Страница 7 из 19
– Спасибо, – пишущая выпрямилась. – Вопросы?
– Нет, – я вытянула из-под стола обувь, – но есть напоминание. «Потеряшка» в Солнечной долине. Её надо найти, – и подняла глаза на Снежну, тихо добавив: – Дети старой крови очень уязвимы, а этим ненормальным и без пробудившихся Забытых нужны те, кто творит новых недознающих. Детей надо спрятать сейчас, – и посмотрела на Травну. – И вообще всех, кто не в состоянии защитить себя.
И может быть, именно для этого «потеряшку» и создали. Не для беглецов. А для тех, кого постигнет участь жертвы спустя века – и когда бежать будет уже некуда. И создано кем-то, кто точно знал, что с Забытыми ещё не покончено. И это, как бы заметил мой бывший наставитель, интересно. Очень интересно.
– Пожалуй, – согласилась пишущая.
А Травна встала, скрылась в доме и быстро вернулась с новым подносом чая и оладий. И знаками дала понять, что без обеда не отпустит. И ещё и с собой в дорогу даст.
Зим с удовольствием взялся есть. Пёс встряхнулся и бесшумно покинул веранду. Снежна села и подтянула к себе чашку с чаем. Я обулась, убрала подсунутый свёрток с едой в сумку, сложила и спрятала карту. Лишь из уважения к гостеприимной хозяйке сжевала оладью, выпила чай, пообещала оповещать о важных событиях вестниками, попрощалась, прихватила шубу и вышла.
– Как же хорошо мы жили… – негромко проворчала с веранды Снежна. – Тихо, спокойно…
Да. Но когда в мире всё слишком спокойно, жди большой беды. Эта поговорка появилась в моём народе после Забытых, и не просто так.
Я подняла голову, прищурилась на солнце и снова услышала недавний мотив – молчаливые переживания говорящей, которая, в отличие от Немы, не пользовалась ни писчим лучом, ни даже безобидными словами. Разница в возрасте? Нема – очень молода и полагает, что её слова ещё не имеют большой силы, а Травна – наоборот, знает, как опасна устная речь без повода?
Зим появился быстро, на ходу надевая куртку. Выглядел он крайне озабоченным.
– Сердце? – уточнил на всякий случай.
– И бегом, – я уже спускалась с холма.
– Ты же сказала, что у нас есть время, – поддел знающий.
– Никогда не надо откладывать на послезавтра то, что можно было сделать вчера, – я махнула рукой Норову, и тот вскочил с травы, засобирался. – Сейчас кажется, что времени навалом, а дел на пару дней, но протянешь – и получишь дел на месяц, а оставшегося времени – пару дней. Раньше приступим – наверняка успеем.
– Это явное во-первых, – Зим улыбнулся. – А во-вторых?
– Мы не знаем, когда случится это «без четверти весна», – я передёрнула плечами. – Может, по людскому календарю. А может, на десять дней раньше. А может, вообще посреди зимы.
– А в-третьих? – не отставал, во всех смыслах этого слова, Зим.
– Мне надо закончить с Забытыми до начала осени, – я, несмотря на тёплое солнце, на ходу застёгивала шубу. – Осенью сила искры заснёт, и толку от меня будет мало.
– Зря ты так низко ценишь знающих, – обиделся он.
– Знаешь, сколько в летнике силы искры? – я обернулась. – Одна десятая. Одна, Зим, десятая – причём от молодой искры. Мне доводилось видеть работу летников и самые сложные их чары. Я такое «самое сложное» в пять лет делала без проблем. И я, подросток, сейчас заткну за пояс даже Мудрого, и никакой опыт ему не поможет. Просто-напросто возьму мощью солнца и нахрапом. Не суди, не узнавши. И привыкай шевелиться быстро. Очень быстро.
Пока не разбежимся в разные стороны.
Шамир, мы ведь с ним разбежимся, правда? Ты же не повесишь на меня это любопытное хладнокровное?..
Я очень тебя прошу, очень-очень…
Ну на кой он мне, а?.. И тебе?..
Глава 2. Мёртвое Сердце
Норов согрелся и выспался, кажется, на несколько дней вперёд и потому гнал, как одержимый. Зим несколько раз пытался пристать ко мне с вопросами или поделиться важнейшими идеями, но безрезультатно. Я замкнулась в себе, ушла, как под воду, в мрачные размышления и думала, думала, думала… И вспоминала. И билась об «островки» в памяти, ходила вокруг них, как кот вокруг мышиной норки, ощущала важность – дикую важность! – спрятанного, но все мои отчаянные попытки добраться до сокрытого закачивались одинаково неудачно.
