Приобщение

— Дорогие присутствующие здесь, вы все являетесь дорогими и родными мне людьми, хоть и проживаем мы в разных городах нашей необъятной родины. Все мы едины, и в пращурах своих насчитываем представителей многих народов населяющих нашу страну, и не только её одну. Недавно я передал Всеволоду Никитичу письмо о его немецких родственниках, а с другой стороны у Люции Антоновны в предках были европейские мастера, приглашенные работать на уральских заводах ещё в 18 веке. Однако, все мы советские люди и нас не разделяют ни границы, ни национальная принадлежность Мы все друзья и братья навек, и по братски делим и радость и беду. Когда недавно сильнейшее землетрясение разрушило Ташкент[3], то вся страна приняла участие в его восстановлении. Именно за это единство мне хотелось бы произнести тост, в преддверии наступающего Нового Года. Я должен был бы по традиции отметить большие успехи семьи в прошедшем году, но оставил это остальным. Для меня главным и цементирующим является единство всех народов населяющих нашу страну, чтобы не стали возможны конфликты — в Баку и Сумгаите, в Ферганской долине. Бои — в Карабахе, в Южной Осетии и Абхазии, в Приднестровье и Донецке с Луганском. Именно за это я и предлагаю выпить, а также сделать всё возможное каждым из присутствующих, для предотвращения национализма. Вероника Степановна, вам несколько позднее супруг пояснит мои слова, а для молодёжи я поясню их сам. Но именно за дружбу народов и единый советский народ, мне хотелось бы поднять свой бокал сегодня.

А когда все выпили, я снова встал прочитал из классика:

«Слух обо мне пройдет по всей Руси великой,

И назовет меня всяк сущий в ней язык,

И гордый внук славян, и финн, и ныне дикой

Тунгуз, и друг степей калмык.

И долго буду тем любезен я народу,

Что чувства добрые я лирой пробуждал,

Что в мой жестокой век восславил я Свободу

И милость к падшим призывал.»[4]

Лучше классика и не скажешь, и затем, как все прочие стал закусывать выпитую минералку. Прадедушка тихо стал объяснять супруге смысл моих слов. Он многое знал об этих событиях, так как с ним я откровенничал, чуть ли не больше чем со всеми остальными. Надеялся на его мудрость и жизненный опыт, что позволяло оценить такое больше чем прочим.

Правда, за этим столом не было ни одного человека, кто воспринимал бы эти вопросы иначе. Семьи всегда были интернациональными и вовсе не благодаря пропаганде интернационализма в советское время, а просто за счёт высокой культуры. Это только тот, у кого за душой ничегошеньки нет, станет вылезать на пещерном национализме и принадлежности к избранной нации.

Двое из присутствующих воевали с немецкими фашистами, а большинство прекрасно помнят ту войну, и потому на больных национализмом, смотрят как на скорбных умом людей. Именно благодаря единству всего советского народа и удалось остановить, и загнать в его логово фашистского зверя.

Это трудно объяснить ущербным людям, но это необходимо обязательно довести до понимания всех без исключения. Потому литературные, сценические и кинематографические работы не менее важны и необходимы для меня, чем все прочие.

Необходимо поднимать электронику и другие сферы народного хозяйства, но ещё более необходимо поднимать культурный уровень народа и учить не плакатному интернационализму, а истинному воспитанному на уважении традиций всех народов Советского Союза.

Глупо посмеиваться над обычаями и жизнью всеобщей союзной притчи во языцех — чукчи. Вся их культура и жизненный уклад вырабатывались многовековым существованием в экстремальных климатических условиях. Они там выживают тысячелетия, а приезжий двинет кони, если не отнесётся внимательно к их традициям и не научится у них этим умениям.

В армии меня многим из таких умений научил якут Володя, более чем вдвое старше меня. Скорее всего, чувствовал моё уважение к нему, как к человеку со сложной судьбой. Он многое рассказывал про юность и свою глупость. По какой нелепости угодил в лагерь по 58-й, и строил БАМ ещё при Лаврентии Павловиче, про условия содержания в лагере.

Вот как ни странно, но не озлобился и после лагеря продолжил жить нормальной жизнью охотника и связиста, на нем держался его линейный участок, и я часто ему помогал в ремонте и восстановлении связи, когда очередные взрывные работы, или действия некоторых умельцев, повреждали её. Немало сотен километров мы отмахали вместе, коротая за разговорами о жизни, и о её правде.

Безусловно, надо подымать культурный уровень всех народов, но это станет бесполезным, если начать смеяться и недооценивать их многовековые традиции. Надо уважать каждого человека в первую очередь за то, что он человек и мыслящее разумное существо. Какой бы цвет кожи и разрез глаз у него ни был. В семье у нас всегда посмеивались — «русский, русский — только глаза узкий». Это наследие от прабабушки из вотяков.

После некоторой паузы за столом слово взял Всеволод Никитич, и произнес тост за завершающийся год и всё лучшее в нём. Отметил крупные достижения в прошедшем году, и пожелал всем, чтобы Новый Год стал ещё более успешным.

Третий тост произнесла Вероника Степановна, и ощущалось, что на неё произвело неизгладимое впечатление всё рассказанное ей супругом, что она, неожиданно, подняла тост: — За мир, и чтобы никогда не было войн и конфликтов!

Все дружно поддержали этот тост с большим воодушевлением.

В это время стрелки приблизились к полночи, и все выслушали новогоднее поздравление советскому народу от дорогого Леонида Ильича. И с энтузиазмом встретили новй 1973 год.

Посмотрели «Голубой огонёк», названный так из-за голубоватого свечения монохромного кинескопа, так как цветные телевизоры, что выпускает промышленность (и не только советская), более всего напоминают вещь в себе, а не вещь для себя. До сих пор они остаются ещё теми ящиками, и добиться от них надёжной работы — очень непросто.