мы очень спешим.
Света в узком переулке было не очень много, мантию я засунул в сумку, мой вид и одежда были настолько обыденными, что насторожить молодых людей никак не мог. Клеменс же находился немного позади меня, поэтому его форменный камзол практически не был виден. Соответственно:
— Ты как разговариваешь с гвардейцами дворцовой стражи, быдло?
Осталось только услышать «гвардейцами кардинала» и я расплачусь от умиления.
— Слезай с лошади, деревенщина, я поучу тебя хорошим манерам.
Братки, как есть братки. Надо будет потом посмотреть, есть у них золотые цепи на шеях под кольчугой или как?
Клеменс тронул лошадь, чтобы выехать вперед, но я остановил его. Видит бог, я до последнего хотел все решить миром.
— Внимание, господа, я — главный шут империи. Дорогу!
Эти придурки заржали в полный голос.
— Да ты посмотри на себя, чучело! Ты главный шут своей деревни! Слезай, кому говорят! — заводила в этой компании вынул свой меч и попытался ткнуть мою лошадь, благо что она отпрянула и кончик меча только оцарапал ее. Нет, это уж слишком, я не позволю всяким мерзавцам тыкать в мою Марию.
Спрыгнул с лошади и подошел к военному. Тот стоял, ухмыляясь, так и не убрав меч в ножны.