Сияние жизни

— Ну и? — вдруг спросила Аска, и Синдзи понял, что это она обратилась ко всем сразу. — Чего все скисли? Ждете, пока он сам начнет анекдоты травить?

Он поднял глаза сначала на нее, потом обвел взглядом остальных. Аска с негодованием рассматривала по очереди смущенных лейтенантов, словно ища виновного, а потом фыркнула и вернулась к еде. «И что бы это все означало», — подумал Синдзи и тоже склонился над тарелкой, отмахиваясь от неловкого молчания: а не пофигу ли.

— Синдзи, — сказала Хикари, — ты приходи. Мы в четыре с шестого пирса уплываем.

Он кивнул, не поднимая глаз. «Уплывайте».

— Придешь?

— Да.

Аска хмыкнула и вдруг сказала:

— Не знаю, как там у него будет настрой, но он придет. Я позабочусь.

Синдзи изумленно посмотрел на нее, но девушка уже забирала тарелку и поднималась. Он посмотрел ей вслед.

На три часа безделья до тестов появилась тема для размышлений.

Управляющий механизм существенно улучшили, и Синдзи он теперь нравился. Во всяком случае, так он сказал доктору Акаги, которая лично прибежала на первые тесты и носилась вокруг стенда с наставлениями и пояснениями. Впрочем, даже отбрасывая всякие дополнительные приводы и улучшенные замки, он был и в самом деле доволен: теперь для приведения машины в рабочее состояние не нужно было непременно синхронизироваться с нею. «Тип-01» мог сдвинуться с места и даже становился ограничено боеспособен при активации особого режима управляющего механизма. От пилота требовалось лишь имитировать шаги и движения руками, но были и неудобства, к примеру, в бою в распоряжении стрелка оказывались лишь навешенные на руки комплексы. Остальное — дополнительное оружие, прямой контроль над реактором, использование стержней и точные движения — все это по-прежнему требовало соединения с «А-10».

Отрабатывая новый тренажер, Синдзи отстраненно размышлял над странным месяцем своей жизни. Притупившаяся боль утраты стала почти незаметной безо всякой помощи выпивки, и он слегка побаивался этой метаморфозы: все же при жизни Рей была для него слишком многим, и вот так легко, такой скромной ценой смириться с ее потерей… «Цена… Чем я плачу? Восприятием времени? Пустотой? Чем? Быть может, за меня платит кто-то другой?»

Синдзи знал этого другого, знал — и боялся.

Война. Она дала им друг друга, она их и разлучила. Война открыла им счет, сама закрыла его, погасила проценты. Остальное — его наивные впечатления и несущественные детали.

«Да, — подумал он. — Именно что детали».

— Икари, хватит на сегодня.

— Есть.

Лязгнула дверь, и из соседнего помещения — тоже тестового — вышла Аска. Она еще не переодевалась, и за ней плелись ассистенты, галдя что-то на немецком, но девушка уделяла им ровно ноль внимания.

— Икари, хватит уже, идем на обед. На сегодня свое распятие ты отвисел уже.

— Ага, видишь, уже снимают.

Техники расстегивали крепления, вынимали штекеры, вытаскивали из бинтов датчики, и Синдзи морщился от десятков прикосновений, дергающих его и скользящих по его телу. Аска со скучающим видом стояла в сторонке, и ее команда, косясь на японских коллег, облепила девушку. Икари кулем свалился со стенда и покрутил руками, с удовольствием вслушиваясь в стонущие мышцы, с которых сняли, наконец, вериги.

— Давай в раздевалку, Синдзи. Нам надо быстро поесть и идти на причал… Genug!

Аска с размаху хлопнула по руке увлекшегося ассистента, который что-то показывал ей на комбинезоне, тыкая при этом девушку в бок.

Синдзи невольно усмехнулся. Зрелище было то еще.

— Придурок, прекрати скалиться и шуруй в раздевалку! — вызверилась Аска. — Или мне тебя переодеть?

Он открыл рот и вдруг понял, что именно собирается сказать. Синдзи прислушался к себе: да, он сейчас хотел сально сострить.

— Плевок залетит, — беззлобно сказала Аска, поддавая ему снизу по челюсти, и ушла в раздевалку.

Переодеваясь, Синдзи вдруг понял, что безо всякого интереса, но все же вспоминает этот день: общение с товарищами, стенд, Аску, и ему совсем не все равно, пойдет он провожать будущую чету или нет. Икари прислушался к себе и грустно улыбнулся.

