Страница 97 из 105
Маленькая китаянка так и продолжала по три слитка носить. Иван Яковлевич поражался. Достойная подруга будет у Васьки. Да, и сама по себе девочка красивая. Она же предложила, как ускорить перевозку груза. Подсказала из бамбуковых жердей изготовить волокушу. Материал взяли из кладовых У Тин Луня. Просто один из дорогих парчовых халатов связали мешком и между двумя жердями закрепили. Стал Чубарый по двадцать слитков возить. Сразу быстрее убывать стало. Управились до темноты. Всё сто пятьдесят слитков перекочевали под заветный камень. В сундуке из пещеры Алладина осталось приблизительно сто кило монет золотых, около двадцати килограмм серебряных и килограмм тридцать бижутерии.
Утром после завтрака решили выходить в обратную дорогу, пока гости незваные не пожаловали. Расскажи господу о своих планах — повесили его.
Событие шестьдесят второе
Гости прибыли. Почти собранный в обратную дорогу отряд поедал блюдо от шефа, то есть, рис с рыбой, и обговаривал оставшиеся в лагере дела. Оставалось немного, сжечь хижины. Трупы специально решили не убирать. Хоть они и осложняли жизнь. Вокруг скопилось несколько миллионов мух и кроме того несвежее мясо запахло. Зато каков будет эффект у посетителей лагеря китайских скаутов.
Из имеющихся трёх пулемётов себе оставили только один. Два пришлось тоже выбросить в воду. Жалко было до слёз. Такая хорошая техника. Но Чубарому везти золото, тряпки и котёнка, а у людей по Арисаке и Маузеру. Обсуждали до кучи и путь домой. Нужно ведь ещё оружие и золото где-то припрятать, а ещё вопрос, а что делать с конём.
И тут Чубарый себя проявил — людей предупредил.
—Иго-го! — и копытом мохнатым по сырому песку стукает.
—Чужие! — цены нет девчонке. Даже по-конски понимает.
Брехт, как истинный Рембо, взял в обе руки по Мадсену и пошёл крушить врагов. И крушил их до тех пор, пока весь пляж по колено не был завален стреляными гильзами. Они, блин блинский, горячие, ведь, и стоять по колено в горячих гильзах горячо. Вот и бросил. Палить бросил и, запустив в противника сто гранат одной рукой, громко захохотал. Фу, умаялся.
Нет, чуть не так. Иван Яковлевич схватил с пуза Маузер и щёлкнул переводчиком огня, выставив одиночную стрельбу. После этого он вопросительно уставился на Гон Чунг. Та залопотала. Умеют же, вот как они эти китайцы могут научиться говорить на китайском. Такой сложный язык! За целый месяц Брехт и сотни слов не выучил. А те, что выучил, кроме этой сотни, уже забыл. Потому только наслаждался захлёбывающими интонациями бывшей наложницы У Тин Луня.
—Она говорит, что лошади чуют чужих лучше собак. Ветер с востока и Чубарый унюхал чужих лошадей, — перевёл Васька.
—Так, мать их, не успели, ведь ещё бы часик. Васька, давай на мою позицию с пулемётом. А я за вон той крайней хижиной устроюсь со снайперкой. Без прямой опасности жизни стрелять не начинай. Да, если у них лошади, то при стрельбе постарайся хоть в одну не попасть. Очень бы нам пригодился ещё один Чубарый, а лучше два.
—Уо на? — пискнула пигалица.
—Чегой ей «На»? — полюбопытствовал Иван Яковлевич у пролетающего мимо Васьки.
—Гон спрашивает: «А я?». Ей что делать?
Так хотелось сказать «Сидишь тихо, как мышь под веником», но тут Брехт вспомнил, как он набивал рожки к пулемёту под огнём и сказал другое:
—Бери её с собой, пусть она патронами магазины набивает.
Разбежались. Брехт, пригибаясь, добежал до крайней восточной хижины и угодил в самую гущу издающих трупный запах трупов. Хреново-то как. А что тут завтра будет? Жаль не понюхаем. У кого там поговорка есть, что нет ничего лучше, чем запах разлагающегося врага? Врут. Хоть враги, хоть не враги, а вонь ужасная.
Гости появились через пару минут. Оба были в военной форме маньчжурской армии и оба на лошадях. Лошади коричневые. Солдаты серо-зелёные. Спрыгивать и проверять пульс у лежащих в живописных позах полуголых китайцев представители братского китайского народа не стали. Они стали разворачивать нервничавших коней. Брехт не знал, патруль это, или это гонцы какие, и их всего двое, но отпускать их нельзя ни в том, ни в другом случае. Бах. И один с простреленной головой летит с лошади. Бах. Второй просто припадает к шее. Лошади делают пару шагов назад, пятясь и замирают. Только переступают с ноги на ногу и ржут испуганно. Как хорошо обучены.
Потянулись секунды ожидания. Васька не стрелял. Вообще, ни кто не стрелял. Только Чубарый перемолвился парой словечек с пришлыми.
—Иго-го, — сказал.
И был передразнен.
—Иго-го. Иго-го. — Вот матершинники.
Ну, делать нечего, оставил винтовку и с пистолетом пошёл проверять тела китайских военных на жизнеспособность. Бах. Бах. Один дёрнулся. Иван Яковлевич подошёл к лошадям. Стащил из седла китайца. Нефиг чужую жилплощадь занимать. Память Штелле полностью за это время вернулась, и синего порошка не надо, так, что с лошадьми теперь, как и любой обычный крестьянин, обращаться умел. Погладил по мордам, похлопал по шее. Морковки не дал. Не было. Отвёл их к Чубарому, что стоял за хижиной Голодного Тигра. Познакомил. Свистнул, что было сил. На холме встал и замахал шапкой Васька.
Брехт вернулся к убитым китайцам. В кармане у обоих было немного медных и серебряных малых денюжек, и у одного был планшет с картой и там ещё был пакет из жёлтой плотной бумаги.
Вскоре и Веймин Сюнь с Анкой пулемётчицей подбежали. Брехт к тому времени пакет вскрыл. На белом-пребелом листе было чего-то красиво накарябано.
—Переведи.
Васька взял бумагу и углубился в чтение.
—Сюда завтра прибудет инструктор. Японец. С ним ещё какой-то японец, который отвечает за здоровье. А — медик.
Понятно. Сюрприз будет. Медик. Вакцинацию проводить против короновируса.