Я Распутин

У меня из головы все не шла та блондинка в церкви. Читал, что покушение на Лауница организовали эсеры — в градоначальника стрелял некто Кудрявцев, который потом сразу покончил с собой. Был еще и второй, но сколько я не напрягал память, никаких дам не было. Не было такого. История пошла другим путем??

— Григорий Ефимович! — капитан разлил водку — Что же ты молчишь?

— Да не велик труд то. Первым делом заполнят бумаги — кто, откуда, семейный али нет. Нам нужны семейные, но лучше бездетные. Взрослые женщины в детской общине тоже потребуются.

— Увечных берем?

— Берем.

— Начальник нужен — вздохнул капитан — И таков, чтобы не воровал

— Будет воровать — выгоним — отмахнулся я.

И подозвал к себе официанта:

— Эй, человек! Где у вас тут телефон?

Меня отвели к аппарату, я дал кодовую телефонограмму на квартиру «боевиков». Надо было кое-что выяснить.

*****

Встречались опять в Ямах, только теперь парились в парной все вчетвером. Народу было побольше, но нас опять никто не беспокоил. Если кто заходил — я на него зыркал злобно. И человек мигом испарялся. Прямо как вода на каменки.

Как вышли из парной, обрадовал односельчан и Дрюню зарплатой. Каждому выдал по тысяче рублей. Все трое поразились сумме, начали неумело засовывать банкноты в кошельки. Пачки денег туда не влезали.

— Рубли с собой не таскайте, по кабакам не шикуйте. Зайдтие в банк и откройте себе счета — инструктировал я «боевиков» — Пошлите денег родным, но не сильно много, чтобы подозрений не возникло ни у кого. А також на — я дал шурину еще пять червонцев — Вышли за меня в Покровское матушке моей, вишь я весь в делах…

— Все сделаю, Гриша, не сумлевайся — покивал Распопов — Зачем звал?

— Вы двое — я кивнул односельчанам — Езжайте в Ораниенбаум. Там есть большая община. Иоанниты.

— Что-то слыхал — прогудел Аронов — протоиерея Иоанна почитают як Бога, кажись

— Так и есть. Походите там, квартирку снимите. Пообщайтесь с народом. Этих иоаннитов после смерти протоиерея окормляет старец Димитрий Назарий. Есть там також некта Матрена. Ее общинники почитают за Богоматерь.

— Сектанты — отмахнулся Дрюня — Скоро их митрополит в бараний рог согнет

— Согнет, да не всех. И не сразу — не согласился я — Они мне нужны. А вы всё разузнайте

— А мне что делать? — поинтересовался бывший студент

— Тебе же мил человек, идти обратно к своим дружкам эсерам. Опять бузить начали. Слышали что утворили сегодня?

«Боевики» покачали головами.

— На градоначальника покушались.

Односельчане перекрестились, Дрюня отвел взгляд. Совсем недавно он еще сам был готов браться за наган.

— Найдешь дружков своих, скажешь, что после экса испугался, спрятался у родственников. Но в розыске тебя нет, поэтому ты снова готов послужить делу свержения монархии.

Дрюня покраснел.

— Да, да, как у вас там пелось? Весь мир насилья мы разрушим: До основанья, а затем: Мы наш, мы новый мир…

— Григорий Ефимович, ну хватит! Я уже все понял!

— Кому старое помянет — тому глаз вон — покивал Аронов

— А если спросят, где деньги от экса? — поинтересовался Дрюня

— Скажи ты не знаешь, кто-то из старших товарищей забрал. Ты же испугался и сбежал. Поругают, но не сильно.

— Ну вроде ясно. А зачем все это?

А затем, что боевая группа эсеров хоть сильно пошатнулась из-за дела Азефа, но Савинков ее старательно пытается восстановить. Человек он талантливый, неизвестно, что у него может получится.

— Надо бы понять, когда и где соберется ихний ЦэКа. Кто в него нынче входит, да за кем сила. Думается, этих товарищей надо держать на коротком поводке.

— Яко пса, — блеснув золотой фиксой, засмеялся Распопов.