Страница 3 из 17
– Так почему же вы не устроились на тепленькое местечко? – спросил Маллоу.
– Это вас не касается.
– Потому что вам нужна ваша частная практика, а все остальное – нет. Вы хотите работать так, как вы хотите. Вы лучше будете сносить унижения, терпеть сплетни, ездить на этом вашем рыдване и экономить каждый цент, но останетесь себе хозяйкой. Вас не интересует, как зовут вашего хозяина: какой-нибудь Дарлинг, Форд или Рокфеллер. Вы понимаете, чего стоит принять «выгодное предложение», и потом выполнять чужие распоряжения. Вы хотите жить по собственным правилам. И вот, вот это для вас главное! Прав я или нет?
– Мистер Маллоу, я еще раз повторяю: это мое частное дело.
– Тысячу извинений, доктор. Я только… – Маллоу махнул рукой, показывая, что не собирается продолжать неприятную тему. – Так вот, мы уже не знаем, куда деваться от его «выгодных предложений». Отказать прямо – опасно, Форд не привык к отказам. Принять – лишиться последнего спасения. Мы измучились писать галиматью.
– Не думаю, – заметила доктор. – Мистер Саммерс всегда любил фарс. Да и вы тоже.
– Нет, нет, вы не понимаете. Раньше мы писали так, чтобы галиматья не бросалась в глаза. Люди ведь никогда ни на что не обращают внимания. Чтобы увидеть галиматью, нужно было подумать. Потом решили: чтобы Форд от нас отстал, надо, чтобы реклама шокировала своей глупостью. Но…
М. Р. Маллоу запнулся. Реклама никого не шокировала.
Попробуйте слабительное от кашля!
«Эссенция “Ментолаксен” быстро избавляет от кашля и простуды старых и молодых. Финиковый сироп с добавлением слабительного и мятного экстракта изгоняет болезнь, оказывает очищающее и тонизирующее воздействие. Вы можете купить флакон за 3 или 4 доллара или пинту для всей семьи. Вам хватит на долгое время.
Сделайте это! Вы больше не сможете кашлянуть!»
– Очень остроумно, – холодно ответила доктор Бэнкс.
– Остроумно? – воскликнул М. Р. Маллоу. – Это гениально! Джейк как раз умеет такие вещи. Это его конек. И потом, это же Форд! Он-то должен был заметить!
Тут М.Р. умолк. Форд ничего не заметил. Вообще не обратил внимания.
– Не понимаю, – удивилась доктор. – Ведь в этом случае вы погубили бы самих себя?
– Подумаешь! – Маллоу махнул рукой. – Не погубили бы. Сбавили бы темп – временно. Как это Джейк говорит: и у Наполеона было Ватерлоо. Сейчас оно нам просто необходимо.
Повисла тишина. Потом Маллоу произнес:
– Вот мы и решили, что выбираем из двух зол меньшее. Пусть мы не можем избавиться от Генри. Пусть мы не можем добыть этот проклятый миллион. Пусть мы потеряем деньги – но спасем заведение. Что-нибудь должно быть свободным от Форда!
Маллоу посмотрел в непроницаемое лицо доктора Бэнкс.
– А, – спохватился он. – Так я говорю: скандал. После того, как новая реклама оказалась в газете, пришел заказчик. Мы, понимаете, уже давно на него пишем – и сразу даем в газету, у него нет, как он это говорит, времени на возню. Но тут он свое объявление увидел – вот это, про слабительное – и текст ему не понравился.
– Но разве вы хотели не этого? – удивилась доктор.
Маллоу даже поперхнулся.
– Да мы другого хотели! Мы хотели, чтобы получился скандал. А что вышло? Он заявил что заказывал нечто уникальное, что так все пишут, и что он платит нам не за это. Ну, представляете?! Вы можете такое вообразить! Мы им – слабительно от кашля, и что? Форд не заметил, этот не заметил – никто не заметил! Куда катится мир!
Доктор Бэнкс вздохнула.
– Не могли бы вы покороче, мистер Маллоу?
– Да. Да, конечно. Я пообещал сегодня же переделать, и тут Джейк говорит: «Черт возьми, что такое? Похоже, люди, у которых есть мозги, вымерли! Сколько вам лет, любезный? Шестьдесят два? Забудьте наш номер. Вы нищи духом, а здесь вам не царствие небесное.» Чуть не за шиворот его вывел. Постоянного клиента! Тот кричал, что подаст в суд за оскорбление. Потом я говорю, бросай покамест наши фокусы, будем писать, как все. Просто не выделяться, быть не хуже и не лучше других – ну, временно! – и это должно помочь. Тут зазвонил телефон, я отвлекся, а Джейк в это время переделывал текст. Я посмотрел и говорю, опять двадцать пять. Мы же договаривались! Джейк говорит: «Это и есть писать, как все. Придумай лучше, если можешь». Я придумал. Там ничего интересного, вы такое сотнями каждый день читаете.