Что же и зачем от нас спрятали?
И поглоти затмения эту искру, на пару с Шамиром «островки» сотворившую… Теперь, после едкого напоминания Снежны о том, что мы помним далеко не всё, я почти не сомневалась – искра среди жаждущих великих дел была. В лучшем случае – была. Обучила Зноя и после Забытых сгинула.
А вот на самом деле…
Да, Силен сказал, что искры среди предателей не появится никогда. Но хорошо ли мой бывший наставитель разбирается в том, что с нами случается в момент превращения в знающего? Как теряется память? Как рвутся кровные связи? Как ты надолго оказываешься в бескрайней пустыне, где нет никого и ничего, кроме беспамятного тебя, беспощадного солнца – и, конечно, Шамира? Как тяжело и долго вспоминать? И как ещё тяжелее вслепую нащупывать через обновлённое внутреннее солнце старые кровные связи, не понимая, что с ними делать и как их восстановить? И как с ними работать, ведь связи, как и ты, стали немножко другими – а с такими тебя работать не учили?
Думается, что нет. Ведь среди моего народа знающих вроде как не было.
Да, вроде как.
Кроме, вероятно, одной – может, такой же, как и я, чрезмерно любопытной, драчливой, неуёмной и подходящей по возрасту.
И, думается, искрящий-знающий из прошлого мог просто-напросто не восстанавливать связи, остаться отрезанным от своих и всеобщей памяти – и поэтому так никто о нём и не узнал. Я ведь тоже некоторое время существовала сама по себе, и во всеобщей памяти моя линия обрывалась губительной вспышкой. И появлялась лишь спустя год, и то не вся, и то осколками.
Да, сейчас, пользуясь случаем, я целенаправленно это проверила. Лишь через год с лишним мой «лучик» стал внятным и осмысленным, доступным для изучения любой искрой. Потому что я, нуждаясь во всеобщей памяти и поддержке, очень упорно над этим трудилась.
А если не работать?
Полыхнул – сгорел для всех – и никто так и не узнает, что на самом деле ты уцелел и стал немного другим. И занялся не тем, чем следует. Никто ведь, обучая, не предполагал, что Забытые превратятся в такое бедствие, да?..
Шамир, зараза…
Опять же, дымник из пределов Забытых, найденный у Тихны. О дымнике я знаю крайне мало, но ведь не зря же его называли деревом помнящих. В нём была сила сродни нашей, а значит, обработать его могла лишь искра. Наверное. Надо бы уточнить. Хотя, конечно, готовый брусок могли найти в пределах – там многое после нас осталось…
Выяснить правду хотелось до чесоточного зуда, но, потратив уйму времени и сил на «островки», я смирилась с неизбежным и невидяще уставилась на бесконечную снежную степь. И, прекратив терзать «островки», затерзалась иным: почему знания о Забытых наглухо закрыли? Что такого в них было? Важного – или страшного?..
И точно не обошлось без Шамира. Не верю, что такие чары под силу сотворить искре – или нескольким, даже мощным и древним. Даже если при этом пророчили пишущие и направляли говорящие. Они могли проклясть одного или испортить жизнь большому роду. Но – проклясть беспамятством и на поколения вперёд целый народ…
Что молчишь, а?
Скажешь, не ты?
Я же ещё в Ярмарочном поняла, что ты. Только не предполагала, что с кое-чьей помощью.
Скажешь, не так?
И ветер в ответ вздохнул так тоскливо…
Значит, я не первая и единственная искра, ставшая знающей. Значит, была ещё. Значит, она участвовала – в гнусных событиях прошлого точно. Значит, Силен ошибся, говоря о предательстве. И значит, мне пора прекращать безоглядно верить старшим. Хотя бы в том, что такое быть знающим, я точно разбираюсь лучше них.
Зим то недовольно зыркал на меня, то перебирался на облучок и расспрашивал о том о сём Норова, то возвращался в сани подремать, то выдворял туда уставшего извозчика и правил сам. А пёс мчался вперёд зло и неутомимо, подгоняемый острым чувством вынужденной сопричастности. И остановился отдохнуть и отлучиться лишь раз – вечером, в сумерках. Мы наскоро перекусили, размялись и сделали прочие дела. И вновь полетели к Сердцу.