Евгений, Джек, Женечка

Дом построен с такой заботой, что я легко представила себе, через какую боль Джек подписал акт продажи. Значит, любил свою Маринку, раз поменял для нее в один миг все свои планы и готов был начать с нуля в чужой стране. Пять лимонов он получил за дачу — интересно, Марина вернула ему хоть что-то или меркантильно захапала все? Когда дело доходит до дележа, нет страшнее людей, чем те, которые тебя когда-то любили. Или которых любил ты. Поэтому я тоже дала Владу ложную надежду.

Страшно подумать, что чувствует сейчас Джек, сидя на веранде когда-то своего дома. Я ничего не успела тут поменять, кроме бытовой техники. И то лишь потому, что мне продали дачу даже без холодильника. Старую посудомоечную машину я точно со временем заменю. Когда пойму, на какой бюджет в месяц стоит рассчитывать. Трудно с бухты-барахты начать считать деньги… И точно подтверждением сей аксиомы пришла эсэмэска о зачислении на мой счет ста тысяч. Не зарплата, нет. Подачка от Матвеева. Пытается всеми правдами и неправдами доказать мне мою неустроенность в жизни.

А вторым доказательством моей несостоятельности уже как самостоятельной женщины вошел в дом Сомов, от одного взгляда на которого тут же защемило сердце.

— Брось, — махнул он рукой, когда я шагнула к стулу, на спинке которого досыхала его футболка. — В субботу заберу.

Я рот открыла, но ответил мой сын:

— У меня в субботу следующий урок гитары.

Ах вот что этот засранец мутит! Нашел предлог вернуться на дачу. Если сейчас спрошу: «Ярик, а ты действительно хочешь второй урок?» Сын тут же ответит — нет! И инцидент исчерпан. Но я же не спросила, мне сделалось стыдно. Я — я отправлю футболку с курьером, с Юркой, если будет в том нужда. А вдруг Ярослав захочет научиться играть на гитаре…

— Хорошо, в субботу так в субботу. А теперь идите с собакой. Она уже спать хочет. И я хочу уйти наверх, чтобы не слышать посудомойку.

Джек не понял намека — а, может, просто не знает, насколько тише моют посуду современные модели. Но скорее всего он вообще про мои слова ничего не подумал! А думал, как же я проживу без него целую неделю! Я тоже не знала еще, как стану вытравлять из души противные желания. Как окончательно придушу в себе девочку, влюбленную в соседского мальчика.

— Ярослав, убери гитару и пристегивай Берьку.

Волшебное слово «пожалуйста» Сомов забыл. Раскомандовался, блин, в моем доме — но пусть уже хоть так свалит. Я дышать в его обществе уже просто не могу. Он и со мной был таким грубым или жизнь его измудохала и он озлобился?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Я давно не чистила зубы с таким остервенением — и ладно бы в них застрял прощальный поцелуй Джека, так его же не было, а предыдущие я заела жареным судаком. Застряли там слова, которыми я должна была осадить пыл Джека. Ну поговорили, ну выяснили, что никто никого не бросал, но дальше-то что?

Он же видит у меня на пальце кольцо. И я вижу — оно с мылом хорошо сходит, а так сидит как влитое, под кожу въелось. И звон его о стеклянную полочку под зеркалом отозвался в ушах барабанным боем. До субботы далеко, можно сто раз подумать и передумать приезжать.

— Мам, а он должен приезжать в субботу?

Вот же блин!

— Слушай, а ты должен стучаться? Я могла быть голой!

— Но ты ж не голая!

Надо будет разблокировать замок, который сама же и заблокировала, чтобы дочка случайно не закрылась в туалете. Специально смотрела к замку инструкцию на Ютубе. Но мне-то хоть где-то можно почувствовать себя в безопасности! Не в ледяной же бане душ принимать!

Я выключила в кране воду и повернулась к сыну всем корпусом.

— В другой раз стучись, ладно? У меня вода была включена, я не слышала, как вы с Берькой вернулись. А до субботы еще дожить надо. Вдруг тебе понравится играть на гитаре. Но ты не обязан. Не хочешь, не надо…

— Но если он приедет, как я могу не играть?

В глазах и голосе Ярослава проскочил страх. Или мне показалось?

