Мудрость толпы

– Меня арестовали еще до вашей высадки, – объяснил маршал. – Треклятый лорд Хайген выболтал им все, как только его схватили.

Брок покачал головой.

– Открытый совет… какой кучей бесполезных ублюдков они оказались!

– В самом деле, – выдавила Савин сквозь стиснутые зубы. – Кто бы мог подумать?

Они выбрались наружу, мигая на ярком дневном свете, и принялись спускаться по парадной лестнице Допросного дома. Ветер холодил лицо Броуда. Наверное, он должен был чувствовать облегчение, но толпа снаружи была еще безумнее, чем внутри, – все они орали и распевали песни, потрясали зажженными факелами, мечами и обломками мебели. Повсюду летали листы бумаги. Их нанесло по щиколотку, словно сугробы. Люди кидали их из окон целыми охапками, на милость ветра – вчерашние секреты, внезапно лишившиеся ценности. Повсюду воняло дымом. Человек с руками по локоть в крови хохотал и не мог остановиться. Броуд похолодел, осознав, что ублюдок с самодовольной ухмылкой в двух шагах от него держит в руках пику с насаженной на нее головой. Она была повернута затылком, так что он не видел лица. Ему вспомнилась Мусселия – мешок мерзких воспоминаний, который он надеялся никогда не развязывать.

– Это же Молодой Лев! – крикнул кто-то, и внезапно вокруг них начали скапливаться люди, протягивая руки к Лео. – Гляньте-ка! Это Лео дан Брок!

– Не может быть!

– Точно! Я видел его на параде, устроенном в его честь!

– А где его нога?

– Потерял в борьбе за свободу!

– Молодой Лев!

– Прошу вас! – Лео старался как-то удержать их своей здоровой рукой. – Позвольте…

– Он герой, черт подери!

Какой-то здоровяк позади Брока наклонился, и прежде чем кто-нибудь успел что-либо сделать, поднялся, держа Молодого Льва на своих плечах, так что тот оказался высоко в воздухе.

Кто-то принялся наигрывать на расстроенной скрипке военную мелодию – ту самую, под которую Броуд когда-то маршировал в Стирии. Кто-то плясал, кто-то отдавал салют, кто-то пытался дотронуться до культи Молодого Льва, словно это был какой-то гребаный талисман. Трудно сказать, был ли в этом какой-то реальный смысл, но, по всей видимости, теперь, когда их собственное восстание увенчалось успехом, неудачный мятеж Брока каким-то образом примешался к нему.

– Все еще преклоняетесь перед знатью?

Какой-то парень с густыми бровями, сросшимися на переносице, появился рядом, недружелюбно хмурясь.

– Мать твою растак, где твое достоинство? – набросился он на человека, который нес Брока. – Мы всю жизнь таскали этих мерзавцев на своих спинах! Разве теперь мы не все равны?

Броуд ощутил, как настроение толпы меняется. Кое-кто уже поглядывал на него с сомнением и на Савин тоже. Если они поймут, что перед ними дочь того самого человека, который замучил тысячи человек в том самом здании, что возвышается за их спинами…

– Подержите-ка, – Броуд сунул свои стекляшки Бринту, потом понял, что бывший маршал не может держать их и Савин одновременно. Тогда он засунул их Бринту в нагрудный карман и повернулся обратно к толпе, превратившейся в сплошное цветное пятно.

– Я был при Стоффенбеке! – рычал бровастый. – Не сражался он ни за какой народ! Все, что делал этот говнюк…

Кулак Броуда врезался в его расплывшееся лицо. Прежде чем он упал, Броуд ухватил его за ворот и врезал ему еще раз.

– Я тоже там был! Ты все врешь! – И Броуд ударил его еще раз. – Молодой Лев – настоящий герой, мать его растак! Отдал ногу и руку за свой народ!

Броуд уже давно не верил ни в каких героев, но людям, по всей видимости, по-прежнему нравилось это понятие. Он шмякнул бровастого об стену Допросного дома. Тот сполз и покатился по булыжнику, прижимая ладони к разбитому лицу.

– Молодой Лев! – проревел Бринт, выступая вперед с поднятым кулаком единственной руки.