«Спасибо, Аянами».

В тамбуре испытательного блока Синдзи наткнулся на курящую Акаги. Доктор разговаривала с коллегой — Алексеем Ставнийчуком. Именно мужчина заметил его и обернулся:

— О, Икари, здравствуй.

Синдзи кивнул и остановился: все равно Аску ждать.

— Здравствуйте, доктор.

— Как ты? Доктор Акаги говорит, ты освоился уже на прототипе новой системы управления. Как ощущения?

— Тяжело, — честно сказал Синдзи. — Но, думаю, оно того стоит.

Ставнийчук кивнул. Акаги смотрела в сторону, с безразличным выражением лица тянула дым, держа левую руку в туго набитом кармане халата, и Синдзи решил не обращать на нее внимания. Редкая возможность, что и говорить.

— Тебе уже сообщили о приказе? — спросил Ставнийчук.

— Нет, а по поводу?

Доктор посмотрел на коллегу. Акаги с неудовольствием оттащила от лица сигарету и похлопала свободной рукой по карманам:

— Где же… А, вот. На обеде все равно бы объявили и тебя куда надо направили, но и правда почитай пока сам.

«Приказ по базе „Токио-3“», — прочитал Синдзи на помятом листке, отмеченном сегодняшним числом. Он пробежал по диагонали документ, адресованный научной части проекта «ЕВА», и первой его мыслью было:

«Не повезло нашим влюбленным…»

«…трам-там, бла-бла, база переводится в закрытый режим с целью подготовки операции „Прорыв“», — громко сказала Аска, заглядывая ему через плечо. — Твой Fater решил не мелочиться. Секретность по высшему уровню, никого не впускать, никого не выпускать.

Синдзи кивнул, рассматривая подпись командующего.

— Давно узнала?

— Только что. Фигня получается, ребята уплыть не успели, да.

Разобрать, сочувствует Аска или злорадствует, не получалось: сказано было с чувством, но каким именно — не понять.

— Да вы, ребята, за других не переживайте, — сказал Ставнийчук. — Вам самим, как мне известно, в любом случае быть в центре внимания.

Акаги загасила сигарету и провела рукой по волосам:

— Действительно. С момента вступления приказа в силу вы имеете приоритет класса «1.0», так что готовьтесь… Скажем так, ко всему.

— Но в приказе ничего нет о сути операции, — сказал озадаченный Синдзи.

Рицко Акаги взглянула на хмурого Ставнийчука и полезла в карман за сигаретами.

— Если коротко, то суть предельно проста. Глубокое проникновение в Атомные земли.

Синдзи вдруг вспомнил словно прошлую жизнь — Хило, балкон, подвыпившая Майя… «Едва не забыл… Мы же за этим и переброшены сюда, Ангелы лишь помешали…». Синдзи задержался в памяти на секунду дольше, чем позволял себе обычно, и тут же был наказан.

«— …Я всегда буду с тобой и буду защищать тебя.»

Лишнее. Вот это совсем лишнее. Он сглотнул кислый металлический привкус, давя ноющую тоску по забытому ощущению тепла.

— Кхм… Доктор Акаги, но какова цель?..

— Каждый сотрудник под подписку о неразглашении получит свой конверт с заданиями и целями. После ознакомления уничтожить, — сказала Акаги. Женщина пристально следила за почти идеальным кольцом дыма. Сейчас, с округленными губами и мечтательно сощуренными глазами она казалась почти что обыкновенной женщиной, подумал Синдзи.

— Люблю мозаики, — сказала Аска и хлопнула Синдзи по плечу. — Икари мне свой кусочек все равно расскажет. Правда?

Он кивнул и вновь уткнулся в листок.

— Не трать нервы, Синдзи, — сказал Ставнийчук. — Все фигуры расставлены, все роли распределены. Тебе всего-то осталось узнать свою.

— Вы просто поэт фатализма, коллега, — бледно улыбнулась доктор Акаги.

Ставнийчук невесело улыбнулся в усы.

— Да. Пожалуй, вы правы, коллега… Однако, обед философии не помеха. Идем?

Аска с едва различимой сквозь респиратор матерщиной прятала волосы под капюшон пыльника. Синдзи тоже отчего-то хотелось ругаться — вслух, громко, вкусно.