Беатрис

Вложить деньги в новую квартиру ей посоветовал Андерс. Поначалу она сопротивлялась. Она вполне довольна своей берлогой. Но Андерс ответил, что он не это имел в виду, просто следовало бы подумать о будущем, и даже если ей все равно, то квартирка побольше может пригодиться, если ей когда-нибудь придет в голову обзавестись семьей.

– Мне такое в голову не придет, – буркнула в ответ Чарли.

Но потом все же стала ходить с Андерсом на показы квартир, когда он подыскивал себе жилье после развода. И при виде этой мансарды с Чарли что-то случилось. То ли ее очаровали камин и потолочные балки, то ли большой балкон, на котором у нее всякий раз начинало щекотать в животе, стоило посмотреть вниз. Стоя там, она услышала, как одна из потенциальных покупательниц шепнула на ухо своему спутнику – дескать, предыдущий владелец повесился в этой квартире. После показа Андерс заявил, что это всего лишь прием, чтобы отпугнуть других покупателей. Чего только люди не придумают, лишь бы сбить цену.

А вот для Чарли же все это имело противоположный эффект. В знаки свыше она не верила, однако разговоры о повесившемся хозяине заставили ее еще больше полюбить эту квартиру. Она вспомнила, как Бетти рассказывала о Люккебу – как ей удалось купить хутор по дешевке после самоубийства предыдущего хозяина. «Что одному горе, то другому выгода…»

Неделю спустя Чарли выиграла аукцион, и квартира на улице Грев-Турегатан теперь принадлежала ей.

– Какая картина! – воскликнул Як, указывая на полотно, висевшее в коридоре. – Кто это нарисовал?

– Сюзанна, – ответила Чарли. – Сюзанна Сандер. Моя подруга. Она пока… не прославилась.

– Думаю, у нее все впереди, – сказала Як и подошел ближе. – Восхитительно прописаны детали.

Чарли кивнула и подумала о том, как она обрадовалась, когда Сюзанна подарила ей эту картину. В картине ей нравилось все – бурлящая черная вода, цветущая роща вишневых деревьев, а особенно старый красный деревянный дом, женщина в платье и деревянных башмаках на крыльце, девочка у нее на руках. Это мама с дочкой. Она и Бетти.

– Твоя подруга действительно очень талантлива, – продолжал Як. – Мне нравятся контрасты. Тьма и свет, глубина и поверхность. Словно два времени года.

Он указал в правый угол картины, выписанный в более приглушенных тонах.

– Эти одеты по-осеннему, – добавил он, имея в виду спины двух фигур – мужчины и мальчика. Маттиас и Юхан.

Чарли подумала про себя, что Як пропустил самую трагическую часть картины – двух детей слева от дома, новорожденную девочку и мальчика чуть постарше рядом с ней, оба с закрытыми глазами. Поначалу она и сама их не заметила, потому что их одежда сливалась с цветами и травой вокруг. Нужно было смотреть очень внимательно, чтобы разглядеть их лица и очертания.

– Хочешь пива? – спросила Чарли, поворачиваясь к Яку.

Тот кивнул.

– А я и не подозревал, что танцевальная профессия так… так хорошо оплачивается, – произнес он, когда они вошли в просторную, недавно отремонтированную кухню.

Чарли не ответила. Она остановилась, обернулась, одним рывком сорвала с себя джемпер и поцеловала Яка.

– Как ты хочешь? – прошептал он, когда она потянула его за собой в гостиную. Споткнувшись, они упали на толстый ковер.

– Тебе так нравится? – спросил он, когда они стянули с себя одежду, и он начал целовать ее бедра.

Ей было щекотно, однако Чарли все же прошептала в ответ «да» в надежде, что он скорее перейдет к делу. Запустив пальцы ему в волосы, она спустилась ниже, чтобы ускорить процесс.

– Ты так торопишься, – пробормотал он. – Ты такая страстная.

2

Когда все закончилось, Чарли выскользнула из объятий Яка. Как всего полчаса назад она желала быть рядом с ним, так сейчас хотела, чтобы он поскорее исчез. «Однако Як, похоже, не из тех, кто умеет угадывать чужие желания», – подумала она, когда он снова обнял ее.

