Между прочим

Девочка влюблялась без оглядки, а Вика… Вика завидовала и мечтала, хотя рядом с подругой ей тоже порой перепадали искорки близости.

Анечкой восхищались, её благосклонности добивались, а Вике доставались крохи двусмысленного внимания неудачников, отвергнутых подругой, только и всего. Как правило, совратители не церемонились, сразу лезли целоваться и под юбку.

На этом пикантном моменте состояние влюблённости срывалось в пике. Вика вырывалась и убегала, оставляя кавалеров в недоумении: вроде как сама напрашивалась.

Ей бы выйти из тени, отбрасываемой легкомысленной прелестницей-подругой, предъявить неповторимую индивидуальность, контрастирующие с примитивной доступностью добродетели, присущие лишь непорочным душам, но нет — один на один с флиртующими юнцами она робела, смущалась под гнётом привычного уже чувства тревоги, которое появилось после расставания с Ромкой, потому довольствовалась малым.

Удивительно, но, ни один из поклонников в компании с Анечкой даже намёком не обозначал серьёзные романтические притязания, а девочки хотелось именно любви, а не того, на что мальчишки облизывались.

Нравились ей многие. Кое-кого Вика даже рассматривала в качестве желанного спутника жизни, но вспышек, подобных первой влюблённости — ослепительной, яркой, заставляющей парить над собой, ощущать беспредельное блаженство, эйфорию, не испытывала.

И вдруг это случилось. Как было не раз, Анечку пригласили на загородный пикник. Вика и ещё одна подружка — Лиза Вересова, были назначены к ней в свиту.

Подружки приоделись, даже салон красоты посетили: у любой девчонки на такой случай есть неприкосновенные запасики в копилке. Выглядели прелестницы бесподобно, особенно Вика. Родители были заранее предупреждены, мол, будет девичник с ночёвкой у подруги.

Парни тоже расстарались. Стол ломился от напитков и закусок.

Первый же танец разбил молодёжь на пары, но все мальчишки хотели кружить Анечку. Увы, она была одна, потому присвоила себе право выбора.

Первая неловкость после крепких коктейлей быстро рассосалась. Второй раз кряду Вику кружил Антон, высокий сероглазый брюнет атлетического сложения. Его близость, глубина глаз, мягкая сила и удивительный, родной до жути запах, от которого обносило голову, а в ногах возникала слабость.

Вика закрывала глаза, когда Антон требовательно, даже немного грубо прижимал её к груди. Музыку девочка не слышала, где-то внутри звучала своя мелодия, — нежный запах тубероз навевает сладость грёз…

— Ах, какой он замечательный, какой нежный, — мгновенно сочинила любовь Вика, плывущая на волне неведомого наслаждения.

За несколько минут девочка прожила целую жизнь, начиная от первого поцелуя, заканчивая медовым месяцем и рождением прелестной малышки.

Настроение слегка подпортил небольшой инцидент: Антон поцапался с Игорем за право пригласить Анюту. Друзья потрясли друг друга, помахали до первой крови кулаками, но кончилось миром: выпили на брудершафт и помирились. Один танец Антон всё же выиграл.

Вике ужасно не понравилось, что её любимый, она уже всё решила, слишком откровенно обнимал подругу, даже поцеловал её в губы. Но ведь она ещё не призналась. Антон ничего пока не знает, значит, как бы имеет право. Однако губки надула.

Вечеринка продолжилась в накатанном русле. Пары больше не менялись партнёрами и ролями.

Часа в два все поодиночке разошлись по комнатам, но спустя несколько минут началась возня: скрип половиц, хлопки дверями, шёпотки, даже узнаваемые интимные стоны.

Вика с вожделением и страхом ждала Антона. Девочка была уверена — он почувствовал, не мог не понять, что сегодня ему можно всё, даже больше.

И он пришёл.

Вика узнала возлюбленного по пряному запаху, по дыханию, по удивительному магнетизму, от которого даже пушинки на щеках вставали дыбом, хотя было до жути темно.

Юноша разделся, нырнул под одеяло, облапил, не проронив ни единого слова, раздвинул ноги, оказавшись сверху и тут же очень больно внутри.

