Полиция на похоронах

— И это для вас означает отставку и работный дом, — сказал Кемпион. — Ваша бедняжка-жена окажется в сточной канаве, а моему крестнику придется навсегда позабыть об учебе в университете. Просто как в кино.

При упоминании о сыне хорошее настроение чудесным образом вернулось к инспектору.

— Ему уже четыре года, — сказал он с гордостью. — Все время говорит, щебечет как птичка. — Его улыбка погасла, и он вернулся к занимавшей его теме. — Странная компания собралась в этом доме, Кемпион, — сказал он. — Что-то в этом доме не так. Мы имеем дело с сумасшедшим, конечно, одним из тех «тихих» помешанных, которых невозможно обнаружить. У меня был один такой в Степни в прошлом году. Врач, занимавшийся благотворительностью. Мне понадобилось шесть недель, чтобы его вычислить, и мы бы никогда ничего не доказали, если бы у него вдруг не поехала крыша, и он под некоторым давлением не признался во всем сам. Но что мне больше всего не нравится в данном случае, так это то, что я называю фокусами. — Он наклонился вперед в своем кресле, прикрыв серые глаза тяжелыми веками, и Кемпион, который хорошо его знал и высоко ценил, напряг все свое внимание. — Когда вам показывают фокус, — продолжал инспектор, — настоящий трюк, ну… я имею в виду, когда иллюзионист на сцене распиливает женщину пополам у вас на глазах, или сажает в корзину негра и протыкает его насквозь шпагами — вам ведь предлагаются как бы косвенные улики самого зверского убийства, и тем не менее никого не удивляет, что потом женщина встает и ходит по сцене, или что негр вылезает из корзины целый и невредимый. Ну, так вот, — торжественно произнес он, — косвенные улики, которые мы имеем в этом случае, чем-то напоминают мне эти фокусы, только мы знаем, что бедняга Сили уже не вылезет из реки и не вернется домой, а мисс Джулия Фарадей тоже не сможет явиться в этот офис. Миссис Кэтрин Берри принесла чашку чая своей сестре сегодня утром. И сестра умерла из-за хранившегося в доме кониума, следы которого несомненно будут найдены в чашке. Вильям Фарадей ушел на прогулку со своим кузеном Эндрю Сили; Эндрю Сили не вернулся. Это довольно сильная косвенная улика, не неопровержимая, конечно, но достаточно сильная. Они ведь ссорились между собой. При этом ни миссис Берри, ни этот Вильям не кажутся мне способными на убийство. Правда, только около четырех-семи процентов повешенных за убийство выглядят как убийцы. Убийцу скорее напоминает кузен Джордж, хотя мне непонятно, как он мог это сделать.

Он вздохнул и задумчиво посмотрел на Кемпиона.

— Знаете, — сказал он, — меня больше всего беспокоит то, что я не понимаю этих людей. Честно говоря, мы нечасто сталкиваемся с подобными свидетелями. Сколько убийств совершается представителями этого класса в Англии за год? Моряки, посыльные, автомобильные воришки, мелкие торговцы сходят с истинного пути и совершают убийства, и я могу с ними разговаривать. Но с этими людьми иметь дело гораздо сложнее. Я не понимаю их. Даже слова, которые они употребляют, имеют другое значение. Например, половину из того, о чем говорила мне эта старая леди сегодня, когда я сидел на ее желтом стуле, я просто не понял, хотя дурой ее не назовешь, это я могу признать. Знаете, кого она мне напоминает, Кемпион? Вы когда-нибудь видели верховного судью Адамса в его судейском кресле? Ей-богу, она могла бы сойти за него, особенно с этой ее кружевной штуковиной на голове.

Кемпион усмехнулся, а инспектор вынул из кошелька аккуратно сложенный листок бумаги и протянул его Кемпиону.

— Вот это, может быть, поможет вам выйти на след, — сказал он. — Что это означает, по вашему мнению? Я нашел это письмо в комнате Эндрю Сили под промокательной бумагой в верхнем ящике письменного стола. Мисс Блаунт сказала мне, что она положила туда это письмо после того, как воскресным вечером Сили не вернулся домой. Может быть, я что-то неправильно понял, или это письмо означает только то, что в нем написано?

