Страница 8 из 20
– Мы наказали конокрадов.
– Отныне в этой степи я запрещаю самосуд, – громко объявил всадник. – Все тяжбы, все обиды решать только через меня.
– Да кто ты такой? – гневно воскликнула Большая Мать. Среди роксоланов поднялся угрожающий ропот.
– Я воин из племен языгов, – перекрыл мощным голосом их всадник. – Земли от этой реки до самого Дона принадлежат отныне городу Артару. Все кочевники, проходящие через наши степи должны платить подати.
– Ты сумасшедший? – воскликнул старший сын Скопаса. – Степь никогда никому не принадлежала. И мы пасли скот там, где хотели.
Тут же его поддержали соплеменники. Кто–то попытался схватить рогатого коня под уздцы, но тут же получил удар тупым концом копья в лицо и отлетел в сторону.
– Ты не прав, – усмехнулся всадник, когда возмущенные голоса чуть стихли. – Степь всегда принадлежала сильнейшему. До вас тут жили сколоты, до сколотов – киммеры20. Теперь языги владеют степью. А времена, когда вы беспошлинно пасли скот – прошли. Отныне все нам платят: и сираки, и языги, и меоты21, и вы будете платить.
– Не будем! – старший сын Скопаса, схватился за меч на поясе.
– Не будем! – тут же подхватили все.
– Будете! – прорычал, словно медведь, языг. – Или убирайтесь отсюда!
– Ты нагло себя ведешь, – сказала Большая Мать. – Совсем не уважаешь наше горе. Ты приравниваешь клан Сокола великого племени роксоланов к каким-то сиракам. Я подниму против языгов весь род Сокола. Твой город Артар мы сровняем с землей. Нас наберется больше тысячи мужчин. Вождь, которого мы вчера схоронили, доходил с отрядом воинов до самой Ольвии22 и требовал дань с этого великого города.
– Что ж, попробуй поднять свое племя, – нисколько не испугался всадник. – Только ты наших воинов не знаешь. Сравнила Ольвию и Артар. В Ольвии живут одни толстобрюхие торгаши. А в нашем городе все мужчины побывали в битвах против эллинов и македонян. Я сам сражался вместе с великим правителем сколотов – Атеем23.
– Но ты – не Атей, – укорила его Большая Мать, не скрывая презрение.
– Не Атей, – нисколько не смутился всадник. – У меня есть свое имя – Орик из клана Оленя. Я вожу языгов в походы. А кто поведет твое войско? У вас был один воин, достойный звания ксая, да и тот лежит в этом кургане. Ставь против меня четырех своих лучших мужчин. Если выстоят, так и быть, в это лето пользуйтесь степью беспошлинно. Но если я одолею их, будь добра – заплати!
– Я ему сейчас покажу! – разошелся старший сын Скопаса. – Коня мне!
Толпа расступилась, освободив место для поединка. Всадники сошлись. Сын Скопаса бросился на языга. Замахнулся копьем. Тот легко уклонился и врезал щитом ему в лицо. Роксолан слетел на землю, чуть не свихнув шею. Второй смельчак пытался ударить копьем в живот. Языг так жестко принял удар на щит, что роксолан в кровь содрал ладонь о древко копья. Языг издевательски поддел его ногу своей и скинул с коня. Третий сблизился, размахивая топором на длинной ручке. Попытался рубануть языга по голове, но все его удары падали в пустоту. Языг даже не поднимал щит. Пока роксолан замахивался тяжелым топором, пока целился, он уже знал, в какую сторону уклониться. После нескольких взмахов роксолан выдохся, а всадник в великолепных доспехах ударил его в лицо тупым концом копья, что считалось верхом презрения. И третий противник оказался на земле со сломанным носом. Четвертый был старым опытным воином. Всадники бились долго, молотя в щиты копьями. Кони ходили по кругу, взрывая копытами землю. Наконец языг исхитрился, пропустил копье противника себе под левую руку, зажал наконечник подмышкой и без всякой жалости проткнул роксолану горло.
– Твои мужчины ни на что не способны. – Повернулся он к Большой Матери. Будешь платить, как и все племена. Иначе мы прогоним вас из этой степи. А за то, что устроили бойню с сираками, отдашь мне девять коней, девять коров и девять волов. И еще…, – он внимательно оглядел всех. Его взгляд остановился на оставшихся в живых семерых пленников. – Это кто?
– Сираки, – ответила Большая Мать. – Наши пленники.
– Мальчишку того я встречал. – Языг ткнул окровавленным наконечником копья в сторону Исмена. – Его я тоже забираю.
– Возьми другого, – попросила Большая Мать.
– Нет, я хочу мальчишку, – стоял на своем воин. – Он хорошо взбивает кислое молоко. Я обожаю кислое молоко.
– Он убил нашего вождя, – сказал кто-то несмело.
– Что? – гневно воскликнул языг. – Вот этот мальчишка, похожий на воробья, в рваной рубахе? Он смог убить умелого воина в крепких доспехах, с оружием в руках? Вы издеваетесь надо мной!
– Это так, – подтвердила Большая Мать, опустив глаза от стыда. – Из уважения к мертвому, оставь мальчишку. Мы должны через год его прирезать здесь на кургане вместе с девятью жеребцами. Он пригонит этих жеребцов в степи Савра, к Скопасу.
Языг немного подумал. Все же божественные законы надо соблюдать. Согласился:
– Из уважения к вашему вождю, я через год приведу мальчишку. Обещаю!
– Но если он сбежит от тебя?
– Не сбежит. Я выжгу ему глаза, – пообещал языг. – Он и слепой сможет взбивать молоко.
