Страница 9 из 13
– Амбиции, конечно, у всех у нас есть… Но большинство актеров, я думаю, понимают, что главный в кино – режиссер… Товарищ майор, – вдруг что-то сообразил Носиков, – так вы думаете, что это какой-то актер сделал?
– Я пока еще ничего не думаю, – отрезал Жаверов. – Ну а вы как считаете? Может актер убить режиссера? Если абстрактно на это посмотреть…
– Не думаю, – покачал головой Носиков. – По крайней мере, если только по рабочим причинам – кому-то там режиссер от роли отказал, – то это совсем неправдоподобно. Вот если по личным мотивам…
– А личные – это что? Режиссер у актера жену увел? – усмехнулся майор.
– Вот в это еще можно поверить! – сразу оживился Носиков. – Актеры – народ импульсивный, сгоряча могут дров наломать…
– Только, боюсь, наш случай – не тот, – сказал Жаверов. – Тут все указывает на заранее обдуманное убийство.
– Да и Лев Александрович ни у кого жену не уводил, – подтвердил Носиков.
18
– Значит, вы не знаете никого, у кого могли бы быть личные счеты с Баклажановым? – спросил Жаверов.
– Лично я – никого, – ответил Носиков. – Это был очень хороший человек.
– Про покойников всегда так говорят, – грустно заметил майор. – А Топоркова вы знали?
– К сожалению, нет, – покачал головой актер.
– Стало быть, и про него ничего сообщить не можете?
– Увы… Но, товарищ майор, он же действительно умер?
– По всей видимости, – отвечал Жаверов. – Да только либо убийца все обставил так, чтобы мы пошли по ложному следу и заинтересовались покойным Топорковым, либо этот самый убийца и впрямь как-то связан с Топорковым…
– Интересная мысль, – почесал подбородок Носиков. – Месть за погубленную актерскую судьбу…
– То есть такое вы допускаете? – спросил майор.
– Ну вот если бы Топорков, – стал рассуждать Носиков, – перед смертью рассказал какому-нибудь своему очень близкому человеку, что хочет умереть из-за того, что его не снимают, а потом пошел и на самом деле повесился… Если бы так было, то в принципе можно себе представить, что этот близкий человек от горя пошел расплачиваться за своего Топоркова… В состоянии аффекта, – добавил Носиков и самодовольно посмотрел на Жаверова, ожидая очередного комплимента своей подкованности.
Но майор на этот раз не стал хвалить актера:
– На убийство, совершенное в состоянии аффекта, наш случай, как я уже сказал, не походит… А что касается близкого человека… Кто бы это мог быть? Женщина? Очень сомнительно, чтобы такое могла осуществить женщина…
– Значит, мужчина, – сделал логичный вывод Носиков.
– Среди других актеров и вообще киношников у Топоркова друзей вроде бы не было, – продолжал вслух рассуждать Жаверов. В артисте Носикове он словно бы нашел своего временного «Ватсона», наивного и благодарного слушателя-собеседника. – Тогда следует предположить, что это кто-то посторонний… Он заранее проник на студию, затаился… Такое возможно, как вы думаете?
– Очень запросто, – подтвердил Носиков. – Знаете, как у нас говорят: на «Мосфильме» есть места, куда не ступала нога человека…
– Выходит, лучшего места для совершения преднамеренных убийств не придумаешь…
– Выходит, что так, – сказал актер с какой-то даже радостью.
– Хорошо, что здесь у вас в основном люди благородной профессии – творческой, – произнес Жаверов, глядя в лицо Носикову. – А то бы мне прописаться у вас пришлось… Вы ведь на моем участке как раз…
– Ну что ж, по-моему, лучше «Мосфильм», чем «малина» какая-нибудь, – усмехнулся Носик.
– Вот это вы верно сказали, – улыбнулся Жаверов. – Ладно, товарищ Носиков, был рад знакомству, ну а сейчас мне к директору надо…
– К Сизову, что ли? – воскликнул актер. – А чем он вам поможет?
– Он – директор.
