Приобщение

Главное, что наши разногласия с Петровичем уладились, и он признал, что досрочный вывод войск из Вьетнама является приятным следствием моих топорных действий. Вьетнамские войска, предупреждённые о скором выводе американских войск, сумели взять под контроль большую часть территории Южного Вьетнама, так что дни марионеточного правительства были сочтены. До 1975 года они точно не дотянут, и их шагреневая кожа сморщилась до совсем смешных размеров. А у Союза значительно скорее появится морская база в Камрани, о чём я напомнил Петровичу.

Скрепя сердце ему пришлось согласиться, что я не нанёс вреда внешней политике СССР и последствия этих действий могут иметь положительный характер. А после выяснения мнений, я поздравил его с наступающим Новым Годом и попросил предоставить моей домомучительнице отпуск хотя бы на недельку, чтобы могла побыть со своей семьёй в праздничные дни.

Для этого выдать табельное оружие дедушке Павлу, ведь они убедились, что со стрелковой подготовкой у него всё в порядке, а в Советской Армии хорошо поставлена подготовка солдат-срочников. К тому же он является офицером запаса инженерных войск, и может иметь табельное оружие.

В этом вопросе пришлось долго уговаривать Петровича, и то согласие было достигнуто только под моё честное слово — находиться дома большинство времени, а на выезд брать усиленную охрану. Пришлось без колебаний соглашаться на навязанные мне условия. Такова уж плата за добрые дела.

А пока я перетирал с Петровичем, а прадедушка находился на киностудии, Вероника Степановна пропадала весь день невесть где, забрав машину для намеченных ей разъездов. Вернулась она только к вечеру и кажется довольная. Николай за ней нёс два каких-то плоских прямоугольных предмета, завернутых в холстину, и она постоянно требовала нести их бережнее. Один — скомандовала занести в Верочкину комнату, а второй — в зал.

На наши удивлённые взгляды ответила, что больше не может смотреть на пустые стены комнаты, а потому с самого утра поехала в художественный салон. Но посмотрев всё в нём выставленное, осталась в полном изумлении. Ничего приличного не смогла присмотреть. Долго допытывалась у продавцов, почему такой убогий выбор, и настолько тех допекла, что они вызвали заведующую. Та быстро осведомилась у прабабушки, чего та желает? И, узнав её отзыв о выставленный картинах — смутилась, тем более, что Вероника Степановна представилась известным московским искусствоведом, сотрудничающим с самыми известными музеями Москвы, и не только её, так как не раз приглашали в Ленинград для проведения экспертиз в разных музеях города.

По секрету заведующая ей сообщила, что может показать работы, не выставленные в зале, но и там прабабушка не смогла найти ничего пристойного. И только после долгого разговора в кабинете заведующей и обсуждения специфических вопросов, та ей посоветовала обратиться к одному художнику, который отказывается выставлять свои работы в нашем городе.

Первоначально он выставил несколько своих работ много лет назад, но был ошарашен отсутствием художественного вкуса у нашей публики и зарёкся делать это впредь.

Именно к этому подвижнику и отправилась прабабушка, и, очевидно, её эти работы удовлетворили. Я спросил фамилию автора полотен, но она отказалась назвать её, так как обещала автору не сообщать её никому, чтобы его не беспокоили просьбами продать работы.

Странно, он что — их солить собирается, или надеется что признание придёт, как к Ван Гогу — сразу и уже после смерти? Странная логика. Ну, так творческая же натура. Неважно, фамилию я могу позднее узнать у Николая. Он был за рулём и знает адрес.

Интересно будет позднее пообщаться с этим явным оригиналом.

Картины вешали не как дядюшка Поджер, а быстро и споро. Под четким руководством прабабушки. Их оказывается не просто надо подвесить на стенку, а ещё и в определённом месте. Блин, по фэншую, чтоль?!

Сами полотна мне понравились, чувствовалась в них некая изюминка, какая-то особая техника письма. Но при этом оставалась одна маленькая деталь происшедшего, и она тоже не понравилась дедушке Павлу, когда он вечером увидел картину висящую в зале. Я его по-мужски понимал и поддерживал: «Для кого прабабушка, а для кого и тёща, подай-ка внучок новую обойму». Особенно если вспомнить их двадцатилетнюю размолвку.

Тёща приезжает в дом, и не прошло и недели, а она распоряжается, словно у себя дома. Картины замечательные, и без нёё мы такие вряд ли приобрели сами. Во сколько они ей обошлись, даже и не спрашиваю, не принято. Но подозреваю, что очень недёшево. Так что в знак поддержки дедушки придумал встречные действия, и только попросил дедушку не выражать недовольства на счёт этого самоуправства.

Наутро поехал в Универ и вытащил Танюшку к нам. Засели с ней работать в зале, послав Николая за большими листами ватмана и рамками к ним в художественный салон, попросив заодно прикупить рамок под обычные листы ватмана.

С Танюшкой занялись рисованием иллюстраций из первой книги о Гарри Поттере. Продумали несколько картин, и Танюшка приступила к работе, а я бегал у неё на подхвате, поднося кофе и снедь, чтобы она ни на минутку не отрывалась. Когда подъехал Николай со всем необходимым, то послал его отвезти девушку домой, чтобы она могла продолжить работу над картинами на крупных листах ватмана. Танюшка пообещала не спать, но выполнить просьбу до Нового Года.

Тем временем я припахал Алексея и домомучительницу помочь мне поместить листы с рисунками в рамки, и развесить их в моей комнате и спросить у бабули, где в их комнате развесить остальные. Бабуля догадалась о моей задумке, но когда пришла, то по всей моей комнате уже были развешены иллюстрации из Шрека, и несколько из «Дракона» и «Пикника». А по центру разместилась «Семь Белоснежек и один гном».