Страница 99 из 119
Наобнимавшись с сыновьями, дед вновь закатил речугу о том, что он тут проездом и что ему нужно дальше, причем намного, поэтому если мастера «Пристанища машин» проведут ему полный техосмотр вне очереди, то он будет жутко благодарен. Старика тут же начали уверять, что за мастерами не заржавеет и вообще, как только таинственный мужик с таинственной полуголой теткой покинут транспорт, так сразу всё и начнётся. Правда, вновь оторвавшиеся от папани плоды его греха с какой-то могучей гномкой, тут же вновь залезли в Читозе, выволакивая из нее коматозного Кинтаро — племяннику они радовались так громко, что у меня гудело под шлемом.
Само «Пристанище Машин» оказалось давней механической мастерской, где бородатые гномоподобные мужики управляли другими мужиками, чиня всё, от парохода до чайника, в чем и добились очень неслабых высот.
Спустя пару часов, после торжественного малого питейного события, призванного отчасти скрасить трудовому народу ожидание перед большим, Одай Тсучиноко отозвал нас с Саякой с этого праздника жизни, чтобы сказать… нууу, что мы тут немного лишние, так как роль свою уже сыграли.
— Вы можете денька три провести в Усаноо так, чтобы город остался стоять? — с плохо скрытой надеждой осведомился оябун, глядя как три его квадратных бородатых сына достают держащегося на честном слове и силе воле внука. Механики были откровенно дружелюбно настроены и искренне рады, но это не изменяло грустного факта, что каждый из них был центнером жилистой бородатости, неожиданно появившейся в жизни пятнадцатилетнего паренька. А мало кто будет рад внезапным трем центнерам бородатости, облепляющим тебя со всех сторон!
— Вот хватит нас того-этого! — недовольно заметил я, под кивки одетой под секси-горничную Саяки, — Мы сейчас пойдем себе спокойно в гостиный двор, возьмем много еды и пива, а ты за нами через три дня пришлешь.
— И что, прямо будете сидеть и пить три дня? — недоверчиво прищурил глаз Одай.
— Лежать и пить!
Саяка зарумянилась, а я счастливо и металлически хрюкнул в шлем. Старик завистливо повёл носом, отворачиваясь и отправляясь на спасение внука. Ну а мы отправились в Усаноо! Ура! Наконец-то выходные!
Маленький и уютный городишко Усаноо был как будто бы создан для того, чтобы в нем спокойно отдыхалось. Весь покрытый зеленью, абсолютно весь, он пах цветами, провинцией и покоем. Одно из тех мест, где по неделе обсуждают захромавшую корову. Мы неторопливо пёрлись в центр этого маленького деревенского рая, а мое лицо под маской и шлемом неудержимо расплывалось в блаженную лыбу. Тишина, покой, еле шевелящиеся граждане, лениво волокущиеся по своим делам — сразу видно, что тут происходит только нифига. Сейчас мы забуримся в Саякой в гостиный двор, закажем по три раза всё меню, а потом предадимся обжорству и разврату, не беспокоясь за то, что кто-нибудь выпрыгнет из-за угла, чтобы нас чем-нибудь озадачить…
— Ыыыы! — малоинформативно, но внезапно сказал гражданин, пугающий Саяку до визга своим выпадением из-за угла. Выпав до конца, он съежился калачиком в пыли, а затем тут же захрапел.
— Алкоголь тут точно продают! — оптимистично поставил я диагноз.
Продавали, но не в гостинице, маленьком двухэтажном строении, оборудованном верандой и бабулькой, пьющей чай на этой самой веранде. Оценив нас взглядом сплетницы 200-го уровня, бабуленька бодро потыкала коротким толстым пальчиком с заведение через дорогу от своего дома призрения, объяснив, что жратву и выпивку нужно добывать там. Но и потреблять тоже, нечего мол ей крошки тащить на постели. Посмотрев в её блеклые голубенькие глазки, где давным-давно уже угасла память о временах, когда она нагая со случайным спутником на ночь вкушала холодные куриные крылья под младое виноградное вино, мы решили не спорить. Ночевать на улице не было ни малейшего желания, а шансы, что в этом селе найдутся другие гостиницы, были близки к нулю. Под крышу к гостеприимным сыновьям Тсучиноко мы не хотели категорически!
Зайдя внутрь питейного заведения, я остановился в недоумении. Показалось, что каким-то образом вернулся в свой мир! Нет, даже еще хуже, показалось, что в этот мир попало очень много моих бывших земляков из страны, которую умом не понять! С оторопью засунув бронированный палец в кабуто, я помассировал себе глаза, второй рукой удерживая рвущуюся вперед Саяку.
А нет, всё нормально, это обычные исекайные граждане, только не умильно-расслабленного вида с сонными добродушными глазами, и ртом, все норовящим сложиться в улыбке, а дико хмурые, злые и… какие-то невыспавшиеся.
Просто праздник недосыпа какой-то. Люди определенно надирался в надежде заснуть, многие клевали носами, но продолжали злобно цедить свои напитки.
Народ сидел молча, озлобленно сверля взглядами пустое место перед собой. Разговоров почти не было слышно. За стойкой стояла дородная мощная тетка с тем же большим недосыпом на лице, ожесточенно протирая тряпкой широкогорлый кувшин. Две хмурые девушки с шикарными бюстами и собачьими ушами сосредоточенно разносили алкоголь. Их пушистые хвосты волоклись за ладными попками, подметая пыль с пола. С кухни выглянул мальчик лет 12-ти. Мрачные глаза ребенка на осунувшемся лице прошлись по залу, после чего он тяжело вздохнул, прильнув лбом к косяку.
Что у них тут за глобальное горе такое? Любимый сельский пивовар, что ли, умер?
Девушка с собачьими ушами подошла к занятому мной и бывшей ведьмой столику, уставившись куда-то в пустоту. Подавальщицу немного покачивало, из-за чего я, под шипение Саяки, слегка залип на её колыхающийся за тонкой белой материей бюст.
— Добро пожаловать в таверну «Тануки и сладости» …, - заученно, но замогильным тоном пробормотала девица, — Что будут кушать и пить уважаемые гости?
— Еду и пиво! — звонко выкрикнула Саяка, победно задирая руки вверх. Я не возражал, в отличие от большинства сомнамбул вокруг, одаривших пространство еще более злыми взглядами. Навестись на источник звонкого звука у них сил явно не было.