Тайные поклонники Рины

В следующий раз? Какой целеустремлённый малый.

— Не надо. Спасибо за помощь. И компанию. Пока.

— До завтра, — уже через писк домофона и закрывающуюся дверь слышу я.

Уф. Вроде ничего прошло. Мирно. Спокойненько. Даже приятно. Начало вполне себе дружбы вроде как положено. При условии, что именно дружба нужна Вадиму, в чём я сильно сомневаюсь. А если другое? К "другому" я точно пока не готова…

Ладно. Переспим с этой мыслью и попробуем плыть по течению. Так или иначе, нас в ближайшие пару недель ждут репетиции и парный вальс. Начнём с этого, а там посмотрим. На данный момент главное переделать сценарий, чтобы уже завтра раздать всем новые копии.

Дело не столько сложное, сколько муторное. Трачу на него весь вечер, развалившись на диване с чипсами и шипучкой. Успеваю устроить свою собственную йогу, меняя позы и выискивая самые удобные.

Так, лежа на животе, и засыпаю уронив голову на клавиатуру, пока сквозь дрёму не чувствую как папа осторожно меня перекладывает на подушечку и накрывает одеялом. Просыпаться жуть как лень. Собственно, поэтому и решаю этого не делать. Кто я, чтобы перечить подростковым потребностям?

Садист-будильник рушит прекрасный сон, где Крис Хемсворт и Райн Гослинг играют в "Твистер" почему-то у меня дома. На телефоне десятки пропущенных смс: от Риты, Яна и "N", сценарий недоделан, сумка на занятия не собрана. Ещё и про задания в рабочей тетради по истории я напрочь забыла. Что-то день не задался с самого утра.

А дальше стал ещё хуже, когда Стас на перемене презентовал таки мне свой "шедевр". Которой должен по задумке висеть в задней части сцены и стать украшением. А не вселенским позором.

— Я, конечно, уважаю современное творчество, но прости, что это за абстракция шизофреника? — в ужасе прижимаю ладони к пылающим щекам. — Почему всё так безалаберно? Да я в темноте раскрасила бы аккуратнее.

— Ну прости. Как умею, так и сделал. Если не в курсе, на таком пористом материале вообще невозможно рисовать.

Рисовать??? Наверное, он хотел сказать "тяп-ляп накалякать". Называется, лишь бы только отстали. Зачем тогда сам вызывался? Буквы все кривые, горизонт завален, краска застыла с подтёками, будто большой баннер сушили стоя.

Я просила радостных выпускников с цветами, а получила запустившую себя Баба-Ягу с раздувшимся флюсом и кривоногого дядю Стёпу с лицом младенца. Это у него называется: я пять лет ходил в художку??? Я не ходила ни дня и нарисую точно так же.

Полный провал. Такое убожество ни в коем случае нельзя показывать людям. Придётся переделывать. Миллион раз уже убеждалась: хочешь сделать что-то нормально — сделай сам, не найдётся на других. Проблема в том, что рисовать я не умею. Даже тупо перерисовать с оригинала и то не смогу. Этим даром боженька меня обделил при раздаче талантов.

Рита такая же бездарность, как и я. Ходили мы с ней на бесплатные курсы пару лет назад, где после парочки занятий нас вежливо попросили больше не мозолить глаза, весьма прозрачно намекнув, что Малевичей хоть и можно штамповать пачками, но выстреливают, становясь известными, лишь единицы.

Ян такое же талантище. В этом плане у нас идеальное трио. Хотя нет, Миронов даже ещё хуже, если такое вообще возможно. Мы во всяком случае стараемся, он же и не пытается. Обычного колобка ровно по циркулю не выведет.

И как выкручиваться? Караулить у кабинета изо младшеклашек и приманивать их с заговорщицким видом типа: "ч-ч-ч-ч, эй, девочка, шоколадку хочешь? Пойдём чё покажу". Боюсь мои мотивы неправильно интерпретируют.

В любом случае реально надо искать того, кто сможет спасти положение. И как можно скорее. И, судя по всему, просить у завучихи заказать новый баннер. Вряд ли она обрадуется, но это ерунда. Главное найти того, кто…

Стоп.

Над макушкой только что лапочка озарения не загорается. Да у меня же есть один талантливый художник на примете! Идеальный вариант. Задействовать его — это как сорвать джекпот. Одна проблема — уговорить будет непросто. Придётся задействовать всё своё умение "заговаривать зубы".

