Тайные поклонники Рины

Вадик мой внешний вид оценил, шепнув на ухо, что я сегодня как никогда прекрасна. Сопроводив это незаметным для остальных, я надеюсь, поцелуем в щеку. С учётом того, что в этот момент его рука покоилась на моей талии, а моя лежала в его ладони отпрянуть никак бы не получилось, не запоров при этом танец. Одними губами отвечаю ему нейтральное "спасибо", но место поцелуя жжёт долго после, включая мой заключительный выход с яркой речью про будущее и тот самый миг, что отправляет нас в большой мир.

И вот мы стоим на сцене с прощальной песней, уже снова переодевшиеся, чтобы не портить цветовую палитру. Допеваем, после чего идём дарить букеты всему преподавательскому составу. И так грустно, что на слезу пробивает. Что нас ждёт завтра? Что нас ждёт во взрослой жизни? Кем мы станем? Сможем ли найти себя? Сможешь ли учиться на собственных ошибках? Столько вопросов, ответы на которые мы узнаем гораздо-гораздо позже.

Если мы с учителями устраиваем неплановый потоп, то что говорить об папе? Он всю камеру напрочь водой залил. Ещё так смачно хлюпает носом. Эмоциональный мой, любимый и самый бесценный на свете человек.

— Всё, всё. Подотри сопли, кисейная барышня. Ты ж меня не в армию провожаешь, в конце концов, — он ревёт у меня на плече, и мне тоже хочется удариться во все тяжкие. А нельзя. Я эти стрелки минут сорок рисовала.

— Да-да-да. Прекращаю, — обещают мне и… не прекращают.

— А вы чё ржёте? — угрожаю кулаком стоящим рядом и тихонько подхихикивающим Рите с Яном. У них-то проще. Предки их обняли, поцеловали и пошли грустить себе тихонько в уголке. Этот же всю школу веселит. — Вам тоже прилетит.

— Что прилетит? — не поняла подруга.

— Коллективные обнимашки, — с готовностью отзывается папа и мы все втроём оказываемся в удушающем, но таком искреннем коконе железной хватки.

— Оуо… Мои очки, — пищит жалобно Миронов.

— Новые купишь, — парирует Ритка.

— А глаз я себе тоже новый куплю? Мне стекло щас в роговицу воткнётся.

— Какие ж вы нудные, молодёжь. Сразу у вас куча проблем, — родитель неохотно выпускает нас, смахивая мокрые капли с подбородка. При этом продолжая держать камеру. Которая записывает. Ага. Я о том и толковала. — Чёрт с вами, золотые рыбки. Плавайте дальше И не обращайте внимания на сентиментального старикана. Пока вы будете веселиться на своём банкете, я спрячусь дома и залью своё горе шоколадным тортом.

— Какой шоколадный торт? Нет у нас такого, — подозрительно щурюсь. — А если бы был, его бы уже всё равно не было.

— Нету. Но появится. Когда Лена принесёт.

Лена? Что за Лена? Это которая Елена Александровна? Оооо…

— Оаооо… — до меня доходит. — Вот так, значит, да? Дочь только за порог, а он уже стрелку забил.

— Хочешь, чтобы я поехал с тобой в кафе? Я могу.

Э, нет. Как-нибудь обойдусь.

— Елене Александровне привет, — хлопаю его по груди, благославляя на свидание. — Оставьте мне только хотя бы кусочек. Завтра позавтракаю.

— А тебя надо утром ждать? Я в свой выпускной только через сутки домой вернулся.

— То выпускной, а это последний звонок. Культурная посиделка в кафе вместо чаепития в классе. Вернусь вечером, ещё до спокойной ночи, малыши.

— Спасибо, что предупредила, доча. И обломала все планы, — иронично усмехается тот. — Вас подвезти?

— Не надо. Нас моя мама отвезёт. Ей по пути, — мотает головой Рита.

— Ну и славно. Тогда я пошёл. Мне ещё бардак надо убрать, который кое-что после себя оставил.

Так. Камни в огород полетели.

— Намёк на меня??? — на полном серьёзе оскорбляюсь. И это говорит мне человек, который посуду моет только когда вся чистая в шкафах закончится.

— А чьи ватные диски и косметичка по ванной разбросаны?

— Я собиралась!

— О том и речь. Так, ладно. Ваши уже разъехались. Не задерживаю, а то всё вкусное схомячат, — целуют меня в лоб на прощание.

— Кто о чём, а он о еде, — провожаю его смехом.

— Так всё по делу. Я реально голодный. С утра яблоком только успел закинуться, — замечает Ян.