– Вот именно! Сидит у себя в кабинете и непонятно что делает. О чем он может вам рассказать? Вы лучше расспросите тех, кто настоящим делом тут занимается – актеров и так далее…
– Товарищ Носиков! – строго обратился к нему Жаверов. – Если вы прочитали уйму детективов, это не дает вам права учить милицию, как ей расследовать преступление…
– Ой, простите, товарищ майор, – сразу осекся актер. – Я ничего такого не имел в виду – чтобы учить там. А насчет директора вы и сами сейчас поймете, что я прав… Великодушно извините, если что. И обращайтесь, пожалуйста, я всегда в вашем распоряжении.
– Я это учту, – сказал Жаверов и чеканным шагом направился к двери директорского кабинета. – Кстати, как его имя-отчество? – вдруг обернулся он к Носикову.
– Николай Трофимыч, – подсказал артист.
19
Жаверов без стука вошел в директорский кабинет и с порога гаркнул:
– Здравия желаю, Николай Трофимович! Майор Жаверов!
Сизов привстал:
– Да-да, пожалуйста, проходите… Добрый день.
– Не такой уж он и добрый, – вздохнул майор, садясь напротив директора. Сизов сел обратно в кресло.
– Что и говорить, кошмар, конечно, – с почти виноватыми интонациями заговорил директор. – Первый раз при мне что-то подобное случается… Да и до меня, насколько я знаю, ничего такого не происходило…
– Выходит, это первое убийство, совершенное на территории «Мосфильма»? – сделал вывод Жаверов.
– Лично я убежден, что первое, – сказал Сизов. – Если бы раньше что-то такое было, об этом бы все помнили… Да и этот случай теперь не забудется… Просто какую-то дурную славу «Мосфильм» начинает приобретать… Сначала самоубийство, теперь еще и убийство… Кстати, самоубийств здесь раньше тоже не было…
– Вот поэтому я и предполагаю, что оба эти дела могут быть как-то связаны, – кивнул майор.
– Да, но как? – растерянно спросил Сизов.
– Это еще предстоит выяснить… Полагаю, самоубийцу Топоркова вы не знали?
– Нет, – развел руками директор.
– Ну а с убитым Баклажановым, конечно, хорошо были знакомы?
– Не так чтобы хорошо – общались изредка, но только здесь, в этих стенах… Даже, скорее, в этом кабинете… Сами понимаете, режиссеры – такой народ… Либо они дома сценарий пишут, либо на съемочной площадке кино снимают… Особо их и не узнаешь… То есть я, как директор, имею куда меньшее представление о Баклажанове как о человеке, чем, например, актеры, которые у него снимались, или члены съемочной группы…
– Да, это понятно, – согласился Жаверов. – Всех их мы еще опросим. А вам, стало быть, совершенно нечего сообщить следствию?
– Боюсь, что нет, – вздохнул директор. Видно было, что ему очень хотелось быть полезным и что его расстраивала собственная в данном случае бесполезность.
– Скажите, а легко ли постороннему человеку попасть сюда, на «Мосфильм»? – спросил майор.
– А вы думаете, это сделал посторонний? – посмотрел на него Сизов.
– А вы думаете по-другому? Кто-то из своих?
– Нет, как раз то, что это сделал кто-то из наших… нет, такое у меня в голове не укладывается… А проникнуть – да, при желании мог и посторонний… Ну а куда у нас посторонний не может проникнуть? Тем более здесь ежедневно столько народу… Я бы даже сказал, что не сомневаюсь, что это сделал именно посторонний! – уверенно заключил Сизов. Майор молчал, и директор решил развить свою мысль: – Здесь ведь у нас огромный простор… Вся территория – тридцать пять гектаров… Масса возможностей спрятаться, затаиться… На «Мосфильме», как говорят, есть места, куда не ступала нога человека…
– Да, об этом мне уже доложили, – хмыкнул Жаверов. – Стало быть, установить здесь у вас жесткую пропускную систему затруднительно?
– Весьма затруднительно, – подтвердил Сизов. – К тому же, если кто-то захочет остаться совершенно незамеченным, он навряд ли пойдет через главный вход… Так что эта мера была бы даже и напрасной… Но, товарищ майор, – вдруг осекся директор, – ведь убийство уже произошло… И убийцы, конечно, очень давно тут нет. И едва ли он вновь сюда пожалует…
– Как знать, как знать, – отозвался Жаверов.
– Или вы полагаете, что такое может повториться? – Сизову стало не по себе от этой мысли.