Страница 2 из 105
— Помолчи. Я — я. А ты мелкий пакостник. Так вот. Я знаю про твоего отца одну вещь. И если ты не прекратишь пакостить и не начнёшь строить тех, кто тоже мешает работать Воробьёвой, то я об этом расскажу прямо на уроке и тогда отношение ребят, а особенно девочек к тебе резко изменится. Над тобой все издеваться будут. Ты им конечно морды всем начистишь, но это пропасть только расширит. Придётся переводиться в другую школу. Как? Договорились? — Иван Яковлевич сделал вид, что протягивает орясине руку. Но тут же отдёрнул и чуть наклонил голову. Выжидая.
— Я, да я…
— Ну, не забудь подготовиться к следующему уроку. Мало не покажется.
— Да, вы …
— Ты, Валера подумай. Вот досчитай сейчас до десяти.
— Понял я, — плечики опустил. Пакостники они трусы все.
— Видишь, консенсус это есть … Ну, понял, в общем. Свободен. Побей там кого из прихлебателей, выпусти пар.
— Да я …
— Иди уже.
Всегда в любом классе, кроме вот такого лидера, есть скрытый. В разных классах это разные люди. В одном это умник, с острым язычком, который тоже хочет самоутвердиться, в другом — хулиган драчливый. Суть одна, часть ребят, не вошедших в окружение первого лидера, стремится вот к этому скрытому лидеру. В одиннадцатом «Б» это Вадик Нестеров. Почти нет против него ничего у Брехта. Только взять на понт. Единственная маленькая совсем зацепочка — это знание того, что парень собирается поступать на бюджет в институт, так как денег на платный у родителей не хватит. Отец алкаш и вечно прыгает с работы на работу, содержит семью мать, бухгалтер в небольшой фирме по продаже чего-то туалетного.
Выловил персонажа Брехт после уроков, знал, что тот ходит домой через школьный двор, там и сидел на скамеечке. Тепло, хорошая осень. И красивая. Прямо, мать её, болдинская.
— Вадик! — поднялся навстречу. Тепло. В пиджачке одном хорошист.
— Да, Иван Яквлич.
— Вадик, как думаешь, могу я тебе бяку устроить и постараться, чтобы ты ЕГЭ завалил?
Побледнел, как рубашка почти белым стал.
— А чего я …
— Хорошо. Договорились. Не буду. Даже наоборот, я помогу тебя подготовиться по ЕГЭ по физике и даже, может, постараюсь, ну, если получится и подсказать, хоть там и камеры. Но мёртвая зона есть. Дак как? Порепетируем. Ты ведь и сам не дурак. — Тоже высокий, Брехт и сам под метр восемьдесят, пары сантиметров не хватает, а этот уже сверху вниз смотрит.
— А я…
— А ты оставляешь в покое Светлану Валерьевну и не даёшь портить ей жизнь друзьям и подражателям.
— Так они меня и послушались, — скривился тоже, чего кривиться-то, выхода нет, ведь.
— Ты сам не задирай, а если кто вякнет, то отбрей, типа, сам такой.
— А если …
— Ну, хочешь платить за учёбу и в армию загреметь — пожалуйста. Каждый сам хозяин своей судьбы.
— Я …
— Вот и замечательно. Завтра в два часа после уроков первое занятие. До свидание.
Что ж, переговоры с мужской половиной класса будем считать удачными. Брехт пошёл домой. Напряг извилины, а чем взять девочек. Девочек? Там …
Вот ведь ответ. Ударим знаниями по половому воспитанию.
Мамзель — черлидершу — первую леди одиннадцатого «Б» звали непрезентабельно совсем — Палкина Тамара. Наверное, и в лидеры выбилась, чтобы про «палку» не напоминали. Среднего роста брюнетка, но развитая и умная. Развитая — не в смысле интеллекта, а в смысле форм. Ну, и мышц. Занимается кун-фу. Видел как-то, проходя по первому этажу, как та в коридоре перед спортзалом демонстрировала какой-то гири в голову. Чуть не вертикальный шпагат. Красиво и убийственно, должно быть.
— Тамара, задержись после урока, потрещим.
Задержалась и зрительницы делают вид, что собирают усиленно ранцы. Засранцы…
— В твоих интересах их удалить, — кивнул на группу поддержки.
— Займите очередь в буфет, — не поворачиваясь. Раз, и ранцы собраны, и девах нет. Дисциплина, мать её.
— Тамара, ты знаешь, что сифилис до конца излечить невозможно? Можно только заглушить, и он ещё и по наследству может передаться? — совершенно нейтральным голосом, как вроде, «А сколько сейчас градусов ниже нуля?».
— Нет, а причём тут сифилис, я думала …
— Правда? Думала. Я вот думаю завтра этот вопрос тебе задать на уроке. И долго потом объяснять, что заразиться им можно не только половым путём, но и при контакте.
— Зачем? — о лобик узкий наморщила. Там мысли путаются.
— Как думаешь, что дальше будет.
— Дальше? У больных? — совсем наморщила, да и нос заодно.
— Ну, что дальше будет у больных, Есенин описал с Шолоховым. Да, ты, наверное, не читала. Плохо там всё. Конечно, тут вам не там, такие мощные средства понавыдумывали. А до конца излечить не могут. С тобой что будет?
Бам, лобик разгладился.
— Воробушек? — сейчас ведь в драку бросится.
— Светлана Валерьевна. Умная ты девушка, Тамара Палкина. Замуж выйдешь за богатого немца или француза. Доживи этот год спокойно.
— Не боитесь ответки? — хмыкнула.
— Нет. А ты?
— Добро. То-то я смотрю, пацаны тише травы стали.
— Ниже травы. Тише воды.
— Чего?
— Поговорка наоборот звучит.
— Ладно. Одно условие.
— Ух ты?! Условие? Даже интересно. Говори.
— Она меня по фамилии не называет.
Бедная девочка. Ведь в восемнадцать ровно выскочит замуж, только чтобы фамилию сменить. Всю жизнь ей родители сломали. Почему не дали фамилию матери. Ходит по свету тысячи таких Тамар с дурацкими фамилиями и гребут на себя детские комплексы, а потом жизнь наперекосяк. Чего хорошего может вырасти из человека с фамилией Чикатило? А ведь есть и не один. И Дураковы и куча ещё Бубликовых.
— Конечно, Тамара. Ни разу больше тебя Светлана Валерьевна по фамилии не назовёт. Мир?
— Мир. Вы ей скажите, пусть причёску сменит, правда на воробышка взлохмаченного похожа.
— А поможешь. Я её к тебе пошлю.
— Ну …
— Вот и чудненько. Спасибо. Ты, осторожнее, про сифилис, ведь, правда. А ещё СПИД и гепатит С. И все передаются по наследству.
— Нда. Спасибо, папочка.
— Пожалуйста, правнучка.