Я Распутин

Глава 8

— Даже слышать не хочу! — Столыпин пристукнул рукой по столу, стоило мне появится в его кабинете в Зимнем — Уже имел неприятный разговор с Его Величеством.

— Насчет чего? — кротко поинтересовался я, снимая черные очки

Премьер посмотрел на меня с удивлением, остановил взгляд на новом сюртуке. Спустя мгновение продолжил:

— Насчет того, что деревенский мужик будет нам объяснять трудовое законодательство. Ах, прошу покорно извинить! — Столыпин привстал, сделал издевательский поклон — Как же я забыл. Не мужик. Дворянин Распутин-Тобольский!

— Я своего мужичества не стыжусь — я кинул папку с документами на стол — И от него не отказываюсь. Царь наградил дворянством — ну и ладно. Дают — бери. Бьют — беги.

— Вот-вот — поддакнул премьер — За такие инициативы с трудовыми законами не только меня, все правительство промышленники забьют кольями. Не убежим. Только-только начало оживать производство, пошел рост, подати собираются. Даже заграницу поставлять начали кое-какую номенклатуру, а не только зерно гнать. И что? Подрезать крылья фабрикантам? В своем ли ты уме, Гриша?

Да… Тяжелый случай. Столыпин то у нас главный лоббист мироедов. Об этом я и забыл.

— Ну нет, так нет.

Премьер удивился столь быстрой моей сдаче:

— Тогда зачем пришел?

— Поперву, показать вот это — я положил перед Столыпиным фотографии Адира. Получилось очень наглядно. Премьер долго перебирал карточки, несколько даже забрал себе

— Покажу жене. Измучилась вся.

Я покивал.

— Спасибо тебе — после долгого молчания произнес премьер. По его лицу пробежала тень — Ты дал нам надежду.

— Дочери пока не говорите — не надо

— Сам понимаю — Столыпин побарабанил пальцами по столу — Судя по папке, ты не с пустыми руками пришел.

— Партию свою хочу — бухнул я — Крестьянскую.

Премьер скривился. Оно и ясно. Во вторую Думу всячески пытаются не пустить крестьян — даже ввели специальный ценз (наличие домохозяйства) и особые «сенатские разъяснения».

— Выборы уже в феврале — пожал плечами Столыпин — Никак не успеть. Даже начинать не стоит.

— Стоит, еще как стоит! — настаивал я, проталкивая на стол премьеру устав и программу партии

— Да есть же партии, которые занимаются крестьянскими вопросами! Зачем еще одна?

И РСДРП, и эсеры… Не говоря уж о народных социалистах, трудовиках!

Сейчас за новую Думу борются, в общем, четыре главных течения. Во-первых: правые монархисты, стоящие за укрепление самодержавия. Это Русское собрание, Союз русского народа, Союз русских людей, Русская монархическая партия. И как же без аристократов — Объединённое дворянство. Во-вторых, это октябристы, принявшие программу Столыпина. Разумеется, кадеты. И наконец, левый блок, объединивший социал-демократов, эсеров и другие социалистические группы.

Устраивается много шумных предвыборных собраний с «диспутами» между будущими депутатами, открываются отделения по всей России, печатаются прокламации.

— Партии есть, а крестьян тама нет. Одни краснобаи из адвокатишек, да всякие разночинцы. Живут в своих европах, да столицах… да что они могут знать о России?

Я еще ближе подвинул документы к Столыпину, тот покачав головой, начал их просматривать.

— Дельно написано

Спустя четверть часа премьер закончил читать, отложил бумаги.

— Крамолы не вижу. Даже не к чему придраться. Название, правда, странное. Небесная Россия — Столыпин взял перо, окунул в чернильницу

— Ладно, польза от тебя, Григорий есть — премьер нашел взглядом фотокарточки, улыбнулся — Во Вторую Думу ты уже не успеваешь зарегистрироваться. Вреда особого не вижу.

Размашистым Столыпин начертал в правом углу «Рассмотреть». Отлично! С такой подписью я скручу в бараний рог всех чиновников, да столоначальников МВД.

*****

Шпики начали конкретно так напрягать. Следили не только за мной, но и за капитаном, заводили разговоры с небесниками — пытались вербовать агентуру в общине. Пора было дать по рукам Ник Нику и Герарди. Больно так дать.

Собрались впятером — я, Стольников, выздоровевший Дрюня и оба покровца.

— Подрезать бы их в темном углу — сразу поднял ставки Николай Распопов, как только я озвучил проблему — И под лед. Пропали и пропали

— Без смертоубийства — осадил я шурина — Под лед тоже не пойдет. Там — я ткнул пальцем в потолок — Должны понять и осознать.

— Можно и без смертоубийства — Илья Аронов выпростал из рукава кистень

— Нужен план, чтобы нас не заподозрили — резюмировал капитан — Лиговка!

После вечерни в Храме Воскресения, я вышел наружу, свистнул извозчика.

— На Лиговку гони! — тихо произнес я

— Не, барин, не поеду — покачал головой пожилой извозчик с бляхой номер тридцать три — Ограбят, коня сведут

— Трешка.

— Эх, барин… Высажу на окраине.

Я оглянулся. К филерам подкатили собственные сани, они встали в хвост за нами. Проехав Фонтанку, мы повернули направо. Дома стали хуже, улицы грязней. Даже свежевыпавший снег не маскировал окружающее свинство.

И чем дальше мы катились по скверной, нечищенной улице, тем паршивее становились строения. Пошли откровенные «трущобы». Питерская «Хитровка» — во всей красе.

Извозчик остановил лошадь, повернулся ко мне:

— Все, дальше не поеду. Страшно

Я отдал трешку, выбрался из экипажа. Проверил пистолет в кобуре, взмахнул руками. Второй Браунинг легко скользнул в ладонь. Со стороны это наверное, выглядело странным. Стоит барин в бобровой шубе и машет руками.

Филеры выскочили из саней, разошлись по обе стороны улицы. Двинулись за мной.

Я вспоминал план, который начертил мне капитан. Ага, здесь вроде бы налево.

Публика встречалась весьма подозрительная — все без исключения пялились на меня.

Шатающийся мужик развязно крикнул вслед:

— Эй, бобер, шапка не жмет?