Страница 34 из 105
Брехт не помнил, видел ли он фотографию этого родственника. Может и видел, но вот легенды о нём помнил. Ну, легенды, не то, наверное, слово, историю, что был арестован в 1938, как японский шпион, но выдержал несколько допросов, а потом Ежова арестовали и всех непризнавшихся отпустили. Типа, приходит он на допрос, а там портрет Ежова на полу стоит.
— Признаёшься, что ты японский шпион?
— Не признаюсь.
— Ну, как знаешь, иди тогда домой, вот тебе пропуск.
— А деньги сто пятьсот мильонов, что мне японцы выдали, вернёте?
— Не, деньги нужны будут на похороны товарища Ежова.
— Жаль.
— А нам-то как жаль. До свидание, гражданин нехороший.
— И вам дожить до светлого будущего.
Такие легенды в семье ходили. Брехт попробовал ухи прижать к черепушке, не очень и густым ворсом обросшей. Лучше немного. Ещё скулы великоваты, ну это можно исправить, будку наев. Итак, на повестке дня два вопроса. Первый — найти хорошего пластического хирурга, второй — найти приличного диетолога. Ещё портной еврейский не помешает и импресарио тоже пусть еврейский будет. Зачем? Ну, все попаданцы песни пишут. Один из самых богатых людей в СССР будет Симонов, миллионное состояние на песнях заработает.
Нет, не получится. Во-первых, вообще ни нот, ни песен не знает, и ни на чём кроме нервов играть не умеет, а во-вторых, это только в попаданческих романах дешёвых такое бывает, а здесь нужно стать членом Союза Композиторов, а туда без образования музыкального могут и не пустить. Словом, не наш путь. И слуха, к слову, нет от слова совсем. Плюсом семья этого двоюродного дедушки. И как теперь ему спать с двоюродной пусть, но бабушкой. Мать же твою, во как всё запуталось. Неправильный камень. Почему в родственника? Вот хрень.
Брехт отпустил уши и поплёлся в тамбур. Там ничего не изменилось. Ну, разве Чехов ушкандыбал шатаясь и запинаясь в свой вагон.
— Гражданин! — начальник поезда зло глянул на Брехта, — Ваши документы.
Нда, ну, дедушка был шутником. Он выписал два комплекта Удостоверений на всех родственников. Пока бегали за начальником поезда, Брехт земляков — родственников растолкал, коротко ситуацию обрисовал и выдал новые удостоверения, а старые выбросил в окно вагона. А когда увидел доставшееся ему, то просто охренел. Такого не бывает! Оно было выписано на имя Йогана Яковлевича Брехта. Вот как так карта легла?! Забрали из будущего Ивана Яковлевича Брехта, а вернули Йогана Яковлевича Брехта.
Пока сидел в тамбуре под надзором того судконоса железнодорожного, Брехт придумал и замечательную историю, как он один бросился на помощь милиционеру, против бандитов, которые шли убивать ответственного партийного работника, но чуть не успел и зато спас самого товарища, как его — товарищ Кузнецов? — вот спас самого товарища Кузнецова, увидев кочергу и ударив ею по головам неразумных грабителей, покусившихся на самое святое, на руководство железной дорогой. И коммуниста с дореволюционным стажем. Соратника самого товарища Куйбышева и товарища Сталина. Всё это ему словоохотливый Семён Семёнович поведал.
—Брехт. Родственник? Вы тоже из Интернационала? — ух ты, грамотный Начальник поезда, и что сказать? Родственникам он уже поведал, что они его знать не знают, вот вам деньги покупайте билеты до Владивостока, там найдёмся.
Теперь нужно самому выкрутиться.
— Нет, не член. Я еду строить новую железную дорогу. Увидел объявление в газете и мне моя совесть сказала: «Иди и строй»!
— Похвально. Так вы не родственник товарищу Брехту, — взгляд осуждающий. Обрадоваться хотел, как же такого человека живьём увидел. Ну, не будем разочаровывать.
— Почему же не родственник. Его отец — Бертхольд Фридрих Брехт — мой дед. А Бертольд — гордость нашей семью и мой дядя. Моя мать его сестра.
— Это ведь другое дело! Товарищ Брехт! Вы простите меня. Я должен был понять, что запускаю в поезд опасных преступников. И должен был сам дневать и ночевать в тамбуре у товарища Кузнецова, — искренне ведь. Ну, время такое.
— Да, что вы, Андрей Евгеньевич. Как можно отличить преступника от честного советского гражданина. Если бы это было возможно, то все преступники давно сидели в тюрьме. Говорят, — Брехт понизил голос и нагнулся к начальнику, — Говорят, что сейчас разрабатывают прибор, который по потению человека и изменению пульса и температуры будет показывать, правду говорит человек или врёт. Вот как наши советские учёные закончат этот прибор, так все преступники и кончатся. Всех людей будут проводами от этого прибора опутывать и спрашивать, а ты, мать твою, — честный человек. Ты всё сделал для победы в стране идеалов Социалистической Революции. Или ты, гад ползучий, спишь с чужими жёнами и подворовываешь социалистическую собственность.
На Начальника поезда было страшно смотреть, он посинел, потом позеленел и начал хватать ртом воздух. Потом вцепился скрюченными пальцами в плащ Брехт и просипел.
— Не погуби. Бес попутал.