В мгновение ока настроение людей переменилось в обратном направлении, и они снова разразились радостными воплями. Лео дан Брок бултыхался на плечах своего приплясывающего носителя, его культя торчала в воздухе, раненая рука беспомощно болталась.

– Хорошо бы как-то его снять, – сказал Броуд.

Савин покачала головой:

– У меня такое чувство, что для нас всех будет безопаснее, если он останется там.

– Вы действовали… быстро и решительно, – вполголоса сказал Бринт, вкладывая стекляшки Броуда в его ноющую ладонь. – Я вижу, вы были лестничником?

Броуд хмуро поглядел на свою татуировку, только сейчас обнаружив, что между двумя ободранными костяшками застрял маленький кусочек зуба.

– Ну да.

Скривившись, он вытащил зуб и щелчком отбросил прочь.

– В грядущие дни Союзу будут нужны такие люди, как вы, – произнес Бринт, наблюдая за толпой, радостно подбрасывающей Брока на своих плечах. – Кому-то придется наводить здесь порядок.

– Я нужен своей семье. Это все, что для меня важно.

– Несомненно, – отозвался Бринт. – Но… возможно, вы лучше всего послужите ей, служа здесь?

Броуд медленно зацепил свои стекла дужками за уши, аккуратно угнездил их в знакомой бороздке на переносице и издал глубокий вздох.

Он поклялся больше не ввязываться в неприятности, но вот проблема: неприятности находили его сами.

Тащи короля!

Орсо смотрел вниз из башенки над дворцовыми воротами, едва способный поверить свидетельствам собственных чувств.

Это можно было назвать только одним словом: нашествие. Кипящая волна людей катила по аллее Королей, втекала в парк, мимо повелительных изваяний его отца, Первого из магов, и все еще незаконченной статуи архилектора Глокты, и устремлялась к воротам дворца. Человеческий поток казался бесконечным.

– Откуда они все взялись? – пробормотал Орсо.

Дурацкий вопрос, на который он уже знал ответ: из Вальбека, из Колона, из Адуи, из всех уголков Миддерланда. Это были граждане Союза. Его подданные – по крайней мере, до настоящего момента.

Судя по всему, в задуманном им грандиозном турне по стране больше не было необходимости. Страна явилась к нему сама.

В ошеломлении и ужасе он смотрел, как вандалы срывают со зданий флаги Союза, устраивают победные пляски на крышах. Несколько зданий еще оставались в руках верных ему людей, но они были островками в штормовом море, безнадежно осажденными со всех сторон. Повсюду, куда ни взгляни, разворачивались маленькие кровавые драмы. Крошечные фигурки, убегающие от погони. Крошечные фигурки, вываливающиеся из окон. Крошечные фигурки, висящие на деревьях.

Дворец представлял собой самостоятельную, тщательно охраняемую крепость внутри крепости Агрионта. Однако ломатели уже толпились перед воротами, и с каждым слабым, сиплым выдохом Орсо их толпа становилась все гуще.

– Скажите, мастер Сульфур, нет ли какой-то возможности…

Орсо готов был поклясться, что маг еще только что находился рядом, однако, когда он повернулся, Сульфура нигде не было видно. По всей видимости, сегодня на магическую помощь надежды не было. И то сказать, эффектное спасение короля от дюжины ломателей – это одно, но когда их бесчисленные тысячи – очевидно, совсем другое. Видимо, бывают ситуации, когда даже таким могущественным кредиторам, как банкирский дом «Валинт и Балк», приходится списывать со счетов убыточное предприятие.

– Короля тащи! – завопил кто-то настолько пронзительно, что этот выкрик прорезал общее сумрачное бормотание. Толпа зашевелилась, кто-то в середине с воплем упал, и его тут же затоптали. Что это, кажется, тяжелые ворота скрипят под напором? Что-то разбилось о парапет невдалеке от Орсо, и он инстинктивно отступил назад.

– Прикажете стрелять, ваше величество? – спросил один из офицеров. Его лицо над малиновым воротником казалось очень бледным.

– Нет! – Орсо старался придать своему голосу как можно больше авторитетности. – Не сметь стрелять! Я не собираюсь сражаться с собственными подданными… снова, – неловко добавил он, помимо воли вспомнив массовые захоронения под Стоффенбеком.

Канцлер Городец вытянулся во весь рост. Рост был невеликий, но Орсо оценил попытку.