Госэкзамен

Раз уж пришлось стать частью племенной структуры матабеле, и так сложилась судьба, он будет тянуть их к цивилизации! Через гарем, через нелюбимых и далеко не всегда красивых дочерей вождей, будущие браки своих сыновей и дочерей с детьми племенных вождей, через феодальное общество — к телеграфам, железным дорогам, школам и больницам!

Криво тянуть. Косо. Как умеет. Потому что… а кто если не он[vi]?

Приняв от молчаливого слуги поводья и взлетев в седло австралийского приклада[vii], невесть какими путями попавшее в ЮАС, Николай окинул окрестности, по въевшейся привычке выглядывая врагов. Война не закончилась окончательно ни для него, ни для тсвана, ни не для десятков, если не сотен племён, многие из которых не поймут самого значения слова "мир".

Добавить в это экзотическое блюдо, томящееся на медленном огне племенных конфликтов и экономических интересов Великих держав привычно-враждебных британцев, горстку беспринципных авантюристов, африканской природы по вкусу… Малярийные москиты, ядовитые насекомые и змеи, ну и разумеется — леопарды, нет-нет, да и пробирающиеся на территорию поместья, привлечённые запахами человеческого жилья.

Да и с матабеле не всё так однозначно! Народ этот безусловно храбрый и воинственный, но никакого "благородства дикаря", нелепой выдумки некоторых европейцев, у матабеле не наблюдается! Воинственность, жестокость, маскулинность — сколько угодно!

А благородство… оно есть, как не быть. Но отнюдь не утрированно-идиллическое, а то самое — Ветхозаветное. Вождь здесь второй после Бога, но он должен постоянно доказывать сакральность свой власти, что не отменяет бесконечных заговоров или как минимум — попыток прощупать пределы прочности!

Да, заговоры и мятежи в исполнение африканцев имеют несколько иной антураж, и понять суть человеку несведущему часто просто невозможно. Они верят в магию и колдовство, используют части человеческого тела в качестве "лекарств" и могут обвинить человека в колдовстве на том основании, что у него плохо растут волосы на ногах[viii]! Притом обвиняемый может только бежать… если успеет.

Можно посмеяться над попыткой заколдовать вождя по плевку… Но нельзя прощать.

Намерение есть действие, и неграмотный африканец, задумавший извести вождя или одного из его приближённых, совершает попытку убийства, или как минимум — причинения умышленного вреда здоровью! Умышленного!

Сегодня просвещённый Белый Вождь посмеялся над колдуном, отпустив его восвояси, или наказав сугубо символически…

… а завтра члены племени не поймут, если на высоком суку вздёрнут неудавшегося стрелка! В их голове это явления одного порядка…

Объезжая усадьбу, напоминающую одну огромную стройку, Корнейчуков своим присутствием выполнял ту же роль, что выполняет канонерка Великой Державы в колонии. Каждодневно напоминая о своём существовании, заглядывая в самые отдалённые уголки, он стимулирует нерадивых работников много лучше, чем любая система наказаний и поощрений.

Он по опыту знает, что стоит ему ослабить внимание всего на несколько дней, и беспечные африканцы начнут лентяйничать, выдумывая себе всевозможные оправдания. Что с того, что завербованы они отнюдь не насильно и получают за свой труд вполне сносное жалование, а дневной урок создан с учётом особенностей племени?

Менталитет скотоводов, сложившийся за тысячи лет, не изменишь в одночасье! Хотя племена зулусов и не чужды ни земледелию, ни ремёслам, но основа их благосостояния — скот! А работа африканского пастуха заключается в том, чтобы сидеть на пригорке и поглядывать по сторонам, высматривая хищников. Самая главная их задача… не заскучать! Какой уж там монотонный физический труд…

" — Тсвана куда как способней к работе", — мелькнуло в голове молодого плантатора при виде мускулистых фигур воинов матабеле, танцующих возле строящейся ограды крааля. Тронув пятками коня, он подъехал к засмущавшимся чернокожим.

— Вы как дети! — резко сказал Корнейчуков, хмуря брови и особое внимание уделяя немолодому старейшине, выполняющему роль бригадира, — Мужчины знают, когда можно веселиться, а когда нужно работать, и если надо — умеют работать весело!

— Может, они ещё маленькие мальчики? — осведомился он у разом вспотевшего пожилого матабеле, — Тогда им нужно выполнять работу мальчиков и забыть думать о женщинах и пиве!

— Они мужчины, бвана! — старейшина склонил голову, украшенную кольцом, делая небольшой шажочек вперёд, как бы принимая на себя ответственность. Воины тихо зароптали, недовольные покушением на святая святых, то бишь на женщин и пиво.

— Мужчины? — усмехнулся плантатор, окидывая взглядом засмущавшихся и разом замолчавших головорезов с рожами, способными напугать любого парижского апаша, — Ну так пусть докажут это работой! Я знаю, что у матабеле даже мальчики — храбрецы, и рождаются с ассегаем в руке. Но мужчинами становятся только тогда, когда понимают, что работать нужно больше, чем танцевать и веселиться!

Устроив разнос, и одновременно польстив племенной гордости воинов, Корнейчуков поехал дальше, тая в усах кривоватую усмешку. Сцены такого рода не доставляют ему никакого удовольствия, но приходится заниматься специфической африканской риторикой, держа в голове десятки шаблонов на разные случаи.

Рослый рыжий мерин английских кровей, прядая ушами, мерно вышагивает по широкой, изрядно разбитой грунтовой дороге, по краям которой высажены тоненькие пока деревца. Лет через двадцать они будут давать густую тень и прохладу, а ныне — только отдохновение для глаз!

А пока… пока вокруг сплошная стройка и будущий парадиз можно скорее угадать! Что-то строится накрепко, на века, а что-то — как времянка, и сия архитектурная чересполосица режет глаз всякому человеку, не лишённому от рождения вкуса.