Степь искрилась серебристой утренней росой. На голубом небе ни единого облачка. Жаворонки заливались трелью где-то высоко, высоко. Исмен брел, привязанный за хвост коня длинной веревкой. Языг дремал, сидя на спине скакуна, укутавшись в длинный плащ из мягкой шерстяной ткани. Шлем болтался, привязанный к поясу и бил всадника по бедру. С чепрака у правой голени свисал узкий чехол, в который было вставлено копье. Прямоугольный плетеный щит с кожаной обивкой висел за спиной. В центре круглый медный знак солнцеворота носил следы недавней стычки с роксоланами. С левого бока к чепраку был приторочен деревянный горит, украшенный шкурой рыси и медными бляхами. Конь шел медленно. Нелегко носить всадника в тяжелых доспехах, да еще оленьи рога на голове. Слуги уехали далеко вперед, гоня коров, быков и лошадей, что получили от роксоланов.
Исмен еле передвигал ноги. Бессонные ночи и пережитый ужас вытянули из него последние силы. Он спотыкался, едва не падал. Голова кружилась. Перед глазами кровавая пелена сменялась радужными пятнами. Иногда мальчик не понимал, что творится вокруг, где он, почему у него связаны руки.
Ему почудился странный звук, будто пес жалобно скулил. Нет, не почудилось. Репейник выбрался из высокой травы и кинулся к нему. Радостно залаял. Прыгал, пытаясь лизнуть шершавым языком в лицо. Всадник очнулся от дремоты, повернул голову и недовольно закричал:
– А ну, пошел прочь! Я тебя сейчас плетью отстегаю, тварь блохастая!
Репейник бросился в сторону, поджав хвост. Он некоторое время крался рядом. Скулил. Его скул переходил в жалобный вой. Но пес боялся приблизиться.
– Ох, я сейчас тебе! – пригрозил всадник, раздраженный надоедливым воем, и потянулся к гориту за луком. Репейник тут же скрылся в траве. Исмен увидел, как он помчался куда-то, задрав хвост. Мальчик совсем отчаялся. Теперь и пес бросил его. Захотелось умереть тут же на месте. Вот сейчас он упадет и больше не поднимется. Пускай всадник забьет его до смерти. Все лучше, чем целый год ждать ножа жреца, да еще с выжженными глазами.
Он почти провалился в беспамятство, когда вновь услышал лай Репейника. Но теперь пес лаял настойчиво, даже показалось, – нагло, осмелев. Исмен видел над травой загнутый лохматый хвост. Иногда пес взлетал, перепрыгивая через кочки, и тогда мелькало все его серое лохматое тело. Чему он так радуется? – Удивился Исмен. – Почему так странно прыгает? Сознание немного прояснилось. Пленник увидел, что следом за псом скачет его недавний знакомый аорс Фидар.
Языг остановил коня. Веревка ослабла, и Исмен без сил плюхнулся на землю. Тут же подбежал Репейник и принялся вылизывать лицо несчастному хозяину.
20
Киммери́йцы (лат. Cimmerii, др.-греч. Κιμμέριοι) – племена, вторгшиеся в Закавказье во второй половине VIII и завоевавшие некоторые районы Малой Азии в VII вв. до н. э. Также условное название доскифских народов Северного Причерноморья эпохи железа.
21
Мео́ты (греч. Μαιῶται) – древние племена (синды, дандарии, досхи, тореаты, аррехи, агры, обидиакены, тарпеты, ситтакены, аспургиане и др.) на восточном и юго-восточном побережьях Азовского моря в 1 тысячелетии до н. э. Античные историки называли «Страной меотов», «Меотидой» – территорию от Азовского до Чёрного морей, а Азовское море именовали Меотским озером. В IV-III вв. до н. э. многие из племён меотов вошли в состав Боспорского государства.
22
О́львия (др.-греч. Óλβια – счастливая, богатая) – античная греческая колония, основанная выходцами из Милета в первой четверти VI века до н. э. на правом берегу Днепро-Бугского лимана к югу от современного Николаева и современного села Парутино Очаковского района. Во времена расцвета (вторая половина V века до н. э. – первая половина III века до н. э.) город занимал площадь около 50 га и представлял собой важный центр торговли и рыболовства, имел тесные экономические связи со скифами, численность его населения предположительно достигала 15 тысяч человек.
23
Атей Atheas (до 358 года до н.э. – 339 год до н. э.) – согласно установившейся традиции, один из наиболее выдающихся царей Скифии.
Предположения о том, что Атей контролировал Придунайскую (Малую) Скифию выдвигаются без учёта многих факторов, прежде всего экономических. Атей проводил очень агрессивную политику на юго-западных границах Великой Скифии, а именно – подчинение своему влиянию полисов западного Причерноморья (с 358 года до н.э. – Истрия, с 343 года до н.э. – Каллатис), удачная война с трибаллами в 344 году до н.э., война с Македонией, о которой сообщают следующее: в 339 году до н. э. «обе стороны пришли в раздражение, завязалась битва, в которой скифы, несмотря на превосходство их душевной доблести и численности, были побеждены хитростью Филиппа; взято было (победителями-македонцами) по 20 тысяч детей и женщин, множество скота, но золота и серебра совсем не оказалось, чем впервые была засвидетельствована бедность скифов; 20 тысяч кровных кобылиц было отослано в Македонию для разведения породы». На обратном пути македонское войско попало в засаду, устроенную трибаллам.
После смерти Атея Великая Скифия просуществовала еще около 60-70 лет, выдержав ряд войн (поход Зопириона 331 года до н.э., война с Боспором до 328 года до н.э., в качестве союзника боспорского царя в 310-309 годах до н.э, войну с Лисимахом в 313 году до н.э.. В настоящее время нет никаких археологических подтверждений кризисных явлений в Великой Скифии до 280-270 годов до н.э.