Страница 57 из 105
Наконец Брехт узнал, как Бич Пак выбирается из их деревушки. Наверное, можно и просто по дороге, их аж три штуки, ну, или там огородами. Только на дорогах почти всегда патрули и китайские, и японские, а огородами, так собаки гвалт поднимут. Оказалось, секретная тропа не такая уж и волшебная. Не катакомбы с длиннющим подземным ходом. На восточном краю деревни китайской есть небольшое озеро, скорее, лужа даже, и вот образовывается эта лужа весной и осенью, дожди льют, снег тает и получается небольшой ручеёк, что в это озерцо впадает. Летом пересыхает полностью ручеёк, ну если только ливень вдруг неожиданно прольётся, и тогда мутный поток появляется на несколько часов.
Так вот, этот сезонный ручеёк всё же овражек небольшой в податливой песчаной почве прокопал. Не настоящий, так полметра в глубину и около метра в ширину, по низу травкой и мелкими кустиками зарос. Если на карачки встать, и сильно спину не горбатить, то через полкилометра, примерно, можно оказаться на восточной оконечности Маньчжурии или деревни Лубинь по местному. Даже не деревни. Тут другие территориальные деления. Уезд Лубинь. К северу будет это озерцо, а прямо, всего в сотне метров, та самая восточная рощица, в которой они и прикопали оружие. Можно было и в доме хранить. Дома ни китайцы, ни японцы не обыскивали, но тогда каждый раз для тренировок пришлось бы волочь оружие на себе с риском всё же налететь на патруль. Уже заблудившимся дурачком не прикинешься. Мигом арестуют, а затем и расстреляют. С этим тут строго, не забалуешься. Дома держи оружие, если есть разрешение, а по Лубиню этому с ним ходить запрещено русским.
Особо упражняться в ползанье по-пластунски было некогда. Время до расстрела чуть, а нужно пробраться в эту восточную рощу, откопать оружие, перебрать его, смазать, так-то, конечно, завёрнуто тщательно, но в песке же закопано, попадёт одна песчинка, куда в районе затвора, и откажет оружие в самый ответственный момент. Оно нам надо? Как там Тарантина сказал: «Друзей надо держать близко, а врагов ещё ближе»! Переиначим. Друзей нужно держать близко, а оружие ещё ближе и в чистоте.
А ведь потом ещё чуть не десяток километров нужно пробежать, чтобы оказаться на противоположной стороне Маньчжурии — Лубинь. Дома вытянулись вдоль железной дороги и главной улицы Хуа Фу на добрых пять километров. Дворы большие, огороды, свинарники всякие, поля целые в центре деревни.
Бежали трусцой, Пак задавал скорость. Один раз чуть на крестьян, гнавших коз на пастбище, не натолкнулись. Пришлось залечь и пережидать процессию, минут десять потеряли. Козы вообще неуправляемые животные, идти туда, куда нужно человеку заставить их можно только на верёвке, всё время норовят разбрестись и обгладывать чахлую траву, вдоль железной дороги.
Пока сидели за кустом и пережидали, Иван Яковлевич задал себе правильный вопрос, а чего это он вдруг подорвался неизвестного китайца спасать. Пусть даже он и на самом деле русский разведчик, ладно не русский — СССРовский. Там больше десяти солдат, пусть и не самых лучших вояк, и пусть они не ожидают нападения, но всё таки это солдаты и их намного больше. Их блин больше десяти человек. Ну, даже предположим, что они их перестреляют. Что после этого начнётся? Будет тотальный шмон. Всё до последнего чердака и нужника китайцы и японцы проверят. Сопоставят, что он сегодня не пришёл за разрешением для рабочих на ремонтные работы за пределами станции. Могут собак по следу пустить и у японцев, и у китайцев есть.
Одним словом, хоть мгновенно переходи потом на нелегальное положение. Так долго не побегаешь. Настоящих лесов нет. Небольшие рощицы. Выловят. Авантюра настоящая. Так ладно бегать по рощицам, ещё ведь этих десять с лишним человек убить надо и самому живым остаться. Может, повернуть, пока не поздно. Чего развоевался?
А вот что-то говорило, прямо в спину пихало, нужно этого китайца — русского разведчика спасти. Прямо, надо и всё!
Прошли козы, и Пак побежал дальше, а Иван Яковлевич потрусил следом. Хоть до ужаса не хотелось. Надо.
К рощице западной прибежали все в мыле и сразу увидели приготовления к расстрелу. Да уже и не приготовление, почти сам расстрел. Приговорённые закончили копать себе могилу, и солдаты отобрали у них лопаты и мотыги. Пока Брехт рассматривал театр военных действий и рекогносцировкой занимался, кореец уже под кустом разложил завёрнутое в тряпки и брезент оружие и дёргал туда-сюда затворы на маузерах, проверяя на чистоту. Потом по очереди вставил все четыре обоймы и протянул пистолеты Ивану Яковлевичу.
Сам Пак вставил обойму в карабин и мотнул Брехту головой.
— Пора.
Событие тридцать пятое
Стрелять по-македонски из маузеров было в тысячу раз труднее, чем из пистолета «Макарова». Главное, даже не в том, что он, и больше, и ствол длиннее, главное — вес. Он в полтора раза тяжелее МП. И держать при беге по пересечённой местности два пистолета на вытянутых руках оказалось непосильной работой для нетренированных рук Рейнгольда Штелле. Потому, помучившись, отказались от этого выпендрёжа. Да, получается в два почти раза быстрее, но точность упала до непозволительно низких значений. Сошлись они с Бичом на компромиссе. Бежит и стреляет Брехт с одним, а как заканчиваются все двадцать патронов, то просто меняет пистолеты, перекладывает из левой руки в правую, и наоборот.
Бежать было далеко, метров сто. Был, зато, и серьёзный плюс, китайские солдаты стояли к Брехту спиной и целились в приговорённых. Нельзя дать им выстрелить, чёрт бы с ними с остальными, зря к расстрелу даже в такой одиозной стране, как Маньчжоу-го никого не приговаривают. Но вот этот русский разведчик. Достаточно ведь одной пули в голову и все их труды напрасны.