– Я не читаю объявлений шарлатанов в газетах, – холодно заметила доктор Бэнкс.
– Хорошо, – Маллоу махнул шляпой, которую уже совершенно смял в руке. – Тогда он говорит: «Временно, говоришь? Да с твоей политикой Форд никогда от нас не отстанет. Ничего не приносит таких денег, как эта твоя серость!»
На этих словах он переменился в лице.
– Серость! Он у нас, значит, гений, а я, видите ли, серость! Я ему говорю, выбирай выражения. Он ответил, чтобы это я думал, что делаю. А я ему…
М. Р. Маллоу уронил шляпу, которую держал на коленях, и нагнулся, чтобы ее поднять.
– Ну, в общем, слово за слово, бросили все, поехали домой. Всю дорогу грызлись, дома стали друг на орать орать, и тут он ка-ак…
Маллоу опять уронил шляпу, потом перчатки, потом все это отряхивал. Доктор Бэнкс молча ждала. Наконец, посетитель привел свои вещи в порядок.
– Никогда не слышал, чтобы он так орал, – продолжил он. – Орал, швырнул в меня омлетом – и с тех пор все. Это конец. Прошло всего две недели, а люди, которые десять лет были нашими заказчиками, переходят на другую сторону, когда встречают меня на улице. Мики никакого житья не стало – парень, кажется, виноват уже тем, что дышит. Хамит механику. Вы понимаете, что такое хамить механику?
– Мики хамит механику? – уточнила доктор.
– Джейк хамит механику.
– Поняла. Продолжайте.
– Он захлопывает окна, когда с улицы слышно, как играют дети. Злится, если где-нибудь смеются. Сходит с ума, если пытаться с ним поболтать. Вообще не выносит, если рядом кто-нибудь есть.
Доктор Бэнкс смотрела на посетителя своими пронзительными глазами.
Маллоу еще раз прочистил горло. Потрогал глаз. У него тряслись руки.
– Вчера до того сдурел, что грохнул о стену поднос с посудой. Хорошо, мисс Дэрроу не видела – я все убрал. Сказал ему, хватит буянить, совсем, что ли? – так он швырнул в меня яблоком. Ну, то есть, он в дверь им шваркнул, когда я ее закрывал.
– Это было вчера?
– Нет, доктор. Как раз это было час назад.
– А гири, о которых вы говорили, когда только вошли сюда? Тоже час назад? Вы очень сбивчивы.
– Это какие гири? – моргнул Маллоу.
Доктор откинулась на спинку кресла.
– Я вас не понимаю. В начале нашего разговора вы сказали мне, что ваш компаньон вырвал из часов гири.
– Ах, эти гири! – Дюк хлопнул себя по лбу. – Конечно, гири! Ну, эти были во вторник.
– Вы имеете в виду, что были и другие гири? – поинтересовалась доктор Бэнкс.
– Да, вчера. То же ведь – дома гири. От часов. А то в офисе, доктор. Ну, наверху, где «Рекламное Бюро». Это механика гиря, шестнадцать фунтов. Там же его комната, на втором этаже, так он гирю за дверь выставил. А тут его прорвало. Опять, понимаете, мир переустраивает. «Глобализация, – кричит, – облегчит отношения между государствами и приведет к общему подъему экономики. Европа, Америка, Россия – единый мир с едиными правилами. Государство определяет, что можно и чего нельзя, защищает и проверяет!» Джейк ему три раза сказал: «Уйдите». Но вы же знаете Халло: он опять. Вот и…
– Мне кажется, вы запутались, мистер Маллоу, – вздохнула доктор.
– Нет, нет, – отмахнулся тот. – Два раза гири: дома и в офисе.
– Прекрасно, – несколько слишком вежливо сказала доктор, пристально глядя ему в глаза. – Пожалуйста, успокойтесь и скажите: что было с гирями в первый, а что во второй раз.
Маллоу перевел дух. Он устал.
– Я говорю, – опять начал он, – что во вторник утром мой компаньон выдрал из часов гири. В нашей гостиной.
– Очень хорошо. А во второй раз? Сегодня?
– А во второй раз было вчера. Он ее швырнуть хотел, но это же гиря! Чугунная. Шестнадцать, я говорю, фунтов[2]. Ну, представляете?
2
6 фунтов – чуть больше 7 кг