Страница 14 из 99
1. IV
IV.
Каждые два часа — немного несинхронно с традиционным временем смены стражи, но уж насколько хватало людей — происходила смена караула на замковых стенах.
До следующей такой оставалось совсем немного, думал, зевая, один из стражников, по имени Ямагути Рису.
Не то чтобы у Ямагути были часы, чтобы так точно определять время. Разумеется нет, он был обыкновенный крестьянин из средней бедности деревушки — и даже в ней его семейство едва ли можно было отнести к средне достаточным, — и не мог позволить себе эту новомодную европейскую штуковину.
Ямагути и видел-то карманные часы всего лишь раз в своей жизни. Когда навещал Токио, чтобы проведать свою сестрёнку — девушка училась в университете.
Ещё тогда, во время путешествия, Ямагути задавался вопросом — в чём смысл этого приспособления? Разве нельзя узнать время просто по расположению солнца или луны в небесах, как делает он сам ну вот прямо сейчас?
Карманные часы казались Ямагути бессмысленным приспособлением, как те же дорогие европейские костюмы, шляпы и те грохочущие тягловые машины, которые намного неповоротливей лошадей и пахнут в сто раз хуже даже самой вонючей кобылы. Ямагути просто не видел во всём этом смысла, не понимал это.
Не понимал он и почему его сестра так упорно корпела над учебниками в сельской школе, пока он сам дремал над ними несмотря на все крики визгливого учителя, не понимал, почему она так стремится в город, учиться в колледже, хотя могла бы помогать маме и отцу по хозяйству.
Почему его сестра так хочет убежать в этот чужой, шумный мир? Это была загадка.
Однако нельзя сказать, что брат совсем не разбирался в чувствах своей кровинки. Её мечты и горизонты могли быть закрыты для него белой пеленой, но красные глаза, уныние, сухие следы от слёз на белых щёчках, — всё то, что стало с девушкой после возвращения в деревню, когда приказом оккупационного правительства её университет закрыли — как рассадник вредоносных идей и повстанческий очаг — если бы Ямагути не понимал всего этого… Ему впору было бы пойти утопиться в ближайшей речке за то, что он такой дурной брат.
Поэтому, когда пришли известия о восставших, Ямагути отправился к ним вместе с другими деревенскими парнями и взялся за ружьё…
Время. Вот и солнце на нужном рубеже. Юноша ожидал появление смены в любую минуту, как вдруг странное беспокойство захватило его сердце. Что-то… Что-то было не так, вдруг осознал Ямагути.
По его спине пробежал холодок. В горле пересохло. Ярко светило солнце, стояла тишина, только зевал другой стражник рядом, но всё это было неправильно… Ах… Вот оно что… Тишина. Почему так тихо?
За последнюю неделю Ямагути уже так привык к вездесущему артиллерийскому грохоту, что тишина выбила его из колеи.
Зачем враг прекратил обстрел? Кончились снаряды, ожидалась доставка? Нет, тишина продолжалась уже слишком долго. Такого раньше не бывало. Но тогда… Может они готовили приступ?
Ямагути услышал вздох и повернулся к другому караульному. Юноша увидел, какое странное, бледное у него было лицо и как пристально смотрел он на поле боя. Чувствуя дрожь в поджилках, Ямагути проследил за его взглядом и увидел, как среди вспаханного артиллерией луга медленно вырастает чёрный гигант.
Легендарный волшебный доспех, — прогремело в голове юноши, — Синкэн!
О них гласили песни и легенды… Они были героями! Сусаноо! Мусаси! Ода Набунага! Все они крошили обыкновенных людей как траву…
Ямагути замер от испуга. Вместе с ним все прочие караульные. Прошла вечность. Наконец кто-то пришёл в себя и закричал:
— Они! Зовите Алую Они!
Крик вышел бесполезным. Один из караульных уже скрылся в лестничном проёме. Последовали невыносимые минуты. С одной стороны, Ямагути хотелось смотреть на этот проём, отвернуться, — с другой он боялся отвести взгляд с вырастающего на горизонте чёрного титана. Он был ещё так далеко, но если легенды правдивы, расстояние для таких самураев — ничто. Они быстрее ветра.
Ямагути и все остальные обливались потом — в какой-то момент юноша заметил что-то мелькающее в ногах великана, но вот зазвучали шаги, несколько человек взбежало по лестнице, и среди них была она.
Юноша повернулся и с облегчённым сердцем посмотрел на своего генерала.
Это была девушка, низкая, едва ли полтора метра ростом. Броню она носила не женскую, а детскую — в которую наряжались сыновья Даймё.
У девушки были короткие чёрные волосы, длинной до подбородка, и очень белое, дворянское лицо, которое тем не менее отличало выражение суровой уверенности.
Брови девушки были немного толстоваты, но это было совершенно незаметно на фоне её больших и ясных глаз. Однажды, — случилось это давно и случайно, — Ямагути довелось разглядеть в этих глазах поразительную детскую ясность — сейчас они были удивительно острыми и хмурыми.
Вместе с девушкой прибежало ещё несколько десятков человек. Все они поспешили на стены. Ямагути обнаружил себя среди важнейших чинов восстания и смутился.
— Что они задумали? — спросил строгий мужчина с чёрной повязкой на голове. Девушка молчала.
Чёрный титан меж тем продвигался вперёд, преодолевая расстояние между холмиком и крепостной стеной. В какой-то момент стало заметно, что в руках он держал верёвку и вёл каких-то людей.
— Солдаты?
— Нет, это крестьяне!
Ах, крестьяне? Ямагути заволновался.
И действительно, возле доспеха бежало, пытаясь успеть за его широким шагом, несколько сотен человек.
Наконец великан остановился посреди поля, и раздался его гремящий, как из железной трубы, механический голос — одна только его вибрация кипятила кровь:
— Алая Они… Я вызываю тебя на поединок!
По стенам побежали удивлённые вздохи.
— Что?
— Что он вообще такое несёт?
— Чтобы генерал вышла на поле боя? Одна? Какая глупость!
— Проклятые гайдзины. Они правда думают, что мы какие-то глупые варвары?
Девушка, Они, нахмурилась ещё сильнее.