– Ты недавно здесь живешь, да? – спросил он.

– Да, а что?

– Мне просто показалось, что у тебя нет занавесок. И вещей довольно мало.

– Я не люблю занавесок и барахла, – ответила она и вспомнила любимое высказывание Бетти.

«Я не путешествую с тяжелой поклажей. Лечу вперед налегке».

Но в конце концов поклажа Бетти оказалась такой тяжелой, что утянула ее на дно.

– Может быть, уже пойдешь домой? – спросила Чарли, сняв его руку со своей груди.

– Ты шутишь? – переспросил Як и сел.

– Нет. Мне завтра на работу, а ты вроде… женат?

– Моя жена в отъезде. Я никуда не тороплюсь. Но – о’кей. Конечно, я уйду, если ты так хочешь.

– Да я тебя не выгоняю, – ответила Чарли. – Можешь заночевать на диване.

– Ты это серьезно?

Чарли подумала, что в этом-то и состоит проблема, когда приводишь мужиков к себе домой – момент, когда они уходят, вне твоего контроля.

– Я предпочитаю спать одна, – проговорила она. – Ничего личного.

– Ощущается как очень личное.

Як поднялся и принялся резкими агрессивными движениями собирать одежду.

– Хочешь узнать, что я думаю? – спросил он, стоя уже одетый.

Чарли подумала, что все равно это услышит, захочет она этого или нет.

– Не верю, что твоя жизнь была такой потрясающей. Ты… такое ощущение, что ты человек травмированный.

– Не слишком ли поспешные выводы на основании того, что я предпочитаю спать одна? – проговорила она, садясь.

– Не только это. В тебе что-то не так. Что-то не сходится. Просто я это чувствую.

Чарли снова откинулась на ковер и закрыла глаза. Вот ведь повезло – заполучить к себе домой обидчивого доморощенного психолога. Сама она не размышляла особо над тем, что не может спать вместе с другими людьми. В те краткие периоды, когда у нее бывали отношения, она изо всех сил старалась избегать ночевок друг у друга, поскольку ей тяжело давалось лежать всю ночь без сна.

Чарли вспомнила вечеринки в Люккебу – как Бетти засыпала где попало, и ее было потом не добудиться, вспомнила, как просыпалась в своей детской комнатке, ощущая над собой запах перегара.

«Ты спишь? Спишь, моя девочка?»

– Ты ошибаешься, – крикнула Чарли вслед Яку, когда он направился в прихожую. – Я не более травмирована, чем кто-нибудь другой.

– Я тебе не верю, – сказал он и добавил, прежде чем захлопнуть за собой входную дверь: – И ни капли не верю в то, что ты танцовщица.

– Не понимаю, почему мне надо ехать в это место, – сказала я и обернулась к Рите. Она сидела слишком близко к рулю, и двигатель у нее прокручивался на холостом ходу каждый раз, когда она переключала передачу.

– Меня пугает, что ты даже этого не понимаешь, – вздохнула Рита. – Ты хоть осознаешь, какая ты была в последний год?

Я не ответила.

– Как дикий зверь, – продолжала Рита. – Как психопатка. И чему тут ухмыляться? Я едва успевала работать из-за всех этих бесконечных звонков и организационных вопросов по поводу тебя. У меня тоже есть своя жизнь, о семье надо думать. Ты понимаешь, о чем я говорю?

Я кивнула, хотя не понимала. По части семьи у Риты есть только странный приходящий друг, с которым она все равно, похоже, почти никогда не встречается. Мы с ней ближайшие родственницы, и после всего, что случилось, жестоко говорить такие слова мне, собственной племяннице. Кто из нас на самом деле психопатка?

– Во всем виновата не только я, – возразила я.

– Перестань сваливать на других, – буркнула Рита. – Ты сама поставила себя в эту ситуацию. Разве нет? – продолжала она, когда я подняла глаза к небу.

Я подумала, как много в этой ситуации такого, что от меня нисколько не зависело. Не моя вина, что папа умер, что мама не возвращается домой и что Рита не предложила мне переехать к ней.

– Открой бардачок, – сказала Рита.

Я подчинилась.

– Достань сигареты.

Я стала рыться среди упаковок с пластырями и книжечками инструкций, но сигарет не нашла.