Тайные поклонники Рины

Стоим у входа, разглядывая рекламные афиши и невольно нюхая малоприятный табачный дым, долетающий из курилки за углом.

— Не обиделась? — спрашивает Вадик.

— На что?

— На то, что не дал телефон.

— Нет, конечно. Это же личная вещь. Прости, что попросила. Это было невежливо.

— Вовсе нет, — мне протягивают айфон, предварительно сняв блокировку отпечатком пальца. — Просто не хотел, чтобы другие видели.

Чтобы увидели, что? Озадаченно опускаю глаза и… Ооо… Вижу своё фото на обоях. Одно из последних, выложенных в инсту. Рот сам открывается, но ни звука не пророняется. Вернее только разве что маловразумительные звуки и вылетают. Ни несущие никакой смысловой значимости.

— Аоаоа… — тупо смотрю на свою фотку.

— Ты мне нравишься, Рина. Думаю, ты и сама уже об этом успела догадаться.

— Оаоа… — речевой аппарат конкретно заклинивает. Может подзатыльник сработает? Кому не жалко, всеките разок.

Ок. Понятно, что всё это шуточки. Так, попытка разложить всё по полочкам и перестать тупить. А если по-серьёзному… Конечно, я догадывалась. Но ведь одно дело, когда всё неофициально и совсем другое, когда тебе прямым текстом признаются в симпатии в лицо. И, наверное, ждут ответа?

Но ответить не успеваю.

— Хм. Сожалею, но, судя по всему, у нас проблемы, — за всем этим сбивающим с ног откровением мы оба не замечаем появившегося Арсения. Который останавливается рядом с нами и протягивает мне… нежно-розовую розу на длинном стебле. — Потому что Рина мне тоже нравится.

Аоаоаоа. Трындец, приехали. И попробуй потом не слушать интуицию. Чуяла же, что что-то да будет.

— Короче, вердикт: вы, девки, странный народ, — декларирует Ян, по-барски развалившись на моей кровати и с раздражающим причавкиванием доедая лазанью быстрого приготовления. Ну ту, которую в микроволновке греют. — Надо мне переставать с вами дружбу водить. А то тоже к шизикам запишут. Ай! — вопит он, когда ему обиженно прилетает по коленке. — Шучу, шучу! Но вас реально не поймёшь. Сами не знаете, чего хотите, а мы ещё и виноваты. Не оказываешь вам знаки внимания — плохо. Оказываешь — тоже плохо. Что вам вообще надо?

Да кто бы знал.

— Не знаю как другим, а мне не хватает хотя бы капельки определённости, — вздыхаю я, откладывая телефон. Тоже валяюсь на кровати, но поперёк, на спине, свесив голову на краю. Вдвоём тусим у меня. Ритка тоже была с нами, но минут сорок назад отчалила на свои допы.

— Два парня признаются тебе в любви, — закатывает глаза он. В очках увеличенные белки смотрятся реально жутковато. — Куда ещё определённей?

Не в любви, попрошу заметить. Просто в симпатии, это разные вещи. Правда легче от этого не становится.

— Да при чём тут они? Я про себя говорю.

— А что ты? — не въезжает друг. Вместо ответа жалобно мычу в потолок. — Ооо, всё так сложно? Слушай, а сложно по какой причине? Потому что оба нравятся? Или оба не нравятся? — снова пихаю его ногой, но на этот раз просто так. Потому что сказать нечего. — Вот ща понятней ни на грамм не стало.

— Да не знаю я, НЕ ЗНААААЮ! — не выдерживаю. — И меня это нехило напрягает. Весь день как на иголках.

— А чё, чё, чё? Они чё-то отчебучили? Драку устроили?

Какая там драка! Они не собирались устраивать её вчера у кинотеатра, так с чего бы им делать это сегодня в школе? Вчера в принципе всё сумбурно получилось. Пока я офигевала от упавших на меня признаний, положение спасла вернувшаяся Рита.

Неловкое молчание более-менее скрасили её шуточки, особенно когда она заценила розу, но дальше к щепетильной теме никто не возвращался. Я ещё методом секретной переписки в личке упросила подругу остаться с нами в качестве моральной поддержки, так что мы просто впятером дошли до моего дома и у подъезда скромно распрощались. А сегодня…

А сегодня вроде ничего такого и не было, можно сказать вполне себе обычно, но ведь уже ни черта же не как обычно! Всё изменилось и любые внешне невинные разговоры обрели новый смысл. Не говоря о нашем танце с Вадиком. Я раньше как-то не задумывалась, но, блин, вальс — это такая интимная штука. Рука в руке, глаза в глаза, ладони на талии…

Воодушевлённый Ян ждёт подробностей. Обойдётся.