— Можешь. Я сама с ним разберусь.

— Я заметил…

— Что ты заметил? — повысила голос уже я.

— Что он тобой командует, заметил. А ты его слушаешься.

— Это привычка у него такая командовать. У него отец в полиции работал, и Женя тоже закончил институт МВД или как это у них там называется…

— Он полицейский, что ли?

— Я понятия не имею, кто он и что делает! Я их всех двадцать лет не видела…

— Но за двадцать лет тебя никто не забыл.

Вызов? Да?

— А люди вообще ничего не забывают. Папа тебе это сколько раз повторял? Каждое твое слово запоминают, каждое твое действие.

— Да, да… И каждый сайт, который я открываю, записывается… И потом, когда я стану олигархом, на меня нароют компромат о том, в какие стрелялки я резался в школе… Пока. Я пошел.

И он ушел, наверх, а я так и не вышла из ванной комнаты. Смотрела на себя, искала на растерянном лице морщины мудрости, но находила только те, которые прорезали лоб еще во время учебы в школе: нахмуришься, за умную сойдешь. Да вот не получается быть умной даже с тринадцатилетним мальчиком.

Снова телефон — если это Влад просит проверить, дошли ли деньги, я его убью! Но это снова сообщение с незнакомого номера!

— Дети уснули? Можешь ко мне выйти?

Да сейчас! Охренел, что ли? У меня не дежавю и спать я с тобой на полянке не собираюсь! Трава мокрая и комары кусаются! Захотелось заржать — в голос. Ну вот, меня снова за полную дуру держат! Типа, сама вышла, сама захотела…

— Не уснули, а я почти, — выдала ответ, решив раз и навсегда поставить в этой детской игре точку.

— Тогда скажи Ярославу присмотреть за сестрой. А сама бери полотенце и наполни большую бутылку водой из-под крана. Я жду тебя на дороге за калиткой.

— Зачем?

— Если я тебе скажу, ты решишь, что я вру, и не выйдешь. Пожалуйста. Я тебя очень жду.

Твою ж мать! Ладно еще полотенце, но воду-то зачем? А чтобы вышла и спросила, вот зачем!

Я схватила с крючка полотенце и нашла в кухне под раковиной пустую бутылку. Цикнула на Берьку — пошел спать! Ну все, Сомов, держись! Я тебе на бошку эту воду вылью, чтобы ты остыл немного.

Ярик не спустился, и я не стала сообщать ему, что ухожу. Я же скоро вернусь. Совсем скоро!

35. Сволочь

— Что так долго копаешься?

Джек отступил от забора, который подпирал и протянул руку за бутылкой, но в последний момент спешно убил на плече комара. Интересно, сколько на нем уже укусов? Только бы не пришлось считать их под футболкой, которая футболка моего великовозрастного чада — мне не пятнадцать, чтобы покрываться испариной подле соседского мальчика. Но вот ведь засада — под моей футболкой чешутся совсем не укусы, а раньше я как и не догадывалась о своей чувствительности к хлопку… К Джеку — да, замечала за собой такое…

— Тебе холодный душ устроить? — проговорил громко мой внутренний голос, озвучивая желание тела спастись, пока еще не поздно.

Но вечер был уже поздний, а спать совершенно не хотелось — без всякого кофе. Хотелось другого — и желание, о существовании которого я давно забыла, контролю не поддавалось. Если запах женщины существует, то нормальный мужик его обязательно почувствует, так что нужно держаться от него подальше — чтобы Джек не узнал, какой вкус у моей зубной пасты.

Я подняла руку с бутылкой, играя с ним в «собачку». Ну все — у взрослой бабы окончательно сорвало крышу… Или корку с раны, и та сочится сукровицей. И вот он, бальзам, в одном шаге от меня, но вдруг его нельзя накладывать на открытые раны, а инструкции к взрослому Джеку у меня нет…

— Не мне… Пошли котенка спасать.

— Кого?

— Котенка. У меня в капоте застрял котенок. Хорошо еще голос подал. Благо я музыку не включаю, пока еду по поселку. Вот и услышал кошачьи вопли.

Я все еще стояла с открытым ртом, поэтому спросить получилось с большим трудом:

— И далеко уехал?