— Потому что спать меньше надо.

— Я встал по будильнику.

— Какому из?

— Никакому, — отмахивается Рита. — Я его разбудила за двадцать минут до выхода.

А. Ну тогда понятно почему друг не удосужился хоть немного причесать свой шухер.

— И за эти двадцать минут, заметьте, я успел собраться. А вот поесть не успел.

— Да едем, едем, троглодит, — успокаивает его подруга, запечатляя невинный, но красноречивый поцелуй на его губах. — Только мы сначала переоденемся. Снова. Не хочу в фартуке как дура по кафе прыгать.

— А мне он нравится, — щелчком поправляю на себе снова сбившуюся оборку. — Но загваздать жалко.

Платье тоже жалко, но форму я взяла напрокат. Решила, что покупать её смысла нет. Куда потом в нём ходить? В магазин за хлебом? Так что уходим с Ритой в пустую женскую раздевалку и быстренько перенаряжаемся в "бальные" наряды. После чего уже целенаправленно выходим на улицу, где за ограждённой территорией дожидается нас беленький новенький ауди.

— Девчата, тормозните, — слышу позади голос Андрея. Ой. Растерянно смотрю на нежный букет кустарных нежно-розовых розочек, который сунули мне в руки. Это как удачно он попал с цветом. Прям как знал. Сестру тоже не обделили, правда ей достались белые. С фиолетовым платьем смотрится красиво, но не в тон.

— Видал, как надо? — с известным лишь им двоим подтекстом выразительно играет бровями Рита, адресуя ударную дозу мимики Миронову.

— Да подарю я тебе цветы, подарю, — вздыхает тот.

— Одними цветами не отделаешься, дружок. Любишь кататься — люби и саночки возить. Что? — замечает подруга моё недоумение. — Хочет отношений, пускай делает всё как надо. Я из этого полена ещё выстругаю Буратино, будь уверена.

Нисколько не сомневаюсь. Ритка не только деревянного мальчика в настоящего превратит, но и научит его Шекспира наизусть читать. Лишь бы Ян не пожалел, что захотел связаться с ней. Но пока вроде не жалеет. Ходил довольный как котяра, объевшийся сметаны и нанюхавшийся валерьяны. Из чего могу заключить, что пока у них всё просто прекрасно.

Ну а сможет ли дружба перетечь в другое русло и закрепить свои позиции, пустив корни прочнее чем многолетняя привязанность… снова-таки, покажется время. Время лечит. Время покажет. Время расставит всё на свои места. Удивительная штука время, конечно. Чего только на беднягу не вешают, но этот грустный ишак послушно всё вывозит и не жалуется.

Кстати, о "время лечит".

— Спасибо, — благодарю я Андрея за цветы. — Очень красивые.

— Это ты сегодня просто шикарно выглядишь. Да и ты, сестрёнка. Вы обе красотки. Поздравляю вас.

— Поедешь с нами в кафе? — спрашивает Рита.

Ой, может не надо?

— Не, зачем я вам там? Это ваш праздник. Отрывайтесь, — ух, слава богу. — Только не увлекайтесь спиртным. И помните о средствах контрацепции, — добавляет он насмешливо.

— Тупая шутка, — морщится Долгорукая.

— Да? Ну не знаю. Я просто вспомнил свой последний звонок.

Забавно, но сейчас его специфический юморок с налётом пошлости никак меня не задевает. Может, потому что я больше не ищу в каждом его действии скрытого подтекста, адресованного непосредственно себе. И это значительно упрощает наше общение. Не чувствую ни стеснения, ни зажатости. Так легко, что прыгать на радостях хочется. Очередной раз убеждаюсь, что поступила правильно. Да. Всё так, как и должно быть. И что-то мне подсказывает, что Андрей тоже так считает.

Осталось окончательно расставить все точки над "и", но это придётся делать уже в другом месте, так как Вадик с Арсением давно уехали. Это только мы такие опоздуны. Впрочем, не думаю, что полчаса задержки на что-то сильно повлияют. Во всяком случае, когда мы подъезжаем к местному кафе, арендованный для одиннадцатых классов зал ещё толком не разогрелся. Даже горячее не успели вынести.

Вся движуха начинается ещё где-то через час. Из-за отсутствия окон и приглушённого неонового освещения кажется, будто на улице не день, а поздний вечер. Самое вкусное со столов давно сметено, несколько бутылок с шампанским в честь праздника откупорено и большинство ребят уже давно развернули на танцполе лихую дискотеку.