Мелькнула мысль немедленно сбросить Антона, но надежда на лучшее, любопытство и нечто неожиданное — внезапно вспыхнувшее желание непреодолимой силы, потребность подчиниться, властное требование пройти этот неизбежный путь до конца.

Он просто действовал: уверенно, энергично, не отвлекаясь на ласки и нежности.

Некоторые действия показались чересчур агрессивными, грубыми, болезненными, неприятными. Антон истекал едким потом, порывисто дышал, наваливался всей тяжестью мускулистого тела, звучно шлёпая напряжёнными бёдрами о её зад, затем дёрнулся несколько раз и застыл.

Девушка и это приняла за любовь. Как же иначе!

Закончив вторжение, юный любовник отвалился, отвернулся и захрапел.

Вика боялась пошевелиться, не могла понять, как отнестись к неожиданному финалу близости: как к акту посвящения в настоящую любовь или к необходимости придать странному, унизительному ритуалу статус осквернения.

Что-то в исполнении и наполнении интимного таинства было не так. Не так как она себе это представляла, не так как описано в литературе, не так как должны себя вести влюблённые.

Ночь подходила к завершению. Первые проблески зари рисовали на стене и потолке цветные россыпи.

Антон зашевелился, сонный притянул девушку к себе, смял грудь, вновь принялся хозяйничать между ног…

Парализованная неожиданной агрессией Вика, всё же ждала продолжения. Теперь она принадлежала ему, была как бы его женой.

Юноша заурчал как довольный кот, открыл глаза, — Вика… как ты тут оказалась, я же с Анюткой договаривался? Извини, подруга! Напился, ничего не помню. Боже, да ты это — того… девочка что ли? Во, угораздило! Дура, ты-то куда смотрела.

— Ты же со мной весь вечер танцевал. Я думала, ты меня любишь.

— Я тебе обещал чего? Нет, твою маму! Какого чёрта! Заруби себе на носу — ничего не было, тебе показалось. Во, дурында! Детский сад, ей богу. Одевайся, такси вызову. Запомни — ничего не было. Думала она! Каким местом! Ещё скажи что… чё, правда… в тебя!!! Ладно, разрулим. Во, дела!

Вика испуганно комкала одеяло, — я не понимаю… как это ничего не было, почему?

— Потому, что тебе восемнадцати нет. Потому, что ты дура глупая. Потому, что я не тебя, а Аньку хотел. Потому, что… нафиг я с тобой связался! Какая к бесу любовь!

Душевная рана со временем затянулась, с неосторожным поведением в постели повезло. А любовь… даже слово это вызывало у Вики отторжение, порой даже приступы рыданий, чаще — меланхолию и приступы тошноты.

Временами всё же Вика решалась выйти в свет, предпринимала робкие попытки флиртовать, снова влюблялась до потери пульса, опять нарывалась на подлость и коварство.

Циничная стервозность, желание отомстить всем на свете мужикам так к ней и не прилипло. Те, кто ей нравились, и впредь вызывали у Вики желание прислониться, отдаться в хорошие руки, правда, надежды на счастливое будущее таяли, вера в счастье почти иссякла.

Анюта за это время дважды выходила замуж, оба раза с прибытком. Первый супруг оставил ей трёхкомнатную квартиру со всем содержимым, второй — машину, дачу… и шрам во всю щёку. Она по-прежнему была энергична, жизнерадостна и любвеобильна.

Вика ей больше не завидовала, записав себя навечно гражданкой острова невезения.

Мужчины в её непритязательной жизни случались, но какие-то тусклые, пресные. У каждого из них были тайны: жёны, дети, алименты, вторые и третьи любовницы. Некоторым просто негде было жить.

Однажды Вика встретила человека, точнее, сама разыскала в интернете, со всех сторон положительного. Презентабельный, ухоженный вид, крепкое телосложение; аккуратист, чистюля, грамотный, обеспеченный, нежный.

У Эдика проникновенный с приятной хрипотцой голос, привлекательные, мужественные черты лица, сильные, очень умелые руки. К тому же он любовник отменный. Конечно, у Вики особого опыта в данном вопросе нет. Обычно интимные инциденты случались невыразительно: в неподходящих местах, в дикой спешке, иногда мешал страх оказаться посмешищем, или вообще ничего не получалось.