— А не надо было филонить, — опять проверяю телефон. Нет, "N" упорно молчит с самого утра. Обиделся что ль? Хотя вроде не за что.

— Я не филонил. У меня была веская отмазка.

— Проспать?

— А то. Отключил будильник и вырубился опять. А на последние два урока уже было западло тащиться.

— Тебе западло, а географичка влепила тебе пару за неявку на тест. Сказала, исправит если придёшь отдельно писать.

— Реально? — возмущённо плюётся соусом тот. — Блин, вот коза. Я так надеялся, что прокатит.

— С учётом того, что человек десять подумали так же и свалили втихушку — полагаю, что она психанула.

— Всё равно нечестно, — оба замолкаем, слыша скрежет в дверном замке, следом шаги, стук и тихую ругань.

— Я щас этими кроссовками дам кому-то подзатыльник. Чуть нос себе не разбил! — долетает до нас голос недовольного папы.

— Простите, — виновато кривится друг, ведь речь идёт именно об его обуви. У Миронова есть дебильная привычка швырять её где не попадя. Никогда аккуратно не поставит.

— Пора выдавать тебе бахилы. Чтоб не разбрасывался химическим оружием, — глава семейства появляется в поле зрения, обозревая обстановку. — Так. Я не понял, — густые нахмурившиеся брови соединяются над переносицей, образовывая складки на лбу. — И кто тут жрёт мою лазанью?

Ян с невинной улыбочкой поспешно прячет грязную ёмкость под подушку и тычет в меня пальцем.

— Она меня заставила!

— Врёт! Сам без спроса взял! — ну уж дудки. Я не смертница, такой грех на душу брать не собираюсь. Голодный мужик — горе в семье, особенно если у него отобрали его ужин.

— Уважаемый гость… — строго зыркает родитель. — Надеюсь, дальше намёк понятен?

Ещё как понят. Чай не первый раз. Просто обычно эта честь Рите выпадает. Она же у нас любительница хомячить без перерыва.

— Понял! Всё понял. Уже лечу в магазин, — подрывается с места Миронов. — А ваша дочурка, если что, встречается сразу с двумя парнями, — исключительно из вредности находу ябедничает он, ускакивая в коридор. Пущенный в него валенок-тапок проносится мимо папы и шмякается об стену, но цели не достигает. — Мазила, — разносится по квартире весёлый мальчишеский смех и почти сразу хлопок двери. Свалил восполнять брешь в казённом провианте.

На меня же вопросительно взирают сверху вниз в перевернутом положении, так как я продолжаю лежать с задранным подбородком.

— Кажется, самое время сказать: папуля, ты всё не так понял, — замечает он.

— Папуля, ты всё не так понял… — послушно повторяю я. — Только это, уточнение чисто для общего обогащения: а как ты понял?

— Фраза "встречается сразу с двумя парнями" наталкивает на определённые мысли. Я тебе конечно доверяю, но ситуация попахивает скверно, как и кроссовки этого парня, — тычок пальцем себе за спину. Туда, где "этого парня" давно и след простыл.

— Да Ян гонит, — переворачиваюсь со спины на живот, а то шея уже затекла. — Ни с кем я не встречаюсь.

— Точно?

— Точно. Я б такое запомнила. Но это не отменяет того факта, что что-то явно назревает.

Родитель с тяжёлым вздохом проходит в комнату и присаживается рядышком.

— Эх, знал ведь, что рано или поздно это случится. Давай, выкладывай.

Ну да. Я же ещё не успела рассказать подробностей. Вчера он вернулся поздно.

— Помнишь, я говорила про Вадима? — начинаю издалека, болтая в воздухе босой пяткой вперемешку с одиноко скучающим тапочком, которому хронически не хватает утерянной пары.

— Это тот, что волейболом занимается?

— Ага. Говорит, я ему нравлюсь.

— И…

— А помнишь, Арсения? С которым мы баннер рисовали.

Папа ловит подтексты на подлёте.

— О, нет.

— О, да.

— И я теперь не знаю, что делать.