Кемпион развернул бумагу. Это было неоконченное письмо, написанное убористым почерком с большим количеством завитушек.

На листке старинным шрифтом был напечатан адрес — «Сократес Клоуз». На письме была проставлена дата — 30 марта, воскресенье — и в нем было написано следующее:

Моя дорогая Нетти,

Я так давно не имею от вас никаких вестей, что мне почти стыдно вторгаться в вашу жизнь. Жить в этом доме очень тяжело. Я думаю, что у всех нас в старости портится характер. Тетя удивительно сохранилась — она почти не меняется с подами.

В. вызывает у меня тревогу. Его здоровье, или то, что мы так называем по доброте нашей, становится все хуже. Боюсь, что я его раздражаю. Никто ведь нас так не раздражает, как человек, которого мы не вполне понимаем.

Когда я вспоминаю вас в вашем прекрасном саду, а также Фреда, который курит свою папиросу на террасе, я с трудом удерживаюсь от соблазна упаковать свои вещи и приехать к вам на выходные.

Ну, а теперь я должен отправиться в церковь, чтобы услышать там проповедь преподобного П. на тему: Бытие, сказание об Иосифе и его братьях — что очень подходит к моему случаю, если вы помните. Я закончу это письмо, когда вернусь. На этой неделе, слава Богу, не моя очередь ехать с тетей.

Au revoir.

Кемпион сложил письмо и отдал его инспектору. Инспектор не положил письмо обратно в бумажник, а стал, нахмурившись, его разглядывать.

— Не похоже на письмо самоубийцы, — сказал он, — правда? А также на письмо человека, который опасается, что его убьют. Вы можете еще что-нибудь извлечь из этого письма?

— В каком смысле? — осторожно поинтересовался Кемпион. — Вы, может быть, имеете в виду что-то вроде игры «определите характер по почерку?» Ну, что касается содержания этого письма, то похоже, что человек пытается напроситься к кому-нибудь на выходные. Судя по почерку, письмо написано в спешке, легко возбудимым, скрытным, тщеславным, энергичным и, возможно, пьющим человеком. Чтобы получить более подробные сведения, прочтите мою маленькую розовую книжечку под названием «Читаем характер по буквам, или Как угадать характер вашего возлюбленного по его письму». Но я не понимаю, чем это может вам помочь?

Инспектор ответил ему с рассеянным видом, все еще глядя на неоконченное письмо, которое он держал в руке.

— Вы хотите сказать, — проговорил он, — что это не улика. Этот Сили, видимо, был занятной личностью. Создается такое впечатление, что все терпеть его не могли. Вы при случае загляните в его комнату. Я ничего не имею против. Хотя я человек, лишенный воображения, мне эта комната чем-то не понравилась. Комната мисс Джулии — тоже. Но он был более экстравагантной личностью. Вообще, в этом доме что-то не так. Что же касается этого письма, то любопытно еще и то, что никто, по-видимому, не знает, кому оно адресовано. — Он покачал головой. — Странная семейка, право. Они, похоже, ничего друг о друге не знают.

— А вы спрашивали об этом миссис Фарадей? — поинтересовался Кемпион.

Станислаус Оатс кивнул.

— Ее я спросил первой, потому что она упоминается в этом письме, но она не смогла или не захотела мне помочь. Она сказала, что прожила на свете восемьдесят четыре года и в свое время встречалась с очень многими дамами, и вряд ли можно предполагать, что она помнит всех по именам. После такого ответа остается только заткнуться. Тем не менее, — добавил он, убирая письмо обратно в бумажник, — мы ведь только начали. Дознание в отношении Сили назначено на завтра. Там будут рассматриваться формальные улики с целью опознания. Мы попросим об отсрочке. Это даст нам еще денек-другой. Мне понятно, что власти хотят закончить это дело побыстрее, потому что Университет через неделю начинает работать. Странные все-таки здесь люди! Из-за неготовности помещения для уполномоченного коронера и понятых, мы будем вынуждены проводить дознание в зале для собраний. Я не понимаю, почему бы в таком случае им не проводить занятия своих школ, колледжей и так далее где-нибудь в поле.