Глава 6. Леди Божья коровка

— Пожа-а-алуйста. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, — хвостиком семеню за Арсением с самой столовой.

Он на третий этаж — я за ним. Он сворачивает за угол — я туда же. Пытается спрятаться в туалете — поджидаю у выхода и скулю через дверь, приводя самые аргументированные доводы в мире из разряда: "очень надо. Баранкин, ну будь человеком".

Отказы меня сильно не смущают, как и косые взгляды выходящих из мужского сортира пацанов. Я и так давно заработала по школе репутацию мальца двинутой на извилины. Вообще не парит. Важен результат.

— Ты издеваешься? — раздражённо оборачивается ко мне Шевченко, когда я следую за ним и в кабинет русского. — Сколько ещё будешь на мозги капать?

— Ну… У меня и завтра в целом на переменах время свободно, — он с тихим воем садится в третьем ряду, забиваясь в дальний уголок у стенки, я же нависаю над ним с умоляющими глазками котика из Шрека. — Пожалуйста! Выручи. Лучше тебя никто не справится. Помоги родине. Помоги школе. Помоги мне-е-е. Ну пожа-а-луйста-а-а…

— Нечестно! — наиграно обиженно дуется Чернышевский, наблюдающий за всем с козырных мест у окна. Наиграно, потому что его выдаёт едва сдерживаемый смех. — Я тоже так хочу! Почему меня никто не упрашивает?

— Ты умеешь рисовать? — переключаюсь на него, озарённая надеждой.

— Не особо.

Надежда гаснет толком не успев разгореться.

— Вот поэтому и не упрашиваю, — забиваю на Вадика и переключаюсь обратно на Арсения. — Пожалуйста! Век должна буду. Хотя бы просто в ч/б сделай. Разукрасить попробую сама. Мне правда больше некого просить. Ты единственный знакомый, кто может меня спасти.

Звенит звонок, но уходить я не тороплюсь. Дожимаю жертву до конца, используя всё моральное давление на чужую совесть, какое могу.

Шевченко обречённо вздыхает.

— Ты не отстанешь, да?

Отрицательно мотаю головой с таким рвением, что в ушах звенит. Нет. Конечно, отстану. Если услышу категоричный отказ. Но пока-то я его не слышу.

Зато слышу другое.

— Ладно.

Серьёзно? Прикольно. Даже на колени не пришлось вставать. Я как бы и не собиралась, гордость тоже какая-никакая имеется, однако на уговоры ушло всего-то пять уроков. И это с вычетом перерыва на какаошко. Пфф. Ерунда вообще.

— Ладно, в смысле поможешь? — уточняю я.

— Да, да, да. Только умоляю, сгинь уже.

— Всё. Исчезла, — радостная вылетаю из класса, но выныриваю из-за проёма обратно. — Чисто уточнить: а когда поможешь? — Арсюша красноречиво взмахивает учебником, показывая как я его достала. — Поняла. Вопросов больше не имею. Тогда сегодня и приступим. Жду в актовом зале после занятий. Я проверила расписание: у тебя семь уроков, — сваливаю от греха подальше, пока в голову ничего не прилетело. Девочек бить нельзя, но мало ли.

***

— Думаешь, придёт? — Рита как всегда: сидит на подоконнике, беззаботно болтает ножками и точит сухарики.

— Не придёт, ему же хуже. Ринка тогда выследит где он живёт и будет ночевать под дверью, — сидящий рядом Ян тянется к уже практически пустой пачке, но сердито получает по руке.

— А ну лапы подобрал! — грозно рычит вечно голодная волчица. — Ты своё уже схомячил.

— Жалко что ли?

— Жалко у пчёлки. У меня допы через полтора часа, так что мне жизненно необходима нужна дозаправка. Ты же просто жрёшь, чтобы жрать. Домой придёшь и опять будешь жрать. А мне до вечера терпеть.

— Да куплю я тебя шаурму, куплю.

— Точна-а?

— Обещаю.

— Ок. Можешь тогда взять одну, — Миронову протягивают казённые сухарики. — Одну, сказала. Вот прожора. Ни стыда, ни совести девушек объедать.

Слушаю их стандартные и давно родные перепалки краем уха, потому что во втором заткнут наушник. Обновленный сценарий я всем уже раздала, репетиции поставлены на завтра, но мы сидим в актовом зале в ожидании Арсения.