Страница 3 из 16
Но козел не стал его слушать. Он приблизился к Саше, аккуратно, двумя пальцами взял его за воротник и мягко подтолкнул в спину к выходу.
Это было уже слишком.
- Р-руки! - дискантом взвизгнул Саша, дернулся было вырваться, но не сумел. Тогда он крутанулся вокруг своей оси, или, вернее, вокруг кисти державшего его за шиворот охранника, и изо всех сил пнул его в колено, а потом прыгнул на него примерно таким же образом, каким ребенок орангутана запрыгивает на кормящую мать. В результате последнего действия охранник не сумел удержать равновесия и рухнул на ковролин, причем на груди у него оказался вцепившийся мертвой хваткой Саша. И, наконец, для кучи, Саше на спину навалился еще и Андрей, в слабой надежде растащить договаривающиеся стороны и погасить начавшийся конфликт с мордобоем.
Дальнейшее у Андрея запечатлелось как-то смутно, но, кажется, в конце концов их все-таки выкинули на улицу.
- Ч-черт, - пробормотал он, поднимаясь с колен и обеими руками одновременно ощупывая голову в поисках повреждений. В двух шагах от него по тротуару на четвереньках полз какой-то сумасшедший. Андрей подошел к нему и легонько похлопал его костяшками пальцев по затылку.
- Вставай. Люди смотрят, - добрым голосом сказал Андрей, а затем прибавил еще кое-что. - Довыеживался?
Саша тихонько застонал, но все же кое-как поднялся с земли и принял относительно вертикальное положение.
- Ой, мамочка, - прошептал он. - Ой, мамочка. По-моему, у меня сотрясение мозга.
- Не знаю, как сотрясение, - сказал Андрей, - но разжижение точно есть. Какого петуха ты полез в бутылку? Может, тебе уколы от бешенства поделать?
- Не знаю, - пробормотал Саша. - Честно. Не знаю, что на меня нашло. - Он повернулся и виновато посмотрел на Андрея.
В его глазах было такое искреннее, детское и неподдельное недоумение, что Андрей смягчился.
- Ладно, - сказал он. - Хорошо еще, что в милицию не сдали. Парились бы сейчас в "обезьяннике". В лучшем случае.
- Да, - сказал притихший Саша. - Но все-таки они суки. Совсем оборзели, - пожаловался он.
- Это еще не повод на них бросаться, - сказал Андрей.
- Я же извинился.
- Что-то я не слышал.
- И так голова трещит.
- Сам виноват.
- Виноват, виноват, - начал снова раздражаться Саша. - Тебя послушать, так я вечно во всем виноват.
- Ну а кто же - я, что ли?
- Мог бы, по крайней мере, меня удержать.
- А я что делал, - проворчал Андрей. Он хотел было добавить, что проще удержать бешеного хорька с необратимым распадом личности, но вовремя вспомнил советы Дейла Карнеги и перевел разговор на другую тему. - Что это у тебя такое?
- Где?
- Да вот.
- А, это? Не знаю.
Саша только что обнаружил, что держит в кулаке какую-то круглую штуку.
- Ну-ка, дай-ка, - сказал Андрей. - Это значок. У кого ты его оторвал?
- Да пес его знает, - признался Саша. - Сейчас разве упомнишь? У кого-то из них, видимо.
- Молодец, - сказал Андрей.
- Конечно, лучше, если бы это был бумажник, - сказал Саша.
- Интересный значок, - протянул Андрей, вертя в руках плоский металлический диск размером с дырку от небольшого бублика.
- Дай мне тоже посмотреть, - попросил Саша, - я даже и взглянуть-то толком не успел.
- Да. Странная картинка, - сказал он через несколько секунд, вертя значок в руках и рассматривая его под разными углами.
На значке была изображена длинная вереница верблюдов, бредущих по барханам неизвестной пустыни к далекому горизонту. Несмотря на то, что все они были повернуты к предполагаемому наблюдателю тылом, и лиц их не было видно, от картинки веяло такой печалью и безнадегой, что Андрей невольно вздохнул. Неизвестно почему он вдруг вспомнил спектакль "Синяя птица" по пьесе Метерлинка, смотреть который он ходил в детстве с родителями.
- Мы длинной вереницей пойдем за синей птицей, - сказал он, сглотнув.
- Чего? - удивился Саша.
- Что чего?
- Чего ты сейчас сказал?
- Я?
- Да.
Андрей несколько секунд молчал, потом махнул рукой.
- Да так. Фигня. Пойдем, что ли?
Саша убрал значок в карман.
- Ну, пошли.
Они двинулись вперед и некоторое время шли молча, пока не дошли до Пушкинской площади, или, по-простому, до Пушки.
Спускаясь в переход, Саша, наконец, нарушил молчание.
- А куда, собственно, мы идем? - спросил он.
- Нет денег, нет денег, нет денег, нет денег, нет денег. Нет денег. Нет денег! - сказала ему старуха нищенка, прижавшаяся к стене перехода. Она слегка раскачивалась из стороны в сторону. Мантра ее, повторяемая нараспев громким визгливым голосом, по-видимому, действовала на прохожих угнетающе: старуху старались обойти заранее, и в этом месте течение толпы делало поворот в сторону.